В ситуации санкций и конфликта с Западом роль исламского сообщества России возрастает

Известный журналист и публицист Максим Шевченко в минувшую субботу провел в рамках «Школы мусульманского лидера» в Казани лекцию для студентов КФУ о роли ислама в современной России. По его мнению, мы живем в государстве, которое десятки раз ездит в хадж и сотни раз ходит в церкви, но, по сути, остается марксистским. Корреспондент «БИЗНЕС Online», побывавшая на мероприятии, узнала, как государство в качестве института может невольно стать пособником террористов, что будет включать в себя научная дисциплина «История народов России» и как сегодня изменилось понимание слов «свобода» и «равенство».

«Свобода невыносима, а строить свободу – еще более невыносимо»

«Сложно иметь свою жизненную позицию в государстве, которое потенциально дает тебе свободу», – таков был один из первых тезисов, высказанных известным столичным журналистом и общественным деятелем Максимом Шевченко перед студентами КФУ и «будущими мусульманскими лидерами». Он сказал, что сегодняшние интеллектуалы напоминают людей, которые мечутся в потемках по библиотеке и случайно берут с полки какие-то книги – кто-то взял Ивана Ильина, кто-то взял Николая Бердяева, кто-то взял Владимира Ленина, кто-то взял Шигабутдина Марджани… Они открывают эти книги и говорят: вот, тут написана правда! Так исчезает целостность знания.

История между тем развивается естественным путем, и восстановление целостности знаний – это одна из ключевых задач сегодняшнего дня. Шевченко отмечает: ситуация на Украине показала, что естественное всегда продолжает развитие, в то время как искусственное начинает распадаться. В России же сейчас есть потенциал демократического государства, в котором взаимное партнерство и диалог являются условием развития всех народов.

«Я сам конфликта не боюсь, да и вы, судя по истории Казани, храбрые люди и конфликтов не боитесь, – сказал Шевченко, обращаясь к залу. – Но любой конфликт кончается переговорами, и лучше их вести не на развалинах, не оплакивая павших, а заранее, когда эти переговоры могут носить характер договора… Любой договор является условием движения навстречу двух сторон. Не бывает договора, когда к тебе приходит дядя и ставит автомат к твоему лбу: давай-ка, подписывай. Когда он уберет автомат, ты ему все равно ответишь. В договоре решается, чем мы готовы поступиться, а чем мы не поступимся никогда и ни при каких обстоятельствах».

Среди исламской мыслящей интеллигенции конца XIX - начала XX веков помимо поиска аспектов толкования священных книг существовала тенденция к размышлениям над понятиями «свобода», «развитие», «равенство» и их отображением в религиозных и светских аспектах. Сегодня, по мнению Шевченко, с этой задачей никто еще не начинал работать.

«Я понимаю все нюансы и все проблемы, которые вызваны отсутствием у значительной части людей, отвечающих за государственное развитие, концептуального видения демократического формата, – сказал Шевченко. – Свобода невыносима, а строить свободу еще более невыносимо. У нас это всегда приобретает характер радикальных девиаций. Если ты демократ – значит, ты обязательно должен любить Запад, и считать, что все, что правильно на Западе, должно быть у нас применено любой ценой. Если ты не демократ – значит, ты должен ненавидеть свободу, любить Сталина, государя-императора и считать, что именно они и есть воплощение сильного государства. Я к этому подхожу по другому, говорю: «Мы что, дураки какие-то? Наши народы, которые прошли огромный путь, разве не могут сами договориться между собой о принципах свободы, о принципах дозволенного и недозволенного в данном пространстве? Зачем нам копировать американский, немецкий, французский опыт? Дай бог здоровья этим народам, но это другие народы».

«…не получится упаковать всех в один учебник истории»

Шевченко подчеркнул, что ислам обладает внутренней концептуальной ясностью, учением о человеке, о его месте и роли в мире, о задачах бытия, четко сформулированных в священных текстах. Именно поэтому мусульмане России должны «вкладываться» в развитие современного российского демократического общества.

«Вы, мусульмане, несете ответственность за то, чтобы наше общество было демократическим, – прямо сказал Шевченко, чем вызвал в зале внезапную и полную тишину. – Когда вы изолируетесь и дистанцируетесь от возможности создания свободного общества, вы совершаете серьезную ошибку. Для будущих поколений это не преступление, но пренебрежение. Когда человек пренебрегает возможностями развития, это тяжелый, непростительный поступок».

Позже, уже отвечая на вопросы студентов, Шевченко немного рассказал о возможностях этого развития. Один из них – избавиться от «феноменов далекого прошлого» («Почему кавказец XXI века должен жить как араб в предгорьях Йемена в VII веке?»), которые современные люди возводят в абсолют в силу своей неспособности и страха развиваться. Причем это касается не только мусульманского мира, но и христиан.

Другая возможность – продвижение журналистов-мусульман в федеральные СМИ. На предложение одного из зрителей о возможности создания мусульманского телеканала с бюджетом $100 млн., Шевченко с усмешкой ответил: «100 миллионов долларов – это очень приличный бюджет. Пол-Казани можно построить на эти деньги, бюджет «Аль-Джазиры» меньше… Эти 100 миллионов долларов я бы потратил на подготовку журналистов – результат был бы лучше. В больших федеральных СМИ мало журналистов-мусульман. Только несколько лет назад появились журналисты, которые отличают суннита от шиита. Я бы поставил для мусульман задачу занять внятные позиции в известных федеральных СМИ».

Еще одна возможность развития, но уже со стороны государства, – ввести новую научную дисциплину под названием «История народов России»: «У властей не получится силой упаковать всех в один учебник истории. Должен быть факультет истории культуры народов России в МГУ, например. Это обязательная, необходимая вещь. У каждого народа есть своя история. Для многих русских, к примеру, история самих русских не совпадает с историей российского государства».

«Где ваша интеллектуальная мысль?»

Шевченко много говорил о государстве и его негативных способностях. Так, эта структура порой уничтожает саму возможность общественного диалога. В том числе не позволяет самим мусульманам вести дискуссию внутри своих сообществ и социальных групп.

«Если люди не стоят на пути вооруженной борьбы, я против того, чтобы их бросали в тюрьмы за слова, – сказал он. – Нужно учиться вести дискуссию, а не прятаться за широкие спины сотрудников силовых структур. Любые государственные структуры – это топор, мясорубка и компьютер. Борьба с радикализмом – это задача общественная, а государство должно быть помощником в этом вопросе. У нас наоборот, считается, что этим должно заниматься государство, а люди – только помогать…»

По мнению Шевченко, мы живем в государстве, которое десятки раз ездит в хадж и сотни раз ходит в церкви, но, по сути, остается марксистским. Государство по-прежнему воспринимает человека как социальную ячейку, который обязан ему только потому, что оно выдало человеку паспорт и некое гражданство в связи с его рождением. Когда десятки, сотни, тысячи молодых людей, говорят «да идите вы», собирают вещи и уезжают в другие государства, наше государство начинает бить в набат: как так? Они уезжают! Репрессивными методами против свободной мысли государство содействует радикалам и является скрытым пособником террористов.

«Мусульманское общество сегодня находится на таком уровне развития, что оно само выталкивает из своей среды провокаторов, маргиналов, радикалов, – сказал Шевченко. – Но для этого сообщества надо дать больше свободы в рамках понятных отношений с тем же самым государством. А как дать больше свободы? Свобода – это ответственность. Как мусульмане России готовы способствовать развитию общедемократических ценностей российского государства? Зачастую многие мусульманские группы и сообщества стоят в такой позиции: мы существуем как мусульмане, мы особенные, мы говорим на арабском языке, верим, дайте нам… Ребята, а вы что готовы дать в ответ? Где ваша интеллектуальная мысль?»

Шевченко привел в пример Великобританию, где есть активная творческая позиция исламской общины. Там в Палате лордов 4 лорда-мусульманина, один из них – друг принца Чарльза. В Палате общин – 8 мусульман.

«Я осуждаю оккупацию войсками НАТО Афганистана, Ирака и других территорий, исконно принадлежащих исламскому народу. Но я не могу не признать, что английская армия, где порядка 30 процентов военнослужащих – мусульмане, – это единственная армия, в зоне контроля которой не возникает скандалов и эксцессов. Британские военнослужащие могут прийти и помолиться вместе с местным населением в мечеть – это, знаете, как-то располагает местное население, несмотря на то, что это оккупанты и выполняют приказы», – указывает известный журналист.

«Самое большое меньшинство в стране»

Сегодня в ситуации санкций и конфликта с Западом роль исламского сообщества России возрастает невероятно. На него, по мнению Шевченко, возлагается роль выстраивания коммуникативных связей – не только с исламским миром, но и внутри России.

«Я всегда спрашиваю, как человек относится к взрывам в московском метро. Если человек отвечал: это сложная вещь, на тему которой можно порассуждать, – я говорил до свидания, говорить дальше просто не о чем. Если человек говорил мне, что это недопустимо для ислама, но воевать с боевиками – это другой вопрос, я говорил: ладно, тогда есть возможность для продолжения дискуссии, так можно хотя бы прийти к гражданскому миру… В противном случае можно получить государство, из которого мы все захотим уехать. Потому что дикое сочетание марксизма без марксизма, сталинизма без сталинизма, царизма без царизма и демократии без демократизма приведет к появлению такой химеры, с которой нам будет не по пути. Чтобы этого не было, чтобы не было трагического опыта Украины, где именно эти явления привели к гражданской войне… Наши народы должны найти такие способы совместного общежития, развития, которые работали бы на благо каждого. Секрет демократии в России – именно в договоренности с мусульманами, с самым большим меньшинством в стране», – закончил московский гость свое двухчасовое выступление.