Он скрывает свое настоящее имя и исполняет треки в основном на английском языке. Композиции с его альбома Awake находятся в ротации ведущих западных радиостанций. Недавно Тони наконец выпустил русскоязычный мини-альбом «Ю», который уже доступен в сети. «Лента.ру» узнала у загадочного рэп-исполнителя, как меняются ценности с приходом в новую веру, зачем давать людям шанс и почему нужно вовремя завязывать с соблазнами.

Материальные и духовные ценности неразрывно связаны. Все материальное базируется на духовном. Духовные ценности формируют внутренний мир, личность. А материальные — это то, что нам необходимо для жизни: дом, машина, деньги, часы, побрякушки. Исключительно на этом далеко не уедешь, но и без этого никак. Мы же ко многим вещам настолько привыкли с детства, что обойтись без них не сможем.

Для очень многих людей в мире максимальный набор материальных ценностей — это примитивная еда, кровать и некое подобие дома. Все. Как правило, у таких людей предостаточно духовного. Путешественника, который застрял в городе без денег, скорее приютит бедная семья в халупе на окраине, чем какой-нибудь богач на вилле с видом на море.

Если человек беден, это не означает, что он неполноценный. Некоторые из этих людей знают, что такое довольствоваться малым. И я знаю. Только это не значит, что я сижу на сечке. Просто каждый день я стараюсь заставить себя пользоваться минимальными ресурсами. Я сейчас привык к определенному бюджету на месяц — это моя материальная ценность. У меня нет больше, я не опускаюсь ниже. Но честно, разные мысли посещают: хочу машину, хочу новую одежду, хочу больше квартиру. А потом я открываю YouTube и смотрю, как дети в Сирии едят с помойки, и это помогает вернуться на землю. Становится ясно, что жизнь-то у меня охренительная!

Я не голодаю, могу позволить себе купить фрукты, у меня отличный сон, мне есть где жить, я абсолютно в полном достатке, происходящее со мной зависит от Всевышнего и, возможно, от меня. У меня есть все! Остальное — относительно. Что такое «хорошо», а что «плохо» — каждый понимает и принимает по-разному. Я, например, никогда не куплю себе рюкзак за двести тысяч рублей. Не понимаю в этом прикола.

Я помню свои двадцать пять, когда мне очень не хватало наставлений. Их не могли мне дать ни родители, ни старшие товарищи, ни друзья. Тогда я был, мягко говоря, не на высоте. Пил много, терял по глупости близких. Мне нужен был внутренний стержень. И Всевышний обратил на меня внимание. Дал шанс. Через ислам у меня получилось освободиться от юношеских недочетов и проблем, накопленных в душе.

Многие мои ровесники до сих пор не определились, куда они хотят попасть — в рай или в ад, какие духовные ценности им ближе — христианские, буддистские или мусульманские. И из-за этого внутреннего дерганья мало кто добился и материальных благ. Им по тридцать, а у них ни семьи, ни детей, ни любимой работы, ни цели.

Я родился в советской семье, и конечно, меня в детстве крестили. Но христианство для меня всегда было больше традицией, чем религией. Мне же про него почти ничего не рассказывали. Я только знал, что на Пасху надо пойти посвятить яйца. А поскольку это было обязаловкой, я всегда протестовал. Родители заставляли выполнять какие-то ритуалы, а мне хотелось за компом посидеть, музыку послушать.

А вообще я воин света. Я — представитель добра.

Те стереотипы, которые по телевизору нам навешивают про ислам, не достойны человека разумного и обсуждения в принципе. Любой, кто интересовался темой, знает, что понятия «радикальный ислам» в религии нет. К вере это отношения не имеет. В Коране сказано, что убивать — страшный грех. А джихад — это война не с «неверными», а с самим собой: собственной ленью, с порывами ненависти, с внутренним «я». Именно с внутренним, а не с чужим.

Про религию нужно рассказывать. Навязывать ее ни в коем случае нельзя. Вот, например, нам с юных лет говорят «пить плохо!», «курить вредно!». И что? Это привело к тому, что я начал пить и закурил. Лучше бы вообще об этом не говорили, я бы, может, и не узнал, что такое алкоголь и сигареты. Конечно, меня сразу заинтересует то, на что можно подсесть. Мне семнадцать, становление личности еще не завершилось — самое время!

До двадцати лет мы слушаем только нашу душу, которая кричит: «Я хочу сегодня отдыхать! Я хочу бухать и телок». Мозг, который нам дан Всевышним, чтобы контролировать желания, подключается чуть позже. Именно он пытается нас остановить.

Когда у тебя появляется ответственность за жену и детей, ценности сильно меняются. Легко привыкнуть к тому, что вместо тебя всю жизнь кого-то привлекали к ответственности — родителей, преподавателей. Когда ты заканчиваешь университет, то понимаешь, что все валится на тебя. Все!

Когда мне было семнадцать, отец сказал мне: «Все парень, дальше сам. Не хватает денег — устраивайся на работу». А дальше я переехал из родного Бреста в Киев, где закончил Университет имени Тараса Шевченко, отучившись на кафедре археологии исторического факультета. У меня, правда, не красный диплом. Всего лишь синий.

Я прожил пять лет в общаге. Там я столкнулся с бытовухой вне дома, которая учит быть вежливым, делиться с ближним. По большому счету, я с улицы переехал на улицу. Ведь что такое общежитие? Все регионы собрались вместе и живут по тем же законам, понятиям, со всеми пристрастиями и интересами.

В моей жизни сейчас столько материального, сколько я могу вывезти своим духовным. И это большой подарок небес, потому что некоторых Всевышний испытывает большими деньгами. А это, пожалуй, самая страшная проверка.

Я чувствую себя успешным. Музыка — это мой талант, который подарил Бог, и это мое испытание. Ведь музыка — это самый мощный инструмент влияния, который был когда-то придуман людьми. Сильнее любой политики, потому что объединяет гораздо больше людей. Я не говорю сейчас про веру, потому что ее не изобретали, она всегда существовала. Дальше я стал развивать полученные в детстве способности жертвовать ради того, что люблю, — музыки — учебой, идти против воли родителей.

Я не боюсь никого, кроме Всевышнего. Только он надо мной имеет власть. Я принял ислам, и в моей вере нет посредника между мной и Создателем. Это значит, что к нему можно обратиться в любую минуту — через молитву, через дуа. Конечно, чаще всего завожу диалог, когда происходит что-то плохое.

Многие обращаются к Всевышнему только тогда, когда случается полная жопа. Когда не помогут ни друзья, ни родители, никто вокруг. Ну, мало ли, что там у тебя — душевная травма, несчастливая любовь. И вот тут ты вдруг вспоминаешь про Создателя! Протягиваешь к нему руки, льешь слезы. Абсолютно искренне, конечно же. На следующий день, когда ты получаешь помощь, — сразу забываешь о том, у кого ее просил. Ты же себя нормально чувствуешь, тебя ничего не беспокоит. И все — некого благодарить.

Я молюсь пять раз в день. Точнее — очень стараюсь молиться. Не всегда получается, к сожалению. Например, во время перелетов. Но в исламе есть установка, что находящийся в пути имеет право молиться дважды в сутки. Многие меня спрашивают: «И что, ты стоишь на коленях и нагибаешься по несколько раз в день?» Я отвечаю: «С удовольствием, брат! Из-за того что я нагибаюсь несколько раз в день, ты меня знаешь». Но мне еще очень многому предстоит научиться, избавиться от того дерьма, которое до сих пор во мне присутствует, чтобы, например, совершить хадж. Рано посещать настолько святое место, как Мекка. Слишком тяжелый рюкзак ошибок придется с собой тащить.

Я достаточно молод, очень требователен к себе и к миру, но при этом страшно не люблю требовать от людей того, на что не способен сам. Например, быть спокойным. Я не могу сказать раздраженному человеку «не злись», потому что я сам могу так злиться, что мало не покажется.

Я не из тех, кто просит у Всевышнего чего-то материального.

Я прошу контроля над собственными эмоциями, с которыми мне, как творческому человеку, очень тяжело совладать. Мне необходимо всегда помнить, что человек моей веры обязан быть сдержанным и показывать хороший пример людям, какими нужно быть в общении. Мы же не отшельники, нам приходится каждый день повсюду с кем-то пересекаться, общаться.

Прикольно, когда меня кто-то случайно толкает в метро. Но не у нас, а в Америке. Люди там, как и в России, все в айфонах. Но если кто-то тебя случайно заденет, то тут же развернется и триста раз скажет: sorry, sorry, sorry man! И ты, естественно, не будешь с ним идти на конфликт, как бы он ни выпачкал твои белые кеды. Ты вообще через пять секунд забудешь об этом эпизоде.

У нас же по-другому. Тебя зацепят, ты сделаешь замечание, а потом еще и на три буквы будешь послан. И у тебя осадок на полдня потом. Вот тут и важно справляться с негативными эмоциями, которые всем мешают чего-то добиваться.

Я прошу больше терпения. Очень тяжело находиться в состоянии ожидания успеха. Пока ты к нему идешь, тебе его приходится долго-долго ждать. И я не прошу успеха, я прошу дать мне терпения, чтобы его дождаться. Я давно наметил себе цель и знаю, что нужно делать для ее достижения.

Я просил удалить из меня скверны, которые порождали во мне желание пить алкоголь. Мне нужно, чтобы Всевышний уберег меня от подстрекательств сатаны. Он лезет в душу к каждому из нас, но у людей есть выбор между добром и злом. И то, к чему ты склоняешься, откликнется тебе не только в этой жизни, но и в следующей.

Никто не может сказать, что к тридцати годам знает жизнь. Земное существование — это короткий эпизод. В среднем это шестьдесят-семьдесят лет. Первые тридцать лет мы еще мало что осознаем. А остальных тридцати лет уже очень мало, чтобы исправить ошибки. Если ты в них винишь всех, кого угодно, но только не себя, если не каешься за них, время перед достижением успеха растягивается. И в итоге он может вообще не прийти.

Другое дело, когда ты понимаешь, где ты натворил ошибки, и попросил прощения у тех, кому сделал плохо. Просящий прощения получает прощение. Ведь в современном мире черствых людей очень тяжело признать свою неправоту, а потом еще за нее и извиниться.

Короче, вся жизнь — учение. А моя вера — это подарок свыше. Когда моя жизнь рушилась, я протянул руки к Всевышнему и получил новую жизнь.