Мусульмане столкнулись с двойной системой стандартов современного мира, потому что они пытались вести жизнь в обществе в соответствии с религиозными принципами и разработать представления о человеке, социуме и мире, альтернативные комплексу ценностей государств, которые притесняют мусульман, но при этом кичатся так называемой «просвещенностью» своего политического и административного подходов.
Иллюзия такова: мусульманин ошибается, предполагая, что может продолжать жить на равных с современным человеком, пользуясь теми же основными правами и свободами.
Мусульмане постепенно начали понимать, что это было заблуждением. Есть две причины того, почему они поняли это только через некоторое время.
Во-первых, сильное давление со стороны властей потребовало от мусульман усваивать «менталитет прав и свобод», философскую основу которого они не осознали в полной мере.
Во-вторых, они допустили, что концепцию прав и свобод человека, которая сложилась одновременно с другими базовыми философскими посылками Просвещения, можно примирить с постулатами исламской теологии (калам) и основными религиозными установками.
Однако это был слишком оптимистичный подход.
Просвещение дало человеку определенные права и свободы, вывело Человека на сцену истории как противопоставление «Богу», то есть религиозной доктрине, догматам Церкви и абсолютизму, и Человек, таким образом, стал «посылкой самого себя».
Другими словами, философский и культурный климат, в котором были сформулированы принципы человеческих прав и свобод, находился вне сферы религии, более того, он противопоставлялся религиозным доктринами, опровергая роль религии как наставника человека.
Таким образом, теория прав человека основана на самом Человеке, а не на каких-либо религиозных источниках, например, Коране или Сунне, в мусульманском контексте.
Человеческий разум, который Просвещение возвеличило и сделало своим кумиром, свободен от каких-либо религиозных учений и воздействий, а это значит, что человек, имеющий права и свободы – светский человек.
Получается, что человек, который руководствуется в своей жизни религией, не имеет прав и свобод.
Человеческий разум, а не религиозные, метафизические или богословские источники, имеет окончательное слово в определении прав и свобод человека, и наделение человека этими и правами и свободами происходит просто в силу его принадлежности к лагерю людей и не означает, что человек должен «подчиняться своему религиозному долгу», но, напротив, он освобождается от его выполнения.
Соответственно, права и свободы закреплены конституциями и сводами законов, а не религиозными текстами.
Конституции и законы пишут люди, а не религиозные источники. Так что, предполагается, не Всевышний, и не Его Пророки, и не священные книги определяют, что такое права человека – это определяет сам человек, мирской человек.
Этот человек по своему произволению может причислить к правам и свободам то, что еще вчера он не считал таковыми, он может расширить или сузить сферу их действия, добавить или ликвидировать те или иные права и свободы.
Свобода религии и совести, которая заложена в фундамент многих западных ценностей и подчеркнуто соблюдается западными демократиями в целом и странами-участницам ЕС в частности, зиждется на принципе отделения Церкви от государства, сбрасывании религии со счетов в публичной сфере и низведении ее роли до скромного частного или семейного уровня по сравнению с большой и значимой культурно-политической системой.
Таким образом, притязание религии на регулирование общественной жизни – требование, невыполнимое в условиях Западных демократий и систем западных ценностей, очерченных ЕС.
Соответственно, любое требование прав или свобод, основанных на религии, а также религиозном видении социальной и публичной сфер, в этой системе не найдет места.
Это – главная причина того, почему Европейский суд по правам человека отклоняет почти все иски на религиозной почве: жалобы, касающиеся хиджаба, проблем вторых жен и детей, трудоустройства в госучреждения мусульманок, которые носят хиджабы, и так далее.
Отказы объясняются тем, что потребность носить хиджаб продиктована не человеческими ценностями, то есть за ней стоят не мирские причины, а религиозные предписания, предполагающие определенные нормы поведения.
Ввиду того, что в западном контексте религиозные права и свободы не воспринимаются как истинные «права человека», людям Запада остается только относиться к ним с «толерантностью».
Если потребность в хиджабе продиктована не «правами человека», то она лежит в сфере «толерантности», и эта потребность, к сожалению, может быть удовлетворена лишь настолько, насколько хватит «толерантности» светской части общества.
