Великий британский историк Тойнби одним из критериев оценки той или иной цивилизации ставил ее способность адекватно отвечать на возникающие вызовы. Наверное, то же самое можно отнести и к другим таксонам более низкого порядка. Каким же образом отвечают на современные вызовы исламские общественные институты в России?
Но какие же вызовы стоят перед мусульманским сообществом России? Из множества вызовов, внешних и внутренних по отношению к нему, мне кажется, что одним из наиболее серьезных является, как это ни странно, рост самого мусульманского сообщества. Эта точка зрения может показаться странной и необычной – как рост числа мусульман может быть вызовом для мусульманского же сообщества? На самом деле это естественно и закономерно.
За счет чего происходит этот рост? Естественный прирост, прозелитизм, миграция и десекуляризация, из которых два последних играют ведущую роль, которая сохранится, как минимум, еще лет 10-15. Совокупность всех этих факторов обеспечивает рост числа религиозно активных мусульман в российских мегаполисах до 20-40 % в год. Но теперь представьте сами, к каким последствиям приводит этот рост.
Колоссальная нагрузка на инфраструктуру. Нет секрета в том, что в России нет другой конфессии, которая ощущала бы на себе столь колоссальный разрыв в инфраструктурных потребностях и возможностях. Наиболее яркие примеры – Москва и Санкт-Петербург, где половина мечетей – дореволюционной постройки, и соответствовали они уровню потребностей тех еще городов с населением 1.360 тысяч человек в 1907 г. в Москвеи приближающемуся к 2 миллионам в 1914 г. в Санкт-Петербурге. Кроме того, стоит учесть и тот факт, что доля мусульман в городском населении была тогда существенно ниже. Другие ключевые пункты инфраструктуры: образовательные учреждения, издательства, газеты, во многих российских мегаполисах не достигли еще даже уровня 1913 года, тем более не дотягивая до года 1917.
Как было уже указано выше, основных факторов, влияющих на рост мусульманских общин в российских мегаполисах, два: миграция внешняя и внутренняя, и десекуляризация. Но необходимо иметь в виду и то, что миграция, что все возрастающая из Центральной Азии, что с Северного Кавказа, представляет из себя практически урбанизацию, но с очень уж длинным расстоянием от села до города. Раньше селянин переезжал в город из соседнего района, а сегодня он из Алтынсайского района Сурхандарьинской области переезжает в Москву или из Джиргатальского района Таджикистана, что за две государственных границы. И все «со своим уставом». А так как едут и из Поволжья, и из Дагестана, и из Узбекистана, и еще массы других регионов России и бывшего СССР (а еще и не СССР – все-таки «железного занавеса» давно уже нет), то мусульманские общины российских мегаполисов отличаются просто невообразимым этническим разнообразием. В московских или питерских мечетях можно, не выходя из них, изучить разговорные языки двух-трех десятков народов вместе с их обычаями. Разумеется, в этом разноцветье - большой плюс, но и трудностей такая ситуация тоже создает немало. И самое главное здесь то, что никто до сих пор не знает, какую модель в этой ситуации выбрать: плавильный котел (как это было в царской России в мусульманских общинах Астрахани, Оренбуржья), салатник (как в Западной Европе) или какую-то другую модель. И главное, будет ли приемлемым блюдо из этого котла-салатника или же оно вызовет пищевое отравление всего организма?
Но основным фактором роста мусульманских общин российских мегаполисов все же остается десекуляризация. Именно за счет нее происходит сегодня как минимум половина роста числа мусульман в крупных российских городах. Как это происходит, что это такое? Жил себе татарин, узбек, чеченец, дагестанец, балкарец, башкир и т.д., родился он в этом мегаполисе или переехал в него позже. Жил он, осознавая себя мусульманином, но при этом никак не подтверждая этого самосознания делами (намаз, ураза); хотя, может быть, он и застал своих соблюдающих дедушек, бабушек и прочих родственников. Потом пришел к практическому воплощению своего самосознания в жизнь, будучи при этом достаточно оторванным от традиции. В плане ислама он как бы заново родился.
Подобная ситуация с ростом числа мусульман, может быть, была при интенсивном распространении ислама при жизни праведных халифов, Омейядах и ранних Аббасидах. Кстати, именно тогда возникли и развились многие «крайние» направления и школы - хариджиты, мутазилиты, карматы и прочие подобные им. К сожалению, в отличие от того времени, у российских мусульман нет ни авторитета праведных халифов, ни ученых, подобных великим имамам-муджтахидам (Абу Ханифа, Малик, ибн Шафии, ибн Ханбал). Более того, у нас нет даже нормальной инфраструктуры – наши мечети давно уже не в состоянии вместить всех желающих на пятничный намаз, не говоря о праздниках. Наши учебные заведения не могут подготовить необходимое количество имамов, проповедников, учителей, специалистов нужной квалификации. А зачастую те, кого они готовят, не могут повести за собой людей. На их место приходят другие, которые ведут, но почему-то в совершенно неприемлемом направлении. А ведь очень легко сбить человека, которому по сути отказывают в его праве исполнения его религиозных нужд (намаз в доступной мечети и т.д., непонятные запреты на литературу).
Рост числа мусульман продолжается, причем скорее есть тенденция к его сохранению как минимум в нынешних процентах. Связан он с объективными причинами, которые также сохраняются в обществе. Продолжается и сопряженное с ним усложнение и так уже достаточно сложной этнической и социальной структуры мусульманского сообщества, состоящего из множества этнических, субконфессиональных, и прочих сегментов. Проблемы, связанные с этим ростом и его последствиями, не решаются, потому что, как известно, ни одну проблему нельзя решить, ничего не делая.
Более того, на фоне почти полного отсутствия практических шагов еще более ярко видны обратные действия. Когда искусственно дробят и ослабляют существующие централизованные структуры, противопоставляют их между собой, ослабляют учебные заведения и т.д. В результате они все меньше способны влиять на ситуацию в мусульманском сообществе, добавляя в него элементы хаоса.
Пока что эта ситуация контролируется централизованными религиозными структурами, причем главным образом это осуществляется за счет контроля над инфраструктурой. Но возникает другой вопрос: если эта инфраструктура уже сейчас не выдерживает ложащейся на нее нагрузки, то рано или поздно значительная часть мусульман перестанет ею пользоваться. Перестанет, потому что не сможет. И что тогда? Сможет ли власть найти пути диалога и взаимодействия с теми элитами, которые сформируются на волне ухода мусульман в параллельную инфраструктуру? И, если сможет, то какой ценой? Может быть, лучше усилить ту, которая есть уже сейчас?
Ахмад Макаров, руководитель отдела по работе с общественными организациями и мигрантами ДУМЕР
