Когда они заходят в вагон метро, половину людей сдувает с мест. Пассажиры пытаются высадить их из самолетов и поездов, им в спину бросают оскорбления. Их непрерывно подвергают проверкам и обыскам – но, с другой стороны, многие милиционеры попросту боятся к ним подходить: а вдруг специально взорвет себя в окружении представителей власти? Эти женщины не «шахидки», а просто мусульманки, носящие на голове хиджаб, исламский женский головной платок, скрывающий иногда только волосы, а иногда и все лицо, так что видна лишь узкая полоска темных глаз. Хиджаб в России больше, чем хиджаб: он становится вызовом обществу, признаком чужого и поневоле – символом терроризма.
Впрочем, далеко не только в России: либеральная Европа уже давно столкнулась с вызовом хиджаба и спасовала, поступилась принципами терпимости и права на идентичность. В Бельгии три недели назад парламентарии проголосовали за запрет на ношение в общественных местах любых форм одежды, скрывающих лицо – хиджаба, паранджи, никаба – и сейчас говорят о том, чтобы распространить этот запрет на весь Евросоюз. Между тем, в конце прошлого года швейцарцы на референдуме проголосовали за запрет на строительство новых минаретов. Подобно 8 веку, когда франки сражалась с Омейядским халифатом в битве при Пуатье, или 17 веку, когда османский визирь Кара Мустафа захватил Вену, столицу Священной Римской Империи, Европа стоит перед вызовом ислама. Но есть разница: в прошлые века, в борьбе с мусульманами Европа объединялась и осознавала себя Европой, а в наши дни, сталкиваясь с исламом, Европа растеряна, разобщена и не может разобраться с собственной идентичностью: то ли защищать права женщин (хотя неясно, просили ли об этом сами женщины), то ли защищать толерантность, веротерпимость и право быть другим.
Теперь перед этим вызовом стоит Россия. Нам одновременно и проще, и сложнее. Проще, потому что у нас нет прививки политкорректности, всего этого либерального бланманже. Сложнее, потому что у нас нет разграничения с мусульманским миром – Россия не Европа, а Евразия, ислам входит в кровь русской этничности и в состав российской государственности. И сегодня наследникам великой евразийской империи надо давать ответ на вопрос: хиджабы – свои или чужие?
Только не надо кивать на терроризм. Даже если бы не было взрывов в метро 29 марта и всех предшествовавших, хиджабы вызывали бы неприятие – не потому что под ними скрываются террористки, и не потому что они нарушают права женщины (я лично считаю, что российский культ коротких юбок и высоких каблуков нарушает их не в меньшей степени) – а потому что они Чужие. Проходя сквозь нас, они живут по собственным законам, называют друг друга "брат" и "сестра", носят с собой компас, чтобы в нужный час развернуться к Мекке и обустраивают специальные палаты в роддомах, чтобы женщина в момент родов была обращена лицом туда же, делают свои салоны красоты и свои духи без спирта, свои фитнес-клубы и бассейны, где женщин не увидят чужие мужчины, свои гастрономы и рестораны с халяльной пищей, свои банки, где деньги не дают в рост. Все это непривычно, непонятно и пугает. Причем пугает совсем не в смысле бытового насилия: в отличие от арабских пригородов Парижа среди московских мусульман хулиганов и бандитов гораздо меньше, чем среди "титульного населения". Пугает то, что рядом с нами, среди нас существует непонятная, молчаливая, гораздо более организованная и дисциплинированная сила, которая не хочет сливаться с нами и жить по нашим правилам. Впрочем, кто такие "мы"? Существуем ли "мы"? "Они" несомненно существуют, а "мы" распалось на подробности, и это факт посильнее терроризма и "Фауста" Гете.
Этот страх перед непонятной, организованной, молодой, пассионарной и восходящей силой и загнал в тупик усталую Европу, вступившую уже во второе столетие своего заката, а забота о правах человека или о борьбе с терроризмом – лишь внешние проявления этого глубинного страха. И мы тоже находимся в фазе упадка, и мы тоже ничего не можем противопоставить исламу кроме усталости и страха. И здесь перед нами стоит угроза исламофобии. Которая удивительным образом напоминает российский антисемитизм конца 19-начала 20 века. Тогда евреи соединяли в себе отрицательные черты "чужака", не желающего ассимилироваться, и революционера-террориста, выступающего против власти и порядка. Чем кончилось применение к евреям принципа коллективной ответственности, мы все помним.
Как нам пройти между Сциллой и Харибдой, исламофобией и исламизацией? Наверное, выход один: привыкнуть. Принять образ Чужого, с его хиджабами и мечетями, как часть городского пейзажа. Стать не Бобруйском, а Вавилоном, не местечковой лужковской Москвой с башенками и ряжеными, а многоликим евразийским мегаполисом. Где женщины, закутанные до пят, прогуливающие в парке своих многочисленных детей, выглядят так же нормально, как православные прихожанки, спешащие к службе в платках и длинных юбках, с опущенными плечами, с кошелками в руках. Где дети в школе будут выбирать между уроками основ православной культуры, Торы и шариата. И если у вас под окном построят мечеть, которая будет призывать к молитве первого луча, это будет звучать так же нормально как звон церковных колоколов.
Представить тяжело? А никто и не обещал, что будет легко. Но по всем счетам надо платить: за бывшую империю, за нынешнюю глобализацию, за то, чтобы мы и в будущем остались Россией.
