Есть вещи, с которыми ничего не поделаешь, - они происходят, несмотря на то, как мы к ним относимся. Самое разумное в этом случае - быть готовым к испытаниям и по возможности минимизировать потери от них. Но если раз от раза, зная, чем всё должно закончиться, вы совершаете одни и те же ошибки – вы, простите, дурак, и спасать вас не стоит, ибо вы всё равно найдёте свою глупую смерть.
Однако прежде чем начать повествование, хочется хотя бы поверхностно проанализировать общий тон репортажей из Дагестана, сделанных федеральными СМИ.
Зеркала
Когда я прочитал, что по поводу дагестанских шахидок написали в «Комсомольской правде», я испытал физическое отвращение. Такое даже комментировать не стоит - с этой мерзостью нужно идти в суд и долбить эту газету, пока они не засыпят нас извинениями. Похожая история с «Коммерсантом». Такое чувство, что Расулова-Рыбина собрала в кучу разнообразные сливы и, слепив на скорую руку текст, отправила в «Ъ». Возмущает масса неточностей в событиях, свидетелем которых мне пришлось быть лично. Вероятно, журналистка не догадывается, что речь идёт о живых людях. Понимаю, когда для москвичей мы все в Дагестане – туземцы, и они в нюансах не разбираются, но для людей, которые работают в Махачкале, совершать подобные промахи можно только за большие деньги или откровенно работая на органы. В этом смысле «Дагправда» была верна лучшим совдеповским традициям и поторопилась с очередным полумаразматическим опусом. Самое скверное, что за всё это время я не услышал ни одной малейшей попытки проанализировать произошедшее. Прочитав и посмотрев большинство из того, что о нас говорилось, я пришел к выводу, что все мы в Дагестане - звери хищные.
Ещё более мерзко смотрелся сюжет, посвящённый смертницам, на НТВ в программе «Максимум». Главная мысль Расула Магомедова (отца Марьям Шариповой) в исходном материале, что он очень опечален произошедшим. Как бы стыдно и тяжело ему не было, он просит прощения у тех, кто пострадал в теракте, сожалеет о произошедшем и выражает соболезнование. Но то, что вышло в эфир, иначе чем издевательством не назовёшь! Штамп на штампе - один омерзительнее другого. Звучит текст о том, что в доме Расула Магомедова чуть ли не поздравления принимают. При этом делается акцент на фразе Расула, что на всё воля Всевышнего. И у зрителя создаётся впечатление, что для нас, дагестанцев, подобные теракты - нормальное явление. Сразу после этого сюжета в передаче, практически без паузы, пошла история об отстреле одичавших собак в городских парках, об известной актрисе, страдающей ожирением, и которая якобы при смерти, а потом какая-то очередная мерзота из московской гламурной тусовки.
Лично мне было неприятно. Вместо того, чтобы рассказать о том, что и для нас, дагестанцев, произошедшие теракты – большое горе, практически все федералы рисовали нас монстрами.
А в это самое время в республиканских СМИ вместо того, чтобы начинать разбираться с реальными проблемами и причинами, по которым мы оказались в такой ситуации, нас опять начали топить в ментовских сливах – обличать, обвинять, нагнетать.
По сути вопроса
К сожалению, многочисленные дагестанские аналитики за этими взрывами так и не заметили совершенно иной, уже новый расклад сил. Мы впервые столкнулись с тем, что в качестве смертницы выступила девушка из вполне благополучной семьи. Если раньше это были в основном чеченки и за каждой из них стояла трагедия потери близких им людей, примерно, как с Дженнет Абдуллаевой, то в случае с Марьям Шариповой это было не так. Да, её семья была в поле зрения органов, но до сегодняшнего момента им удавалось защищаться от репрессивных действий посредством закона. До взрыва в метро эта семья никого не потеряла. Что касается самой Марьям Шариповой – здесь много трудных вопросов. И в первую очередь - почему образованная и, безусловно, умная девушка оказалась вдруг в московском метро с поясом шахида? Очевидно, что Расул Магомедов о решении своей дочери знать не мог. Мы видели, как 27 марта он волновался за судьбу своего сына и старался помочь ему, когда их задерживали в Махачкале в доме главы администрации с. Балахани. Больше чем уверен, что, знай Расул обо всём этом заранее, дочь не отпустил бы! Но важно в этой истории даже не это, а другое: в Дагестане уже сформировалось довольно многочисленное и закрытое сообщество людей, пропитанных идеей шариатского государства, джихада и религиозной нетерпимостью. Их много. И за влияние на них борются, в первую очередь, «лесные». Как поступает по отношению к ним государство? В лучшем случае их предпочитают не замечать. Но для силовиков они чаще всего оказываются той средой, откуда выбираются доступные жертвы для мифических спецопераций, которые необходимо проводить, дабы не лишиться финансирования антитерростической деятельности. В качестве примера могу привести историю похищения, пыток и внесудебной казни Гитихмада Джавадханова – хозяина исламского кафе «аль Маида».
В результате репрессивных действий относительно этого круга людей мы получили совершенно иной расклад сил. Они объединились, они не пускают в свою среду чужаков, и численность их растёт прямо пропорционально усилению действий силовиков.
Я считаю, что сейчас время уже безнадёжно упущено. Таких «заряженных», как Марьям Шарипова, много и становится всё больше - они отвоёвывают всё новые территории. Они пассионарны, среди них много интеллектуалов и просто благородных людей, которых привлекает идея равенства всех перед Богом. Они рассказывают истории о том, как зверствуют силовики, о том, как их вынуждают уйти в лес, - и для сомневающихся людей они становятся притесняемой стороной. Они подбирают под себя практически весь протестный электорат. В отличие от девяностых годов прошлого века нынешние приверженцы салафизма - это уже не те компактные группы или поселения, которые можно расстрелять или окружить. Их уже много. Они набираются сил и убеждённости, что существующую систему нужно менять. Почти каждую неделю я узнаю, что кто-то из моих прежних знакомых уже среди них. Повторюсь, но главная причина, по которой люди оказываются на другой стороне, - это протест против того состояния общества, в котором мы сегодня пребываем. Для многих людей такие нравственные категории, как достоинство, уважение, праведность, имеют значение. Не всех людей можно осчастливить концертами звёзд дагестанской попсы. А коррумпированная и неспособная разговаривать со своим народом власть для них смешалась вместе с силовиками в одну общую массу. А если учесть, как представители власти откровенно прикрывают незаконные действия по отношению к гражданам, то очень трудно убедить людей в том, что к репрессиям республиканская власть не имеет отношения.
Убить заблуждения
Дагестанское общество находится в очень непростой ситуации. Но мы не слышим ни одного варианта выхода из него, кроме как топить всё в крови. Мне уже пришлось в личном разговоре услышать от известного у нас аналитика о том, что, расстреляв тридцать тысяч религиозников, мы легко сумеем навести порядок в Дагестане! Признаться, после этого я был в шоке. Если даже люди, известные своими суперосторожными текстами, предлагают экстремистские действия на грани с геноцидом в качестве выхода из ситуации, то можно утверждать - дагестанское общество пронизано радикальными настроениями. И то, что эти настроения поддерживаются отдельными представителями власти, совсем плохо. Нам сегодня срочно нужно налаживать примирительный процесс. Для начала следовало бы отменить закон о ваххабизме, необходимо признать салафитов частью дагестанского общества. Нужно остановить сползание быстрорастущей салафитской общины в экстремистские настроения. Необходимо приглашать на проповеди исламских богословов, которые бы грамотно отрицали такое явление, как смертники, давали иную трактовку такому сложному понятию, как джихад. Мы должны пустить эту энергию в теологические диспуты, а не в гражданское противостояние.
Это тонкая и очень нужная работа, потому что в ином случае через год мы столкнёмся с массой смертниц, готовых взрывать всё и вся. И делать это работу нельзя поручать людям, которые сегодня делают то же самое, что и при Муху Алиеве. Подобную работу нужно проводить и в среде силовиков. Нельзя, чтобы по республике с оружием в руках расхаживали люди, готовые легко убивать всех, кто не в форме. Люди нуждаются в психологической помощи. Это наши люди, и они тоже не лишние для нас.
Мирный процесс
Дагестан должен начать возвращение с войны. Но чтобы это сделать, нужно начать правильно выстраивать отношения в обществе. Дагестан полиэтничен и поликонфессионален – это нужно принимать как факт. В Дагестане нет ни одного лишнего человека, и это должно быть вдолблено в каждую горячую голову. Дагестан сейчас - это дикое поле, где цена человеческой жизни копейка, и ответственность за это лежит не только на тех, кто устроил здесь тир, но и на тех, кто отмалчивался, заявляя, что не интересуется политикой. Киргизский вариант от нас не так уж и далёк; с каждым годом всё больше граждан, которые не видят иного варианта избавления от одиозных кандидатур, кроме как выбрасывания их из окон кабинетов. Эту мысль неплохо бы донести до засидевшихся в своих кабинетах чиновников, которые собирают митинги в защиту ставших продолжением их задниц кресел.
Ничто не остаётся без последствий. Годы стояния вниз головой сделали эту голову устойчивой, но не очень приспособленной к мыслительной деятельности. Дагестан на самом деле напоминает лунатика, гуляющего по краю пропасти. Мы слишком долго вели себя как неразумные дети, совершая одни глупые поступки за другими. В результате наше общество оказалось напрочь лишено всех поддерживающих общественное развитие каркасов прочности.
Полагаю, что тот, кто отвечает за Дагестан, должен увидеть реальный расклад сил, понять, чем больно наше общество, и ни в коем случае не поручать лечение болезни тем, кто способствовал ее зарождению и развитию.
