Вчера на родительском собрании в школе учительница рассказывала, как дети травят девочку Динару.

Она училась с ними с первого класса, играла с ними в одном дворе, ходила в такой же форме, получала те же двойки.
Но дети как-то незаметно выросли. Теперь они смотрят телевизор, читают интернет и, подслушивая тихие разговоры предков на кухне, отслеживают не только информацию о новогодних подарках.
Видимо, на прошлой неделе некоторые из них подслушали что-то не то. И одноклассница Динара стала для них чуркой. Её мама всхлипывает на задней парте:
- Она каждый день приходит из школы и плачет! Она не может понять – за что?! А как я ей объясню?!
Чей-то папа запальчиво возражает:
- А мы-то тут при чём?! Это государство такое вытворяет, нечего удивляться…
Я ору на него:
- Речь не о государстве идёт, а о наших детях! Вы что, государство родили?! Тогда дайте ему ремня и вернитесь к конкретной проблеме!
В зале смех, учительница благодарно кивает в мою сторону. Папа скисает и вяло оправдывается:
- А мой-то тут при чём? Он, может, вообще не участвовал.
Явственно понимаю: его – точно участвовал.
Учительница подтверждает:
- Участвовал.
С замиранием сердца спрашиваю:
- И моя?..
- Вроде нет.
Вроде… А вдруг – да? И если даже нет – стояла в сторонке и молчала?

Вернулась домой, допрашиваю.
- Мам, да это только несколько мальчишек вытворяют, а мы с Динарой дружим, она девчонка-то хорошая.
- Так что ж вы смотрите на это спокойно?! Вас же – целый класс, а их всего несколько!
- Да они придурки, чего мне, бить их, что ли? Ты ж сама меня за драки ругаешь!
Точно, ругаю.
- Поддержи её. Ей сейчас очень трудно.
- Да я поддерживаю, не переживай. И вообще, хватит о фигне, пошли фильм смотреть, я клёвый скачала.
- Постой, ты разве не понимаешь, как это важно?!
- Ну всё, началось… Значит, фильм смотреть не будем?
Всё-таки, наверное, будем. Чуть позже. «Иди и смотри». Пусть уж лучше психотравму получит.

Я понимаю, что эти разборки уже не остановить. Если б дело было в простом конфликте фашистов с уголовниками, то они давно бы аннигилировали. Эти идеи не заткнуть - по мере прибавления убитых и раненых они с обеих сторон будут только крепче и гаже.

Я не про конфликт цивилизаций, нет. Я про обычную, простую, бытовую подлость. Потому что мучить ни в чём не повинного человека ради любой идеи – подло. И эту подлость можно оправдывать чем угодно, а оправдать нельзя. Сколько бы словес о социальной справедливости, целесообразности и священной войне ни наворачивали поверх, - всё впустую, потому что хрен её замажешь – подлость.

И взрослые, и дети – наши, блин, дети! – оказались перед очень недетским выбором. Этот выбор не глобальный, не государственный – был бы он таким, решение пришло бы проще пареной репы. Этот выбор глубоко личный. Принять идею и пренебречь ради неё нормальной человеческой порядочностью – накинуться толпой на одного, напакостить исподтишка. Или наступить на глотку всей мировой справедливости и сберечь конкретного, живого человека – соседа, одноклассника, прохожего – вопреки идее, потому что идея не живая, а он живой.

Граница между своими и чужими проходит не по идее, а по живым людям – по их крови, костям, душам. Проходит как асфальтовый каток – чугунно и тупо. Тем, по кому он уже проехался, ничего не объяснишь. Ненависть, обоснованную кровью, костями и душой, победить невозможно. Мертвецы останутся на поле боя до конца.

Но если удастся сберечь хоть одного живого, значит, чугунная дура уязвима и дело не безнадёжно.

Этот каток нельзя остановить глобально, потому что в глобальном пространстве его просто нет. Он здесь, в конкретном, маленьком пространстве каждого из нас, и здесь его остановить можно - помирить дерущихся детей, отговорить друга от участия в погромах, прекратить уличную склоку. Чтобы меньше было битых и задавленных, которым ничего не объяснишь.