Дагестан всегда был законодателем политических и идеологических мод на Кавказе. Однако, сегодня поражает полное отсутствие у дагестанских политиков собственных стратегий и концепций развития региона. Да что уж о развитии говорить — даже оригинальных идей собственного позиционирования у доморощенных политиков не узреть. Все — какие-то бледные попытки, трепыхания и мямления в телеящике. Смотреть политическую часть дагестанских новостей невыносимо — сплошное убожество и беспросветная пустота.
Даже вымученная через десятилетия братоубийственной войны идея о необходимости диалога с радикалами и возможности амнистии, и та умерла, так и не приобретя сколь-нибудь внятных очертаний или волевых и решительных проводников. Зато на свет появилась оригинальная военно-политическая концепция обмена с лесом картами флэш-памяти. Признаться, ни в одной другой республике до этого пока не додумались. Но вот идея амнистии, а также та брутальность политического стиля, в которой были выдержаны предложения об обмене картами флэш-памяти, уже не являются для Кавказа чем-то оригинальным.
Как и увиденная мной на самой оживленной улице Махачкалы бесконечная кавалькада черных джипов, разбрасывающих зазевавшиеся в плотном потоке автомобили в разные стороны. Это все уже было характерно для «раннего Рамзана». Меня не покидает ощущение, что именно под этот стиль и пытаются «косить» дагестанские политики. Но они же в упор не видят, что Рамзан за последние годы прошел невероятный для молодого политика путь политической эволюции. И дело даже не в том, что ему уже тесно в границах одной отдельно взятой Чечни, что он явно перерос статус регионального политика и давно уже метит на федеральный уровень.
Дело в том, благодаря чему он перерос региональный уровень. За брутальностью «раннего Рамзана» Кавказ увидел «мусульманского политика Рамзана». Он выявил такую особенность руководства страны, как готовность делать ставку на политических лидеров, пусть и продвигающих мусульманскую повестку дня, но решающих те проблемы, с которыми Кремль уже не может справиться. Фактически, при одобрении и поддержке высших федеральных властей, Рамзан Кадыров за несколько лет превратился в самую мощную политическую фигуру легального мусульманского политического пространства России.
Именно он показал всей стране, что глава республики может и должен быть мусульманином, что в управлении мусульманскими республиками нужно опираться на потенциал и принципы ислама. Эту политическую нишу, открытую для Кавказа Рамзаном, начали затем робко осваивать и Юнус-бек Евкуров и дагестанские политики. Однако в политической эволюции Рамзана есть еще один этап, не освоенный пока дагестанскими политиками. Это «социально ответственный Рамзан», походкой Петра I вышагивающий по весенней грязи в калошах по разбросанным в городах и районах стройках; в фартуке выводящий работников своей администрации на коллективные субботники; холодными зимними ночами подымающий по тревоге все городские службы для того, чтобы возглавить работу по сбиванию наледи с линий электропередач.
Кто был в сегодняшней Чечне, не даст соврать. Она бурлит... Тут строится мечеть, там строится детский садик, в Урус-Мартане — мечеть, в Грозном — новая больница, в Центорое — медресе… В этом и кроется секрет успехов чеченского общества и правительства в деле возрождения республики, консолидации элиты и общества — это упор на одновременное возрождение социальной инфраструктуры и духовности народа. И то, и другое ударными темпами. Ни того, ни другого не наблюдается, к сожалению, больше ни в одной другой республике Кавказа. И ни один кавказец не увидит ничего зазорного, если руководство других республик начнет в этом ориентироваться на Рамзана.
