"Кровь и власть пьянят: развиваются загрубелость, разврат; уму и чувству становятся доступны и, наконец, сладки самые ненормальные явления. Человек и гражданин гибнут в тиране навсегда, а возврат к человеческому достоинству, к раскаянию, к возрождению становится для него уже почти невозможен. Возможность такого своеволия действует и на все общество заразительно: такая власть соблазнительна. Общество, равнодушно смотрящее на такое явление, уже само заражено в своем основании". Ф.М. Достоевский, «Записки из подполья»
23 мая на малой сцене Государственного академического Малого театра московским дагестанцам посчастливилось увидеть единственный в Москве спектакль Государственного республиканского русского драматического театра Министерства культуры республики Дагестан «Записки сумасшедшего» по произведению Н.В.Гоголя. Спектакль, как сообщил позднее художественный руководитель театра, заслуженный деятель искусств Дагестана Скандарбек Тулпаров, посетил Москву в рамках своего гастрольного тура, организованного после победы на престижном международном фестивале в Македонии в номинации «Гран-при».
Просмотр этого замечательного спектакля оставил неизгладимое впечатление. Прежде всего, стоит отметить, что задумка режиссера бережно отнестись к оригиналу, сохранив особую речь и стиль повествования в авторском тексте, но вместе с тем вдохнуть в постановку произведения свежую струю, в которой отчетливо угадываются мотивы современности, удалась блестяще. Действительно, со временем могут меняться люди, но неизменными остаются характеры. Повесть, написанная почти два столетия назад, не потеряла своей актуальности и по сей день.
В центре произведения обыкновенный государственный служащий, от лица которого ведется повествование, – титулярный советник Аксентий Иванович Поприщев, чья фамилия является говорящей – герой одержим идеей поиска своего жизненного поприща. Устами героя автор преподносит ироничное описание быта чиновников 19 века и в целом государственного аппарата (к примеру, гиперболическая неграмотность коллежского асессора в департаменте, который «не напишет так, как собака»), мещанства и взяточничества в крайнем своем проявлении (дотошно описаны жилищные условия служащих губернского правления и характер, а также размер, «подарков», которые они согласны принять), и лизоблюдства (герой вычищает целых двадцать три пера для директора, надеясь на получение каких-то личных выгод).
Многие смыслы в мастерски прочитанных монологах единственного актера спектакля Имама Акаутдинова, странным образом сообщают зрителю аллюзии с сегодняшней ситуацией. То же стремление к постоянному обогащению («мать, отца и Бога продадут за деньги!» - восклицает герой), достижению материальных благ, акцент на удовлетворение примитивных человеческих потребностей, которое в конечном итоге приводит не только к забвению духовных ценностей и божественного начала в человеке, но и к неспособности найти свое место в мире (герой не зря задается вопросом «Отчего происходят эти разности между людьми? Я сам не знаю кто я такой») – это проблемы и современного Дагестана.
В особенности остро они стоят, когда речь заходит о молодом поколении, на которое возлагаются особые надежды, а между тем многие его представители совершенно утратили ценностные ориентиры и установки своих предков, и, оказавшись в плену у шаблонов западного образа жизни, зачастую не соответствующих не только выдержанным в строгих правилах законах гор, но и элементарным правилам приличий, стали причиной разрыва т.н. «цепи времен», поддерживавшей преемственность традиций, законов и адатов нашей малой родины.
Сталкиваясь с универсальной проблемой самоопределения, главный герой пытается отыскать себя и свое место в окружающем его мире, и чем больше он размышляет о противоречивой природе бытия, тем отчетливее для него выявляется условность разделения людей по социальным признакам (слоям, рангам, званиям и т.д.): «Мне хотелось бы знать, отчего я титулярный советник? Почему именно титулярный советник, а не генерал?»
Будучи неспособным примирить данное умозаключение с реалиями системы, заложником которой он является, в безнадежной попытке бегства от самого себя Поприщев сходит с ума. Сумасшествие, однако, позволяет герою наконец «найти себя», а вернее «присвоить» себе титул короля Испании. И примечательно, что автор указывает на стремление занять не свое, «чужое» место (синдром самозванца), как на один из определяющих признаков человеческого безумия вместе с безальтернативностью мышления больного: всякая иная точка зрения, не соответствующая его собственной, представляется ему сумасбродной по определению.
В данном контексте совершенно очевидно напрашиваются параллели с некоторыми кругами дагестанского общества и в особенности его властными органами, действия которых иначе как безумством назвать трудно. Аллегорический образ инквизиции, в заключительной части повести преследующей «короля Испании», которая вполне сопоставима с силовыми структурами республики, дополняет общую картину, обеспечивая двуединый характер сумасшествия - безумен в одинаковой степени и больной, и те, кто его лечат.
Удивительно также, что ставшая крылатой фраза Поприщева, предпочитаюшего скрывать свои мысли: «Ничего, ничего..молчание!» является едва ли не лейтмотивом позиции дагестанского общества по отношению к творящимся бесчинствам, вороху накопившихся проблем и попустительству местных властей на протяжении последних нескольких лет. Это молчание было серьезно прервано лишь однажды: в ноябре прошлого года в результате митинга, собравшего под своими лозунгами сотни человек.
Представляется, что выбор творческого коллектива неслучаен: едва ли какое-либо другое произведение классической литературы может столь неожиданно и ярко перекликаться с современным положением дел в республике, обладая таким количеством символов и скрытых подтекстов, позволяющих еще глубже вникнуть и понять сердцевину давно возникших проблем.
Повесть Н.В. Гоголя «Записки сумасшедшего», как и многие произведения русской литературы, не поддается однозначной трактовке, являясь многогранным философски-психологическим очерком, и потому открывает возможности для расширительного толкования многих порой фантасмагоричных образов, алогизмов и идей автора.
Подобно Гоголю, рискнувшему «спуститься» на дно человеческой души, чтобы исследовать ее глубинные явления и взаимосвязи, современному искусству, как и обществу в целом, следует отважиться последовать по ту сторону видимой жизни, в темные закоулки массового сознания, подверженного хаосу, чтобы через рефлексию распутать клубок проблем подсознания и в конце концов преодолеть как драму духа, так и собственное безумство.
