На днях дело об убийстве учредителя дагестанской газеты «Черновик» Хаджимурада Камалова получило неожиданное продолжение. В интернете появилась запись телефонных переговоров Камалова и бывшего главного редактора газеты Надиры Исаевой. Данная запись наделала много шума в кавказском информационном поле, поскольку анонимный автор этого «слива» утверждает, что данная запись, якобы, указывает на Надиру Исаеву как на заказчика убийства Камалова.
Эта аудиозапись предваряется пояснением о том, что ее выкладывает в сеть некий друг Камалова. И что Камалов, якобы, сам попросил этого «друга» обнародовать запись разговора в случае его смерти. К разговору в режиме конференцсвязи подключается житель дагестанского села Балахани Расул Магомедов.
Он является отцом девушки Марьям Шариповой, обвиненной в подрыве поезда в московском метро. В настоящий момент он считается пропавшим без вести. Дагестанские общественники утверждают, что он похищен силовиками и, возможно, уже убит. Кроме него к разговору подключается и муж Надиры Исаевой Абдулхалим Абдулкаримов, в настоящий момент отбывающий наказание в тюрьме города Соликамск.
В этой беседе речь, а точнее — спор идет о деньгах. Участники разговора препираются по поводу того, кто, кому и на каких условиях должен вернуть 20 тысяч евро. Анонимы, выложившие прослушку в сеть, снабдили ее заголовком «Правда об убийцах Хаджимурада Камалова». Она также снабжена эпилогом, в котором сообщается, что Надира Исаева после этого разговора встречалась в окрестностях села Балахани с неким полевым командиром по прозвищу «Артем».
В эпилоге утверждается, что Исаева на этой встрече, якобы, договаривалась об убийстве Хаджимурада Камалова. Кроме того запись сопровождается и рядом пояснений, характеризующих участников разговора (не всегда достоверно) и объясняющих их намерения, не очевидные из аудиозаписи. Это сообщается в титрах. Из самого разговора ясно лишь, что между его участниками есть конфликт, но никаких угроз ни в чей адрес не поступает.
Покойный Хаджимурад — мой друг и Надира — мой друг. Естественно, что после появления в сети этой записи, я связался с Надирой Исаевой и задал ей ряд вопросов.
- Надира, Вы знаете о том, что в сети появился ваш разговор с покойным Хаджимурадом?
- Разумеется.
- Это фальшивка?
- Это склейка из записей нескольких телефонных разговоров.
- Я понял из этой несколько сумбурной записи, что у вас спор из-за денег. Что это за деньги?
- 20 тысяч евро — это премия, выданная совместно немецким фондом им. Буцериуса и норвежским фондом «Свобода слова» за 2010 год. Премия была выдана с формулировкой «за критику действий силовых структур при проведении спецопераций». Таким образом, отмечалась наша деятельность в 2010 году, хотя, конечно, надо говорить о нашей работе за последние три года.
- Кто был получателем премии?
- Редакция газеты «Черновик», которую я возглавляла в то время. В смысле, когда нас премировали, а не в момент, когда состоялся тот разговор с Хаджимурадом.
- А почему эти 20 тысяч евро стали предметом конфликта?
- Я бы не хотела, чтобы кто-то думал, что этот конфликт был из-за денег. Конфликт был из-за изменения редакционной политики. Представить это просто спором за 20 тысяч хотят те люди, которые организовали эту прослушку и выложили ее в сеть. Конфликт же возник в связи с тем, что те темы, за которые мы получили премию, — похищения, пытки, убийства без суда и следствия, — после моего ухода из Черновика оказались на задворках информационной политики газеты. Спор из-за премии возник как продолжение этого конфликта.
- Из прослушки я понял, что Хаджимурад хотел распределить эти деньги внутри коллектива редакции, а как Вы хотели ими распорядиться?
- Вариант распределения суммы премии среди журналистов выдвинул сам Хаджимурад. Когда я спросила, как он хочет распределять эти деньги, он довольно резко сказал мне, что это меня не касается, соберется редколлегия и решит. Я же считала, что премия заслужена за то время, когда именно я руководила коллективом, и те темы, за которые ее дали, вызывали очень много споров в самом коллективе.
То есть судьба премии меня касается, пусть я уже и не главред. Но мое мнение тут должно быть как минимум учтено. Кстати, если бы у меня была возможность, я бы на такой редколлегии настаивала, чтобы деньги не раздавали журналистам, а потратили на благотворительность. Поверьте, мы в «Черновике» неплохо зарабатывали, и те 50 и даже 100 тысяч рублей, которые пришлись бы на каждого журналиста, не были ни для кого суммой, которой не хватает для полного счастья.
- Правильно ли я понял, что все 20 тысяч находились у вас? Почему, если премирована была вся редакция?
- Эти фонды подошли гибко к этому вопросу: они сами предложили нам выбрать удобный вариант перечисления. Удобно было перевести на мой счет. Этот вопрос был согласован с Хаджимурадом. Когда я отказалась отдать деньги Хаджимураду, он сказал, что обратится на мои действия с жалобой в шариатский суд.
- Насколько я понимаю, шариатский суд — это судьи исламского подполья или, как говорят в Дагестане, «лесных»?
- Да, но к ним обращаются не только сами «лесные», но и бизнесмены, и просто мусульмане, которые не доверяют коррумпированному светскому правосудию. Сам Хаджимурад говорил, что подчинится решению только этих судей.
- И что шариатский суд?
- Строго говоря, самого суда не было, были предварительные консультации. Если вы внимательно слушали ту запись в интернете, то там балаханский Расул Магомедов говорит именно о них. Шариатские судьи сочли, что Хаджимурад финансово руководил газетой, а значит, он и должен решать, как поступить с этими деньгами, а я должна отдать ему деньги.
- То есть судьи заняли его сторону?
- Да.
- Но Вы не подчинились?
- Я взяла эти деньги и двух свидетелей, чтобы в их присутствии отдать деньги Хаджимураду, но в последний момент узнала, что он написал в МВД заявление на Сбербанк, якобы неправомочно выдавший мне с моего же счета деньги. Так что вместо того, чтобы отдать ему 20 тысяч евро, я сказала: заберите заявление назад и после этого я передам.
Я сделала так потому, что заявление-то на банк, но претензии к банку все равно переадресовались бы ко мне. Но даже не это настораживало меня: в МВД, где на меня имеется большой зуб («Черновик» не зря же премию получил) с удовольствием обвинили бы меня еще и в каком-нибудь мошенничестве, арестовали…
- К чему же в итоге пришла ситуация?
- Ни к чему. Мы оба уперлись – «сначала деньги, потом заявление» или «сначала заявление, потом деньги» Собственно, прослушка как раз про это.
- Стало быть, эти деньги и сейчас у Вас, а те кто выложил Ваши разговоры с Камаловым в сеть, утверждают, что Вы их тратите на взятки, чтобы облегчить положение Вашего мужа, находящегося в тюрьме.
- Деньги еще в ноябре в полном объеме я передала в дагестанский Благотворительный фонд «Быть милосердным». О том, что я так поступлю, я уведомила часть сотрудников редакции. Возражений от них по этому поводу я не услышала. Хаджимурад, разумеется, тоже узнал об этом. Но мы с ним на эту тему более не разговаривали. Насколько мне известно, после того, как его убили, Фонд передал все эти деньги его семье. Вы поймите, конфликт был не из-за денег.
- Но Вас тем не менее обвиняют в причастности к смерти Хаджимурада. Что Вы его заказали, чтобы не возвращать 20 тысяч евро!
- А до того меня пытались притянуть к убийству Гаруна Курбанова, возглавлявшего информационно-аналитическое управление дагестанского президента.
- Каким образом?
- В начале июня 2011 года в Махачкале прошло выездное заседание Совета по правам человека при Президенте РФ. Я выступала там и говорила о преступлениях, совершаемых в республике сотрудниками МВД и ФСБ. Гарун Курбанов жестко вклинился в мое выступление, превратив его в перепалку. Спустя чуть менее двух месяцев его убили. И отдельные СМИ, ссылаясь на анонимные источники в МВД, стали писать, что его убили боевики.
И в качестве обоснования своей версии стали привязывать к ней ту словесную перепалку. А после убийства Хаджимурада до меня стали доходить разговоры, которые велись в среде наших высокопоставленных чиновников, мол, «А вы знаете, что заказчик убийства Камалова и Курбанова – одно и то же лицо?» Потом выложили эту прослушку. Меня упорно пытаются объявить какой-то террористкой. Выходит, что я чуть ли не дирижирую подпольем.
- А Вы знаете, что за анонимы распространяют про вас эти обвинения?
- Разумеется, знаю, но не хочу называть. Не дай Бог, кого-то из них убьют, потом опять пойдут разговоры про «руку Надиры Исаевой»
- У следствия, когда речь идет о заказных убийствах, есть общепринятая методика — поиск мотива, поиск конфликта, из-за которого все случилось. Сам факт вашего спора с Хаджимурадом, где еще и замешаны деньги, автоматически рождает в отношение Вас подозрения. Те, кто выложил в сеть ваши переговоры с Камаловым, распространяют информацию о Вашей встрече с неким полевым командиром «Артемом», которого Вы, якобы, просили убить Хаджимурада…
- Я не знаю такого человека. И вообще, как вы себе это представляете? В подполье решения принимают мужчины. Это такой мир, где женщины на десятых ролях. И тут приходит Надира Исаева и начинает: убей того, убей этого. Тем более, когда речь идет о таком человеке, как Камалов, который пользовался в Дагестане огромным уважением, в подполье в том числе.
- Но те, кто выложил прослушку, утверждают, что Вы супруга человека, осужденного за теракт в Каспийске, то есть подпольщика. И он, судя по прослушке, участвует в этом споре с Хаджимурадом тоже…
- За теракт в Каспийске нет ни одного осужденного человека. Моего мужа в этом обвиняли, 3 года держали под следствием, зверски пытали, а потом его оправдал суд присяжных! А в прослушке, выложенной в сеть, телефонный разговор моего мужа с Хаджимурадом склеен из двух частей. К его разговору с Хаджимурадом подклеены отрывки из другого разговора, который он вел с новым главредом «Черновика» Биякаем Магомедовым.
- Но сейчас он в тюрьме?
- Да. Он осужден по обвинению в покушении на убийство. Это совсем другая история. Это история о том, как некто привязал к крыше сельского туалета гранату, которая в итоге упала… ну, куда может упасть граната в сельском туалете — кособоком строении из неструганных досок над зловонной ямой …
Мой муж объявлен организатором этого минирования. Это при том, что тех, кого по делу обвиняли как исполнителей, суд оправдал еще за 8 месяцев до предъявления мужу обвинения. Это все звучит как анекдот, но он получил за этот анекдот 11 лет.
Тактика тогдашнего прокурора Дагестана была такова, что следствию, занимавшемуся каспийским терактом, он давал установку «пихайте в обвинительное заключение как можно больше статей обвинения, что-нибудь да проскочит через суд присяжных», у моего мужа их было где-то около 30. Через суд проскочила «105-я через 30-ю», то есть «убийство через намерение».
- У Вас у самой есть мнение, кто мог убить Хаджимурада?
- На некоторые мысли наводят детали его убийства. Его убили на выходе из редакции, которая находится на улице Гаджиева. По этой улице проходит ежедневный маршрут мэра Махачкалы, Саида Амирова, который, кстати, конфликтовал с Камаловым. «Черновик» очень жестко критиковал его. Весь маршрут передвижения Амирова оборудован видеокамерами. И вдоль всего маршрута круглосуточно дежурят сотрудники ДПС.
Но почему-то в момент нападения на Камалова камеры оказались отключены, и милиционеры тоже почему-то оказались не на своих постах. Это что, Надира Исаева и ее муж, сидящий в тюрьме, распорядились в час «Х» выключить наблюдение и отозвать милиционеров?
У Хаджимурада была целая война с руководством республиканского МВД, в частности с замминистра Магомедом Магомедовым. Были очень сложные отношения с высокопоставленными прокурорскими работниками, например, с Магомедом Дибировым. Он активно играл на выборах всех уровней в республике, в том числе и в родном Гунибском районе.
Из этого же района вышел целый клан силовиков, начиная с покойного главы МВД Дагестана Адильгирея Магомедтагирова. И со всеми из них у него были столкновения, иногда очень жесткие. Часто он играл на выборах против тех, кого поддерживали силовики. У этих людей была возможность и постовых отозвать, и камеры отключить. Пол-Дагестана подумало на них, услышав про убийство Камалова. А тут прослушка Надиры Исаевой под рукой… Как удачно! Как просто отвлечь внимание…
- Надира, я привык относиться к Вам и Камалову как к единомышленникам. Но на записи, выложенной в сеть, Вы говорите ему очень обидные вещи. И некто намекает, что его смерть и этот конфликт связаны. Вы-то сами как к Камалову относитесь?
- Я работала с Хаджимурадом с 2004 года. И он, в общем-то, фундамент на котором я стою. Это человек, у него много чему можно было поучиться. И я училась. Я точно знаю, что всю жизнь буду пожинать плоды тех 5-6 лет, что я проработала с ним. А что касается достаточно жестких конфликтов и ругани, то ведь это не первый спор.
Бывало так, что я приходила на работу, начинала собирать вещи и ждала, когда он войдет и скажет: я тебя увольняю. Но этого не происходило. Он умел быть конструктивным, умел убеждать, умел сам слушать. В 2007 я ушла из редакции в республиканский Белый дом. Уходя, была уверена: больше никаких дел с Камаловым иметь не буду, но через 8 месяцев вернулась назад. Работа в Белом доме меня убедила, что лучше Хаджимурада руководителя не найти.
P.S.
Лет 6 – 8 назад, когда кто-либо находящийся в оппозиции к властям (подобно Хаджимураду) погибал при загадочных обстоятельствах, на экранах телевизоров появлялся очередной пресс-секретарь какого-либо силового ведомства и с видом человека знающего все секреты мира говорил про то, что убитый стал жертвой разборок внутри подполья, что «они не поделили арабский транш».
Со временем эти уже давно не существующие «арабские транши» стали выглядеть так по-идиотски, что над этим смеялись не только те, «кто в теме», но и обыватели. Пресс-службы перестали ссылаться на универсальное объяснение всех странных смертей.
Теперь «арабские транши» попытались возродить в новой редакции. На вопрос, «Кто убил Хаджимурада?», есть ответ: «Да такой же враг режима, как и он — Надира Исаева. Они деньги не поделили, а мы тут не причем».
Теперь это выглядит не так топорно. Вместо пресс-секретаря в погонах, никому не известный друг Камалова, которого он якобы попросил обнародовать запись в случае смерти. Есть и сама запись, из которой, правда, не следует, что это имеет отношение к убийству. Но анонимный друг сообщает, как правильно это понимать с помощью титров.
Тут, правда, возникают вопросы. Если это реальная улика, ниточка, ведущая к убийцам, то почему анонимный друг не несет это операм? Почему это не становится до поры до времени тайной следствия? Почему вместо этого улика попадает в открытый доступ, утрачивая статус юридического доказательства? Но это логика как раз для тех, «кто в теме». Для остальных же — «и так сойдет».
Как профессионал в области медиа могу сказать: молодцы. Работать стали тоньше и эффективней. Один ваш противник в могиле, другой ошельмован — одним выстрелом двух зайцев. Но все же принцип «арабского транша» скрыть не удалось. Так, что хочу сказать тем, кто стоит за этой утекшей в сеть прослушкой: «Господа мусора, прогресс в вашей работе налицо, но все же я вам не верю».
