«Суфизм», «ваххабизм», «тарикатизм», «салафизм» - сколько раз мы слышали эти слова за последние лет 15. Эти термины приобрели для российских мусульман, поистине, роковое значение. Не понимая до конца их смысла и значения, мы годами сводим счеты друг с другом. Выясняем, что черное - это, действительно, черное, а белое – это действительно белое. Чаще всего мы доказываем друг другу одно и то же, только сформулированное немножко иначе.

В России сегодня, как правило, «суфизм», «ваххабизм» и др. потеряли реальный идеологический, и тем более богословский, смысл. Это такие же термины как «демократ» или «фашист». И тем, и другим у нас сегодня можно назвать, или точнее обозвать, кого угодно. Например, для движения «Наши» Каспаров, Лимонов и Алексеева – фашисты, а для их противников – демократы. Все зависит от того, кто говорит, от его позиции, от того, какой он сам смысл вкладывает в те ярлыки, которые он на кого-то наклеивает.

Тоже самое с «суфизмом» и «ваххабизмом». Последний вообще давно уже стал больше ругательством и термином из криминальных сводок, а не чем-то имеющем отношение к религии. Но и с суфизмом происходит нечто подобное. На практике эти слова могут значить все, что угодно.

Зачастую «тарикатистом» и «ваххабитом» оказывается один и тот же человек. Это зависит от того, кто из сторонних наблюдателей и деятелей какой ярлык предпочитает вешать на исламского активиста.

Дело тут совсем не в акыде (вероучении), не в том, что кто-то придерживается салафитский акыды, а кто-то матуридитской или ашаритской. Это частный вопрос, который сам по себе не должен приводить к конфликтам. Данный вопрос оптимально решен улемами, признающими равноправными все эти три мазхаба (школы) ахли сунна валь-джама’а в акыде.

По мне лично, серьезной принципиальной разницы в них нет. По большому счету, они говорят одно и то же, но немного разными словами. Речь идет о таких сложных понятиях, как, например, атрибуты (сифаты) Аллаха, которые вообще не поддаются адекватному описанию нашим простым человеческим языком. Поэтому можно говорить и о Его «руках» без образа и места (как собственно и сказано в Коране), и о Его могуществе, которое подразумевается под «руками». Это зависит от подхода богослова. Разница – чисто терминологическая, не содержательная.

Несколько некорректно сравнивать, конечно, но это примерно также, как говорить о кружке воды, что она наполовину пустая, или наполовину полная. Кто, как предпочитает. Можно благое явление, не бывшее в практике Пророка (мир ему), назвать «бид’а хасана», а можно «сунна хасана», имея в виду одно и то же. Главное – не делать из этого проблемы.

Оставим эти диспуты улемам. Пусть они ведут глубокую содержательную конструктивную дискуссию, которая только обогатит умму. Простых верующих не должны такие частные вопросы теологии приводить к конфликтам.

Так было на протяжении всей исламской истории. Яркий тому пример известный мусульманский султан, освободитель Иерусалима от крестоносцев – Салахаддин. Являясь последователем школы вероубеждения (акыда) Ашари, и находясь в окружении как ашаритов, так и салафитов, он был близок как с суфиями, так и с салафитскими улемами.

Сегодня в большинстве мусульманских стран есть приверженцы разных школ акыды. Да, между ними случаются трения, но до такого, как у нас, наверное, нигде не доходит. Все дело, видимо, в просвещенности и исламской грамотности. Если верующих хорошо знает свою религию, понимает то, во что он верит, и знает немного историю Ислама, вряд ли, ашаритские и салафитские подходы будут порождать глубокие конфликты.

Более того, ведь может быть и так, что по каким-то вопросам мусульманин склоняется к мнению Ашари, а по каким-то к Ибн Таймие (да будет милость Аллаха со всеми учеными уммы)! И это тоже нормально. Ислам – живая религия, живой организм, это развитие и динамика.

В России в сложившихся условиях надо обязательно понимать, что имеется в виду, когда звучит «суфизм» и «ваххабизм» и не делать скоропалительных выводов. Это не богословские категории – реальной теологии у нас практически нет. Это, скорее, некие корпоративно-социальные обозначения или же вообще ярлыки, навешиваемые на мусульман со стороны.

В большинстве случаев все, что обозначают двумя этими терминами, лежит в рамках Корана и Сунны, а, значит, не должно у нас вызывать негодования, даже если мы сами иначе как-то смотрим на какой-то частный вопрос. Давайте общаться с братьями, прояснять их видение ситуации, подходы к тем или иным моментам. Не надо шарахаться, если мы слышим о ком-то «салафит» или «суфий».

Вспоминается тут один парадоксальный и очень актуальный для России сегодня случай. Находящийся ныне по обвинению в «ваххабизме» в заключении активный суфийский проповедник и издатель Айдар Хабибуллин как-то рассказывал о своей работе с местной салафитской молодежью в Башкирии. Пытаясь объяснить им суть суфизма как науки о чистосердечном поклонении Аллаху, он очень аккуратно обходил все острые углу и не использовал характерную лексику и терминологию. В результате после многих бесед ребята перешли от своих доморощенных и очень ограниченных воззрений, которые они характеризовали как салафитские, к традиционным суфийским. При этом они сами даже не заметили, как это произошло.

Братья продолжали подворачивать штаны, дергать пальцем в ат-тахийяте, называть себя «салафитами», но акыда их была скорее, скажем так, суфийско-ашаритская. И кто они для стороннего наблюдателя? – Суфийские ваххабиты или ваххабитские суфии?

Проблема «суфизм»-«ваххабизм» специально педалировалась и раскручивалась, разногласия стимулировались ненормальной ситуацией 90-х. Руку к этому приложил тот же Березовский. Многое с тех пор изменилось, а наши «борцы» все еще продолжают воевать с ветряными мельницами, ментально оставаясь в той эпохе. Пора понять, что прошло уже более 10 лет и заняться чем-то более конструктивным для Ислама в России, чем проблема «усов и трусов».

Сегодня те, кто трубит о «ваххабитско-салафитской» угрозе, например, в Поволжье делают это явно из узкокорыстных побуждений, как правило материального-карьерного характера. Дело в том, что все места в официальных исламских учреждениях заняты, а они остались за бортом. Вот и не видят они другой возможности прорваться в этот «истеблишмент», кроме как «подсидеть» коллег через обвинения в ваххабизме. Или же тема «ваххабитской угрозы» используется в мелко-корпоративной борьбе за удержание уже достигнутых позиций, или еще иногда – для поднятия «курса акций» кого-то как эксперта.

А в этом «борцам» активно помогают ярые исламофобы, которым, как никому, на руку такие обвинения мусульман в адрес друг друга. Для данных лиц, для кого Ислам - материал для карьеры, а мусульмане подобны «колорадским жукам» (такое сравнение привел один, с позволения сказать, исламовед), - это главные козыри, т. к. заявления об угрозе ваххабизма раздаются из уст самих же исламских деятелей.

Есть еще такие наши братья и сестры, которые «покупаются» на рассуждения силантьевых-амелиных о ваххабизме, считая их политико-коммерческую риторику реальной заботой об Исламе в России. Они даже рассчитывают на помощь этих исламофобов в своих, сугубо местных, конфликтах.

Об условности «борьбы с ваххабизмом» говорит, например, и то, что в Дагестане активные «борцы с ваххабизмом» ведут под одним знаменем не менее ожесточенную борьбу с т.н. муташейхами (лжешейхами), которые имеют одну с ними акыду (речь идет о тех суфийских шейхах, которых «борцы» считают не имеющими легитимного права быть таковыми). За обеими кампаниями стоят не богословско-идеологические основания, а корпоративные интересы. Вообще, проблема «муташейхства» не менее остра для Дагестана, чем «ваххабизма».

Для некоторых наших братьев и сестер «борьба с ваххабизмом» или, наоборот, с «суфизмом» стала как профессия. Это такие профессиональные борцы, которые уже заинтересованы (как правило, неосознанно) в том, чтобы конфликт никогда не прекратился, иначе отпадет необходимость в их активности, и они останутся не у дел. Для таких «борцов» их борьба – самоцель. Процесс стал важнее результата.

Это как те «борцы за мир» во время Холодной войны, которые в своей борьбе готовы были не оставить камня на камне от самого этого мира. Наши «борцы с суфизмом-ваххабизмом» не редко доходят до того, что готовы, что называется, «выплеснуть с водой и ребеночка». Т.е., стремясь исправить какие-то недостатки, они наносят вред уже самому Исламу. Такая борьба уже ведется не во имя Ислама, а во имя нафса, из азарта, из стремления, в конце концов, одержать верх над оппонентом любой ценой.

Зачем нам сегодня уходить в дебри прений относительно роли шейха Мухаммада ибн Абд уль-Ваххаба, прав он или нет в целом или в том или ином вопросе? Да, он выдающаяся личность в истории Ислама, богослов, оставивший след в религиозной науке, он великий сын исламской цивилизации, как и Абу Язид Бистами, и Имам Газали, и Абу Ханифа. Но, с другой стороны, он санкционировал восстание против тогдашнего халифа, его проповедь всегда вызывала массу противников, его подходы и сегодня многими оцениваются как неоднозначные. Это тоже часть большой правды.

Деятельность Мухаммада ибн Абд уль-Ваххаба – это, прежде всего, историческое явление. Его надо воспринимать в контексте происходящих тогда процессов. Ни его лично, ни его проповедь не стоит ни демонизировать, ни идеализировать. Их надо изучать и критически осмысливать.

Также неправильно сейчас уходить в выяснения относительно отдельных суфиев прошлого и настоящего, отдельных суфийских или считающихся таковыми практик, отдельных региональных явлений, бытующих под маркой «суфизма». Главное очевидно общее – то, что находится в рамках Шариата, допустимо. Суфизм же в целом внес огромный вклад в дело Ислама. Это бесспорно. Его вклад признавал и сын Мухаммада ибн Абд дуль-Ваххаба и, по некоторым свидетельствам, он сам. При этом, естественно, они оба были критически настроены к некоторым вещам и деятелям, известным в их время под общей вывеской суфизма.

На мой взгляд, реальный водораздел в среде российских мусульман проходит совсем не по линии «суфизм»-«ваххабизм», он совсем в иной плоскости. Это исламофобы бы хотели, чтобы мы делились на суфиев и салафитов и воевали друг с другом до последнего мусульманина. Ведь если «тарикатисты» такфирят «ваххабитов» и наоборот, то, получается: и те, и другие в неверии, а, значит, мусульман-то вообще практически не остается. Вот и проблема Ислама решена: его просто нет! – Причем достигается это руками самих мусульман.

Реально же противостоят те, кто выступает и прикладывает усилия для развития Ислама в России, и те, кто в силу разных причин этого не делает (выступает за сохранение статус-кво) или даже борется против, в том числе неосознанно и в том числе сея фитну, раздор и конфликты. Т.е. существует конфликт между прогрессивными, модернизационными силами и реакционными.

Надо смотреть на дела каждого конкретного человека, не на его ярлык и даже не на риторику и лексику (т.е. не на слова и богословскую терминологию). Если он радеет за Ислам, приносит пользу делу уммы, работает на развитие – он прогрессист, если наоборот – реакционер. И это единственное разделение, которое в российской умме должно быть рабочим.

Что интересно, в обоих лагерях есть свои «суфии» и «ваххабиты» (не будем переходить на персоналии; те, кто в теме, понимают о ком речь). Но их объединяет общее видение современных проблем мусульман. Так что мы имеем конфликт не акыд, а мировоззрений или даже ментальностей.

Нечто подобное было на рубеже 19-20 вв. в Российской империи. Тогда возникло серьезное противостояние между т. н. «джадидистами» и «кадимистами», т.е. сторонниками новых методов и подходов в жизни мусульман и приверженцами всего старого. Прежде всего, речь шла об образовании, но на самом деле спор касался всех аспектов жизни. В сегодняшних терминах по разные стороны оказались «обновители, реформисты» и «консерваторы, реакционеры».

Среди тех, и других были известные улемы, имамы, суфийские шейхи, представители национальной аристократии и буржуазии. Акыда у них у всех была общая – матуридитская или ашаритская. Но одних поддерживала поднимавшаяся исламская интеллигенция, а других – черносотенное чиновничество и имперские спецслужбы. Это знаковый момент, мне кажется. Помните пословицу: скажи мне, кто твой друг...?