В мировых средствах массовой информации, когда речь идёт о каком-либо вопросе, касающемся Афганистана, непременно упоминаются военные столкновения, взрывы, убийства, разруха, беженцы, обездоленность, нищета, болезни, терроризм и т.д. Талибан, Аль Каида, наркотики и другие наводящие страх понятия как минимум последние десятилетия ассоциируются с имением моей Родины – Афганистана.

Злая игра «двойных стандартов»

Эти страшные явления, главной жертвой которых стал Афганистан, потрясли всю мировую цивилизацию и понятны любому здравомыслящему человеку. К сожалению, мировое сообщество почувствовало страх и опасность от этих явлений только тогда, когда огнём оказались охвачены города и дома на Западе. Обидно, что до сих пор афганских криков из этого адского котла никто не слышит. И удивительно, что лидеры мировых государств до сих пор занимаются самообманом, пытаясь убедить общественность в том, что они, найдя корни терроризма в Афганистане, теперь пытаются там их искоренить.

Однако в реальности дела обстоят иначе: как не нашли несколько лет оружия массового поражения в Ираке, так до сих пор и не нашли и, очевидно, не найдут корни международного терроризма в Афганистане. А, значит, ни о какой победе над индустрией насилия говорить не приходится.

Одной из причин безуспешного поиска международным сообществом «мирового террористического зла» является применение двойных стандартов в мировой политике.

Вообще «двойные стандарты» - это природное свойство человеческого сознания. Человеку свойственно не видеть бревна в своем глазу, относиться к другим с предубеждением, искать оправдание своим злым деяниям, при этом не отказывая себе в праве осуждать других. В политике это свойство человеческой природы проявляется с особым цинизмом. Сильный всегда будет пользоваться своей силой и навязывать слабому своё понимание устройства мира.

На афганской сцене, особенно в последнее время, очень ярко подтверждается этот тезис: мир откровенно признаёт право сильного на подавление слабого.

Пусть не обижаются мои соотечественники, сегодня я не стану говорить привычным нам, афганцам, гордым тоном о том, какой мы доблестный, мужественный и смелый народ. У нас древнейшая 5000-летняя история, мы победили всех агрессоров, приходивших на нашу землю, мы завоевали независимость и можем хорошо защищать Родину… Хочу говорить правду, а она заключается в том, что даже нынешние границы нашего государства определены не нами – афганцами, а являются продуктом торга между представителями двух империй – Российской и Британской.

Известный историк и политолог Александр Князев в своей книге «Афганистан и безопасность Центральной Азии» (сборник статей профессиональных востоковедов, прежде всего историков - афганистов) пишет: «Развитие Афганистана на рубеже XX-XХI вв. в значительной мере предопределено событиями XIX — начала XX вв., когда Афганистан формируется как государство, функционирующее в пределах той доли самостоятельности и ответственности, которые были предоставлены ему компромиссом интересов Российской и Британской империй. В условиях противостояния двух мировых систем во второй половине XX в. Афганистан продолжал оставаться объектом геополитического соперничества. Новый этап старой «Большой игры» начался с заменой одного из главных участников — здесь, как и на многих других геополитических театрах, место Великобритании заняли США».

Извращенный исламизм

На протяжении истории соперничества мировых держав, радикальная исламская идеология постепенно становится удобным инструментом для отстаивания геополитических интересов неисламскими странами.

После окончания Второй мировой войны и освобождения большой Индии, когда страны-победительницы, в том числе Великобритания, тщательно искали военно-политических союзников и стремились обеспечить своё политическое присутствие в регионе, первым шагом на пути откровенного использования радикальных исламских идей - как политического инструмента для достижения геополитических целей, стало возникновение государства Пакистан.

Кандидат исторических наук, специалист по проблемам пуштунов Пакистана Паничкин Юрий Николаевич, в своей монографии «Образование Пакистана и пуштунский вопрос» пишет: «В конце Второй мировой войны в Индии началось нарастание движения за независимость страны. В новых условиях всё большую роль в антиколониальной борьбе играли региональные группировки, выдвигавшие, кроме общенациональных, ещё и задачи местного значения. В сентябре 1944 года при посредничестве председателя либеральной федерации Т. Сапру новый вице-король Индии лорд Уэйвелл, организовал переговоры между Махатмой Ганди и Мухаммадом Али Джинна. Последний продолжал настаивать на создании мусульманского государства Пакистан… Заметим, что позиция Лондона по индийской проблеме, нацеленная на её решение по окончании войны, начала складываться в 1939 – 1940 годы. В Индию тогда был направлен профессор Оксфордского Университета Р. Купланд. В его задачи входило изучение обстановки в стране и подготовка рекомендаций для сохранения британского влияния на индийском субконтиненте. Согласно его выводам, Индии без британского присутствия грозила полная «балканизация», которая могла стать причиной новых войн. Одним из вариантов сдерживания деструктивных сил признавался раздел Индии по религиозному принципу, предоставление мелким княжествам и племенным территориям «суверенитета» под покровительством Великобритании».

Кашмирская опухоль

После раздела Индии Пакистан не дал пуштунам права на самоопределение, равно как и не позволил кашмирцам определиться со своей судьбой. Пакистан начал масштабное военное вторжение в Кашмир, тем самым, вынудив губернатора Кашмира Раджа Харисинга объявить о присоединении своих территорий к Индии. Когда к ним присоединился духовный лидер кашмирцев шейх Абдулла, кашмирцы тоже, как и пуштуны, разделились на две части.

Пакистан в войне против Кашмира очень умело использовал религиозные чувства пуштунов, называя их «добровольной армией мусульман». И когда англичане начали критиковать такие действия, Пакистан ответил, что это отряды мусульман из полосы свободных пуштунских племён, и пакистанские власти их якобы не контролируют.

Сегодня ситуация практически не изменилась: Пакистан, с одной стороны, использует талибов, большинство которых составляют пуштуны из зоны свободных племён, для дестабилизации обстановки в Афганистане, а, с другой стороны, старается доказать всему миру, что пуштуны – самый дикий народ, который невозможно контролировать, и что исламский фундаментализм и терроризм исходит именно от них.

Таким образом, именно кашмирский вопрос стал раковой опухолью для региона и жизненно важным вопросом для внешней и внутренней политики Пакистана. При этом пуштуны из свободной полосы рассматриваются как потенциальная иррегулярная армия Пакистана.

Пакистан, очевидно, в соответствии с тщательно продуманной схемой, старается держать пуштунские племена подальше от цивилизации и не даёт им возможности получать образование на родном языке. Вместо этого пуштунам даётся экстремистское религиозное образование, чтобы в дальнейшем легко использовать их энергию якобы «во имя ислама» для решения, как «кашмирской проблемы», так и комплекса вопросов территориальной целостности Пакистана. Никаких иных политических технологий Пакистан не рассматривает, поскольку само существование этого государства основывается на экстремистских исламских идеях.

Индустрия религиозного сиротства

Пакистан очень широко использовал религиозные школы (медресе) для достижения своих стратегических целей в Кашмире и в Афганистане. Религиозные школы (медресе) в Пакистане имеют давнюю историю, но они стали широко развиваться после советского венного вмешательства в Афганистан. Во времена правления генерала Зия-уль Хака численность медресе выросла с одной тысячи до 11 тысяч, а число талибов, обучающихся там, достигло почти одного миллиона человек. Генерал Зия-уль Хак выделил земли для строительства новых медресе, и оказал им большую моральную и материальную поддержку.

В ходе войны в Афганистане возникла многочисленная армия детей-сирот. Кроме этого, обездоленность афганских беженцев, распространение нищеты по всему Пакистану, недоступность обучения в обычных школах – и это далеко не полный список причин стремительного заполнения всех религиозных школ и увеличения численности обучавшихся там талибов.

В результате медресе очень быстро превратились в лагеря для подготовки и обучения афганских моджахедов, и до сих пор продолжают быть таковыми для боевиков движения Талибан. Все они курируются Межведомственной разведкой Пакистана (ISI).

С самого начала своего существования Пакистан, замешанный на исламской идеологии, имел мощную материальную поддержку арабского мира. Но в рассматриваемый период богатые арабские шейхи особенно щедро поощряли и материально поддерживали пакистанские медресе.

Богатые арабские страны поддерживали Пакистан не только в «кашмирском вопросе», но и щедро финансировали афганских моджахедов и их последователей в лице боевиков движения Талибан. Вместе с материальной помощью из арабских стран в Пакистан переместились ещё и исламские фундаменталисты, принесшие с собой религиозный фанатизм, экстремизм, ваххабизм. Вместе с ними, в конце концов, пришли Аль Каида и, как говорится, «дорогой и уважаемый гость» Усама Бин Ладен.

О том, как возник и развивался фундаментализм в исламе, хорошо описано в книге афганского учёного-историка, ныне живущего в США, профессора Мохаммада Хасана Какара «Поездка на родину, Талибан и исламский фундаментализм». Профессор Какар расследует эту многовековую историю со времён разгрома Багдада внуком Чингисхана Хулагу в 1258 г., от Бене Тимиа до Бин Ладена.

Круговорот джихада: участники и жертвы

Накануне американского вторжения в 2001 году, по данным различных пакистанских неофициальных источников, численность вооружённых бандитов в Афганистане была такова: 25000 афганских талибов, 20000 пакистанских талибов и членов различных группировок моджахедов, около 15000 иностранных наёмников и добровольцев, 10000 военнослужащих десантных войск Пакистана под командованием отставного генерала Абдуррахмана. Десантники вернулись на свои позиции до начала операции (очевидно, не без помощи западных союзников). 7 тысяч были убиты, еще 5-7 тысяч человек попали в плен к Северному альянсу, 10 тысяч афганских талибов вернулись в свои дома и около 30 тысяч, включая иностранцев, спаслись бегством и рассеялись по всему Пакистану, постепенно вернувшись на свободные пуштунские территории.

Сейчас в Пакистане существует около 37000 медресе и 2000 неофициальных центров боевой подготовки, где обучаются около 4 000 000 талибов. Из этого числа 700 медресе находятся на свободных пуштунских территориях, 35 медресе и 40 центров военной подготовки находятся в Гилгите вблизи границ с Индией и Китаем.

В Пакистане официально существует около 30 фундаменталистски настроенных исламских партий и около 11 религиозно-экстремистских вооружённых группировок. Кроме пакистанских экстремистов, туда входят арабы Аль Каиды (около 13 тысяч человек), 11 тысяч узбеков вместе с семьями, 4 тысячи выходцев из Северного Кавказа, а также таджики, уйгуры, бенгальцы и т.д.

В течение тридцати лет территория свободных пуштунских племён используется ISI, ЦРУ, экстремистами из арабского мира, международными мафиозными структурами и наркобизнесом. Меняются только поводы для их активности: в 80-х годах поводом был священный джихад против советских оккупантов, в 90-х годах священный джихад против священного джихада, а с 2001 года - священный джихад против Америки и НАТО.

Удаляясь от демократии и мира

В октябре 2001 г. американцы вошли в Афганистан и говорили, что будут бороться против террористов, индустрии наркотиков, за права человека, за демократию и свободу. Должен сказать, что в течение 8 лет эти задачи не только не решаются, но и ещё больше усложняются.

Становится смешно, когда говорят, что международное сообщество, мощная военная и разведывательная машина США и НАТО борются против экстремистов, террористов и наркобандитов, имея в своём распоряжении широкие возможности региональной и международной агентурной сети, государственную и гражданскую поддержку по всему миру – и при этом они до сих пор не знают, где находятся Бин Ладен, мулла Омар и другие главари террористов. Чем они питаются, откуда финансируются, откуда получают оружие и боеприпасы? Ответов на эти вопросы нет. При этом очевидно, что в Афганистане таких источников быть не может.

Становится ещё смешнее, когда видишь, что США и НАТО строят мощные военные и авиационные базы в Афганистане, и говорят, что это для борьбы против Талибана и террористов Аль Каиды. Хотя сами же признают, как сказал в прошлом году на слушаниях в Конгрессе США советник по национальной безопасности Барака Обамы генерал Джеймс Джонс, что аль-каидовцев в Афганистане осталось не больше ста человек.

Вызывает возмущение, когда под этим лозунгом бомбят наши дома, сёла и города, убивают мирных граждан: женщин, стариков и детей.

Бесчеловечно, когда вооруженные солдаты США и НАТО, под лозунгом борьбы против терроризма, поддержки демократии и прав человека, посреди ночи врываются в дома афганцев, расстреливая всех, кто попадается под руку, а потом заявляют, что это были талибы. Я такого не видел даже в страшной кинохронике деяний немецких фашистов.

Война, убийства, нищета, болезни, образ жизни военного времени, и в целом то, что мы называем кризисом, становятся для Афганистана и для пуштунов нормой жизни. Зло порождает зло, и нахождение в таком порочном круге, наверное, есть судьба нашего несчастного народа.

Самое страшное то, что люди вокруг нас смотрят на это молча, как бы безучастно. Очевидно, все привыкли к этому страшному образу жизни афганцев – причём не только в Афганистане, но и во всём мире. Или может быть наглый принцип «двойных стандартов» продолжает убеждать людей во всём мире в правоте сильных, богатых и умных правителей Белого дома и НАТО.

А ведь всем нормальным людям на земном шаре должна быть понятна такая простая истина - «если ты с мечом вошел в чужой дом, добра не жди!».

***

Война продолжается. В лице моджахедов был священный джихад, который продолжается их последователями – Талибаном. А тем временем, простому афганскому крестьянину совершенно без разницы, вошёл ли вооруженный солдат в его дом по решению Политбюро ЦК КПСС или по мандату Совета Безопасности ООН.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.