«Не прыгать» и «не качать свои права». Вот чего добиваются ставропольские власти от мусульманских семей, посмевших отстаивать возможность своих дочерей получать образование, не изменяя при этом религиозным принципам. В Зеленокумске начался судебный процесс над отцом одной из школьниц-мусульманок, лишенной возможности учиться из-за ношения платка.

Политизированное до нельзя «Дело о хиджабах» в школах восточного Ставрополья наделало много шума, но после того, как Верховный суд Российской Федерации, своеобразно «поздравив» мусульман с началом священного Рамадана, отказал школьницам-мусульманкам в праве посещать занятия в платках, об этой теме практически перестали говорить. Забыли о ней и адвокаты, и общественные деятели.

А между тем, у этого дела есть реальные жертвы. Это, прежде всего, сами девочки, лишенные одновременно и права на образование, и права на выражение своих религиозных чувств. Более того, отец одной из школьниц-мусульманок оказался на скамье подсудимых, как считают его близкие, по совершенно сфабрикованному обвинению.

Магомед, Елена, Таисия, Саид Хусейн

30-летний Магомед Газимагомедов — родной отец Таисии (а не приемный, как заявляли ряд СМИ) был весьма активен в отстаивании права своей 10-летней дочери посещать школу в хиджабе. Причем девочка одевала мусульманский платок лишь по своему желанию. Однако «не в меру» упорный в своей жажде справедливости Магомед не знал, что его «заказали» наверху — в краевой администрации. По крайней мере, об этом в неофициальном общении поведали его жене Елене Сеняевой работники правоохранительных органов.

Семья Магомеда Газимагомедова и Елены Сеяевой с 9-летней (тогда) Таисией и годовалым Саид-Хусейном переехала в село Нины из Зеленокумска. Все они местные жители. Елена родилась и все время проживала в Советском районе Ставрополья. Её муж Магомед — уроженец Махачкалы, но с 10-летнего возраста с матерью жил в соседнем Георгиевске. В селе они купили частный дом, вложив в него материнский капитал.

Женщина до сих пор находится под воздействием чудовищных действий силовиков в отношении ее мужа-инвалида.

Газимагомедов не в компетенции полиции

«В моем понимании это расправа над моим мужем из-за того, что наша семья отстаивала право дочери на ношение хиджаба в соответствии со своими вероубеждениями. Мы хотим воспитывать детей богобоязненными, честными, нравственными. А нас за это преследуют. Вместо того, чтобы поддержать, нас фактически объявляют ненормальными, да к тому же радикалами», — говорит Елена в беседе с корреспондентом «Кавполита»..

«К нам ворвались почти ночью, 30 мая сего года, около 5 часов. Вся семья еще отдыхала. Спецназ зашел прямо в комнату, где я спала с детьми. При этом полицейские даже не пытались постучать и не просили хозяев открыть им двери. Двери открыли отмычкой, — вспоминает она обстоятельства ареста Магомеда. - Люди в масках и с автоматами потребовали не кричать и лишь спросили: где муж? Я позвала его, он в это время после утреннего намаза отдыхал в соседней комнате. Но не успела я опомниться, как спецназ скрутил и повалил на пол Магомеда, который между прочим является инвалидом детства (правая нога у него на 20 см короче левой — последствия автокатастрофы, пережитой в семилетнем возрасте. — Кавполит). Сняли сразу же отпечатки пальцев странным образом. Затем приказали подняться и вывели его из комнаты. В первую очередь силовики спросили есть ли в доме религиозная литература и диски, а после — оружие и наркотики».

В доме никаких исламских книг кроме Корана не было.

По словам Елены, их дом, приобретенный, кстати, семьей в том числе и на средства материнского капитала, заполонила масса сотрудников по преимуществу в гражданской одежде. Соседи, увидев утром такое столпотворение во дворе их дома, даже вызвали участкового. Того, однако, просто-напросто выгнали, когда он пришел поинтересоваться в чем дело.

«Они рыскали повсюду, вещи все повыбрасывали. Вандализм какой-то. Причем ни один из правоохранителей не представился. Ни званий, ни фамилий, ни подразделения. Мне отказали в праве ознакомиться с постановлением об обыске. Отказали также пригласить понятых, последних привели с собой.У нас забрали телефоны, — сетует Елена. — Пока я одевалась, я увидела в окно, что некий человек в маске, потом ее он, кстати, снял, и я смогу его опознать, лазил в нашей машине. Чуть позже в автомобиле «нашли» пистолет. Обнаружили и наркотикосодержащие вещества. Мужа задержали, но сразу не сообщили мне, куда его повезут».

В течение нескольких дней Елена Сеняева была в неведении об участи своего мужа. В местном отделе полиции утверждали, что Газимагомедова у них не было.

«Я попросила помощи у прихожан зеленокумской мечети. Некоторые из них пошли со мной. Мы обратились в Следственный комитет. Сотрудник СК Светлана Рожкова выяснила, что подозреваемый Газимагамедов задержан и находится все-таки в отделе полиции», — рассказывает Елена.

Вернувшись в отдел, Елена и товарищи Магомеда настоятельно попросили полицейских сообщить информацию о нем. Тогда-то полицейские и проговорились, что Газимагомедов не в «их компетенции», и что задержан он «до выяснения обстоятельств по приказу сверху».

Проблема хиджабов

По мнению Елены, проблемы их семьи начались в ноябре прошлого года, когда их дочь впервые пошла в сельскую школу. Внешний вид девочки в платке несказанно удивил учителя, который недоуменно поинтересовался: «Вы что ислам исповедуете?». «Да», — ответила Елена. «Ну — это проблема. Вы же знаете ситуацию в Кара-Тобе?»

Как отмечает мусульманка, их семье ничего не было известно об этом, так как они были сильно заняты переездом и обустройством на новом месте.

Надо отметить, что классный руководитель заявил, что ему нет разницы, в какой одежде придет в школу Таисию, однако непонятно, как на нее отреагирует директор учебного заведения.

После первого дня обучения Елена с дочерью подошли к директору школы Марианне Евгеньевне Москаленко. Та сразу объявила, что если девочка не снимет платок, она вообще не примет ее в школу.

Дабы утвердить свое решение, директор пригласила их на педсовет. Там Елена Синяева пояснила преподавателям, что хиджаб соответствует их вероубеждениию, и девочка по собственной инициативе одевается таким образом. Педсовет не внял этим объяснениям. Директор и другие учителя что-то говорили о «светскости школы», выставили Таисию «белой вороной», утверждая, что якобы девочку не примут в коллективе. В то же время, Таисия никогда не испытывала трудностей в общении со сверстниками, и сейчас она абсолютно нормально дружит и играет с детьми.

Так или иначе, педсовет в категоричной форме потребовал от дочери Елены отказаться от ношения платка в школе. В ответ на такие действия Магомед подал жалобу в прокуратуру. Однако оттуда никаких сообщений не было, кроме устных заверений, что «разберутся».

Ввиду того, что Таисию не приняли в школу, семьей заинтересовался Отдел по делам несовершеннолетних местной полиции. Полицейские допытывались: отчего ребенок не учится? Это несмотря на то, что к тому времени семье Сеняевых-Газимагомедовых удалось организовать домашнее обучение Таисии. Прошлый учебный год девочка обучалась дистанционно. Три раза в неделю она приходила к преподавателю в школу.

Но в новом учебном году вдруг оказалось, что альтернативные формы обучения, согласно новому «Закону об образовании», для Таисии стали недоступными. «Не положено», — сказали в школе.

Травля

Из-за этого, семью, лишенную кормильца вновь стали таскать на этот раз в Комиссию по опеке, едва не угрожая санкциями за то, что дочь по милости школьной администрации и наверняка вышестоящих органов отстранили от обучения.

«1 сентября этого года ребенка просто выставили за ворота школы, — буквально плачет Елена. — На следующий день директор потребовал, чтобы мы написали заявление на альтернативную форму обучения. Но через пару дней глава учебного заведения безаппеляционно заявил, что по новому закону дистанционного обучения нет, а в платке в её «светскую школу» никто приходить не может!»

Хотя ребенка не допускают к обучению по инициативе самих руководителей школы, последние позволяют себе и дальше издеваться над семьей, требуя явиться на зачетную сессию.

«Как же моя дочь сдаст тесты, если ей никто не дает возможность учиться, — говорит Елена. — Нас заставляют нанимать репетиторов. Но у меня нет материальной возможности оплачивать учителей на дому».

Елена попросила документ, подтверждающий изменения в условиях обучения для дочери, а также пожелала ознакомится с уставом школы. она выразила сомнение в законности действий администрации. В отместку Москаленко пообещала отправить «дело Таисии» в Комиссию по делам несовершеннолетних. Обещание свое она сдержала.

На заседании комиссии травля продолжилась. Семью поливали грязью, пытались унизить. Заметим, что происходило данное действо в местном «Белом доме» (знал бы об этом Обама) — администрации Советского района. Присутствовал и заместитель местного главы Коберников. Пригласили и священнослужителя РПЦ. Как подчеркнула Елена, священника позвали, невзирая на «светскость» госучреждения, вероятно, в «воспитательных целях». Тот однако почти сразу ретировался, сказав на прощание: «Богу — богово, кесарю — кесарево».

Представители администрации изумлялись упорству Сеняевой в вопросе формы одежды своей дочери. Они без стеснения говорили о том, что «люди в такой одежде» будто бы «совершают взрывы в автобусах», намекая наверное на теракт в Волгограде. В результате Распрощались «хозяева района» с несчастной женщиной и ее дочерью, ничего не предложив по существу и никак не задокументировав свою позицию.

Конституция не указ

Как выяснил «Кавполит», новый закон об образовании действительно отменил дистанционное обучение, хотя семейная форма обучения остается. Однако формат его не продуман. Именно, пользуясь неразберихой в такого рода вопросах, школьная и районная администрация и лишает Таисию права на образование. В то же время, статья 43 конституции РФ гласит, что государство гарантирует «общедоступность и бесплатность дошкольного, основного общего и среднего профессионального образования».

Позиция защиты

Что касается дела о незаконном хранении оружия и наркотиков Магомедом Газимагомедовым, то, по утверждению его адвоката Ризабека Аджакаева, в нем имеются явные фальсификации

«Магомеду Газимагомедову были подкинуты пистолет и сверток с гашишным маслом. Подбросы сделаны нелепо. Мы постараемся опровергнуть их на судебном процессе, — рассказывает он. — Обыск проводили совместно бывший 6-й отдел или «Э» краевого МВД, УФСБ и местный уголовный розыск. Помимо осмотра жилища и строений участники обыска заглянули повсюду, в результате пистолет обнаружили в автомобиле Магомеда, а предполагаемый наркотик «просто лежал» на холодильнике, маленьким комочком в 5, 6 грамма внутри пачки сигарет, которые курил хозяин дома. «Находку» сделали перед завершением обыска. Причем несколько сигарет были вынуты из пачки, а между тем Магомед выкурил всего одну до этого».

Отпечатков правой руки Газимагомедова нет в материалах уголовного дела. Тут, по словам Аджакаева, полицейские допустили еще один ляп. У левши Газимагомедова правая не является рабочей рукой.

В настоящее время судебный процесс в самом начале. Дело рассматривает судья Советского районного суда в г. Зеленокумске Людмила Швец.

Магомед Газимагомедов инвалид с детства, передвигается на костылях. Кроме того, у него при задержании случился инсульт. «Скорая помощь», вызванная к Газимагомедову констатировала опасное состояние его здоровья. Однако прокуратура и суд никаким образом не отреагировали на это. Свидетелями обвинения по делу Газимагомедова выступают только оперативные работники правоохранительных органов.

«Сотрудники не скрывали, что главной целью их действий является закрыть рот «радикалу», который посмел бороться за право своей дочери ходить в школу в хиджабе. Магомед весьма активен был в общественных делах, всегда жаждал справедливости. Его упорство, подаваемые жалобы в прокуратуру и иски в суд задели кого-то среди представителей краевой власти», — полагает адвокат Аджакаев.

Елена Сеняева просит всех тех, в ком имеется сострадание, помочь прекратить травлю ее семьи.