«Исламское государство» — продолжение тех тенденций в рамках фундаменталистского ислама, которые существовали гораздо раньше. Стоило бы говорить, что «Исламское государство» или предшествовавшее ему «Исламское государство Ирака и Леванта» выросло из иракского филиала «Аль-Каиды».

Само появление иракского филиала «Аль-Каиды» во многом связано с неразберихой, вызванной свержением режима Саддама Хусейна. Любопытно, что среди исламских фундаменталистов в самом Ираке всегда господствовали не иракцы, и это вызывало отчуждение между иракским филиалом «Аль-Каиды» и местными фундаменталистами.

Постепенно развиваясь, последние заняли место иностранцев и смогли создать в 2006 году организацию «Исламское государство Ирака».

Именно тогда на первый план выдвинулся человек, который стал халифом нынешнего «Исламского государства», — Абу Бакр аль-Багдади. «Исламское государство Ирака» формировалось в том числе из представителей неиракского населения, но их доля там была незначительной. Иностранцев в рядах этой организации было около 2 тыс. человек, в то время как число местных моджахедов составляло порядка 20 тыс. человек.

Среди управленцев в Ираке в последние годы задавали тон представители шиитского населения — выходцы с юга страны, — и их отправляли на руководящие посты даже на север. Кроме того, сунниты в Ираке были лишены ведущих политических постов, и среди них возникло стремление эти посты вернуть.

«Исламское государство Ирака» стало центром притяжения для суннитских оппозиционных сил внутри страны, причем разнообразных с точки зрения политической принадлежности: среди них были и баасисты, эволюционировавшие от светских доктрин к доктрине религиозной, и бывшие офицеры иракской армии, которых уволили со службы, и представители суннитских племен, которые были лишены многих привилегий, данных Саддамом Хусейном. Благодаря этому «Исламское государство Ирака» стало ведущей политической силой в фундаменталистском секторе политических сил страны.

Если бы не события в Сирии, ИГ никогда не стало бы тем, чем оно является сейчас. В 2011 году Абу Бакра аль-Багдади еще звали Аввадом бин Ибрагимом аль-Бадри.

Он получил неплохое светское образование: учился в Багдадском университете и получил там степень доктора по специальности «Исламские исследования».

Тогда он отправил в Сирию своего помощника Абу Мухаммада аль-Джулани — эта страна тогда была местом, куда активно стекались разнообразные искатели приключений. Аль-Джулани прибыл туда для создания некой инфраструктуры для будущего перемещения «Исламского государства Ирака» на сирийскую территорию.

Им была создана организация «Джабхат-ан-Нусра», а аль-Багдади в одной из своих речей в апреле 2011 года назвал ее сирийским отделением «Исламского государства Ирака».

Но, обретая влияние в Сирии, «Джабхат ан-Нусра» становилась все большей проблемой для антиасадовской оппозиции и становилась самостоятельным фактором сирийской политической жизни. Когда она возникала, аль-Джулани еще не мог сказать, когда достигнут успехов его соратники из Ирака, и после выступления аль-Багдади издал фетву, в которой отрицал связь между организациями.

Таким образом, разрыв между бывшим руководителем и бывшим подчиненным становился все более ощутимым. Более того, «Джабхат ан-Нусра» наполнялась сирийцами. В этих обстоятельствах аль-Багдади все-таки решает переместиться в Сирию и переименовывает свою организацию в «Исламское государство Ирака и Леванта». В реальной жизни Левант — Шам — это прежде всего Сирия.

Тогда же «Аль-Каида» в лице Аймана аз-Завахири попыталась выступить посредником между аль-Джулани и аль-Багдади. В частности, аз-Завахири предложил аль-Багдади сохранить за собой Ирак, отдав на откуп аль-Джулани Сирию. Это бы значило, что «Аль-Каида» формально контролирует обе организации.

Такого рода посредничество не состоялось: аль-Багдади заявил, что он окончательно уходит от «Аль-Каиды». Аль-Багдади изначально был одним из немногих полевых командиров, которые не принесли клятву верности наследнику Осамы Бен Ладена, так что этот разрыв был предопределен.

В ситуации полной внутренней анархии в Сирии боевики «Исламского государства Ирака и Леванта» смогли достичь там значительных успехов. Так, они установили контроль над городом Ракка и прилегающими районами, и это помогло им получить новые ресурсы, больше оружия и начать вступление на территорию Ирака.

В Ираке им оказали поддержку суннитские племена, бывшие и нынешние офицеры иракской армии, которые, в частности, сдали Мосул. Именно отсюда идет и провозглашение халифата.

Когда в России пишут об этих организациях, зачастую указывают пальцем на Катар в связи с «Исламским государством» и на Саудовскую Аравию в связи с «Джабхат ан-Нусра». Однако в той же Саудовской Аравии принят закон о борьбе с терроризмом, и он достаточно жесток. Кроме того, Эр-Рияд составил черный список террористических организаций, куда входят и «Братья-мусульмане», и «Хезболла», и «Исламское государство», и «Джабхат ан-Нусра».

Не стоит утверждать, что Катар и Саудовская Аравия как государства принимают активное участие в финансировании «Исламского государства». Судя по всему, основными его источниками являются религиозные фонды, в формировании которых, по некоторым признакам, большую роль играют частные пожертвования катарцев и саудовцев.

Однако популярность этой организации объясняется не только и не столько зарубежным финансированием, сколько крайне жестким курсом в отношении иноверцев, прежде всего христиан. В исламе пророк Иса не евангельский Иисус. С точки зрения мусульманской традиции Евангелие — Божественное откровение, которое было некогда искажено христианами. По мнению фундаменталистов, от него нужно отказаться в пользу неискаженного коранического. Этим и вызваны гонения на христиан, начавшиеся в Ираке и Сирии. В их отношении в мусульманской традиции существует джизья — обязательный налог на взрослых мужчин. Отныне этот налог получает с них «Исламское государство». В случае отказа от выплат человек должен покинуть территорию «Исламского государства», оставив ему всю свою собственность.

Экспроприировав всю эту собственность, ИГ получило колоссальный источник финансирования. По крайней мере, ограбление людей — один из источников доходов организации и средство для привлечения новых боевиков: в экспроприированных домах селятся моджахеды, туда прибывают их семьи.

Контролируя месторождения в Сирии и Ираке, «Исламское государство» продает нефть, причем по сниженным ценам. Парадокс ситуации заключается в том, что власти в Дамаске и Багдаде вынуждены закупать эту нефть. Кроме того, она продается в Иорданию и Турцию, и это выгодный для обеих сторон бизнес, ведь цена за «исламский» баррель значительно ниже рыночной.

Кроме того, ИГ пытается захватить водохранилища, в которых расположены главные запасы воды Сирии и Ирака. Они распределяют эту воду в пользу суннитских племен, в меньшей степени она поступает на шиитские территории. Существует даже угроза затопления Багдада и шиитских территорий к югу от иракской столицы.

В мусульманской традиции очень четко описывается то, как должны распределяться добыча от завоеваний и трофеи. Четыре пятых — участникам операций, а одна пятая — государству. Это очень неплохо с точки зрения обогащения тех, кто примыкает к «Исламскому государству».

Захваченная боевиками ИГ провинция Ниневия — это зерновая житница Ирака, там расположены основные государственные зернохранилища. Это зерно перерабатывается на предприятиях, а затем продается государственным органам Ирака и той же Сирии, причем по ценам ниже рыночных.

Существует еще один важный источник финансирования «Исламского государства». Речь идет о фундаменталистских группировках за пределами Сирии и Ирака — «Ансар аш-Шариа» в Ливии, «Аль-Каиде» в странах Магриба, «Аль-Каиде» в Йемене, «Боко харам» в Нигерии. Они принесли клятву верности аль-Багдади как халифу ИГ. Это означает, что они должны отчислять ему как минимум пятую часть своих трофеев — тоже немалые деньги.

На саммите НАТО в Уэльсе шел конкретный разговор о противостоянии «Исламскому государству», а США формируют для борьбы с ним целую коалицию.

Боевики ИГ грозят уже и России: они пообещали помочь «братьям в Чечне». И хотя лидер республики Рамзан Кадыров резко ответил на эти угрозы, это вовсе не означает, что сторонников «Исламского государства» в Чечне не найдется. Более того, в России существуют фундаменталистские организации, которые раскрыты, но так и не ликвидированы. Опора на них может позволить ИГ действовать и на территории нашей страны. Есть и другой вопрос, связанный с Россией: в РФ вне зависимости от обстоятельств мусульманские лидеры абсолютно интегрированы в государственные структуры.

Это потенциально может создать почву для обвинений в «предательстве интересов мусульман». Чтобы эффективно противостоять расширению деятельности «Исламского государства» в России, конфессии должны быть максимально удалены от всех государственных структур.

Есть проблема и в отношениях между Россией и ведущими государствами арабского мира, которые активно борются с терроризмом. В августе саудовский монарх Абдалла на встрече с послами в Эр-Рияде заявил, что, если не обратить внимания на эту угрозу сейчас, деятельность террористов перекинется на Европу. Между тем отношения России с консервативными монархиями Персидского залива находятся в точке замерзания. Без развития этих отношений успеха в борьбе с терроризмом нам не достичь.

Григорий Косач, профессор кафедры современного востока РГГУ

Мнение редакции может не совпадать с мнением автора