Новая военная доктрина РФ указывает на процесс расширения НАТО как на источник угроз для России. Однако эта угроза является слишком общей для того, чтобы определять политику России в тех или иных регионах мира. С какими вызовами и угрозами национальной безопасности столкнется Россия в случае реализации планов президента США Барака Обамы по выводу американских войск из Ирака? Внесет ли это и другие изменения геополитической ситуации коррективы в российскую мировую стратегию? На какой основе должны складываться дальнейшие отношения России и Европейского союза? На эти и другие вопросы «Русскому журналу» отвечает председатель Исламского комитета России Гейдар Джемаль.
* * *
РЖ: Считаете ли Вы что объявление Бараком Обамой точной даты вывода войск из Ирака отражает общее стремление американской администрации снизить стратегическое присутствие за пределами США? Может ли такое стремление реализоваться, и если оно будет в какой-то степени реализовано, то какой возможный сценарий развития событий вы предвидите для Ближнего Востока и Евразии в целом?
Гейдар Джемаль: Прежде всего, следует отметить, что в Ираке количество наемников на службе у частных военных компаний превышает численность собственно американских войск. Этих наемников вывод штатных подразделений Пентагона не касается. Речь на самом деле идет о выведении американских солдат из-под вероятного ответного удара Ирана, что может привести практически к потере всей группировки США в Ираке. Это означает, что США по-прежнему придерживаются курса на силовое свержение режима Исламской республики Иран.
В ближнесрочной перспективе приоритетом для США стала война в Афганистане, где:
- сопротивление оформлено как политический субъект с высоким уровнем международного влияния;
- геополитическое положение Афганистана делает его ключевым для безопасности пяти важнейших стран Старого света: России, Китая, Индии, Ирана, Пакистана.
США уже пытались вести переговоры с руководством талибов о предоставлении им возможности контролировать шесть ключевых провинций страны в обмен на сохранение в Афганистане восьми военных баз. Иными словами, Афганистан нужен Америке как элемент окружения и изоляции Ирана на восточном и северном направлениях с учетом того, что стратегией США в войне с Ираном станут воздушно-космические операции американских ВВС против наземной инфраструктуры.
Надо также отметить, что уход «официальных» американцев из Ирака автоматически ведет к возобновлению арабо-персидской конфронтации.
РЖ: Следует ли ожидать: a) хаотизации названных регионов, усиления политического влияния исламизма и, как следствие, новый подъем международного терроризма, дестабилизации на рынке углеводородов, увеличения регионального значения Турции, Ирана, Саудовской Аравии? Существует ли у США долгосрочная стратегия в случае неблагоприятного развития событий на Ближнем Востоке?
Г.Д.: США достигли такого геополитического положения, при котором сохранение монополярности становится главным условием их существования как национальной империи. Путь к удержанию монополярности - единственный: это большая война международного масштаба, или попросту говоря - Третья мировая.
В отношении исламского мира стратегией США является уничтожение так называемых «неподатливых суверенитетов»: саддамовский Ирак, режим аятолл, режим талибов, военный режим в Пакистане и, скорее всего, в ближайшем будущем — режим Эрдогана в Турции. Америка видит большой Ближний Восток как войну всех против всех с анклавами своего военно-политического присутствия при опоре на местных коррумпированных лидеров типа Карзая, Талабани и Махмуда Аббаса. За этим видением стоит вынесенный из мировых войн опыт, что разоренные войной территории с большими людскими потерями и разгромленной администрацией хорошо воспринимают демократию и надолго отказываются от серьезных амбиций, выходящих за рамки чистой экономики.
Ошибка США в данном случае состоит в непонимании сути политического ислама. Последний в любом случае ставит одной из своих приоритетных задач ликвидацию бюрократических аппаратов наций-государств. Субъектность политического ислама формируется в условиях перманентной гражданской войны, в ходе которой на историческую авансцену выходят носители политической воли нового типа: негосударственные силовые структуры с международными политическими связями, в основе которых находится вооруженная община, опирающаяся на массовую, а в перспективе и всеобщую, поддержку.
Таким образом, парадоксально цели США по разгрому «мусульманской цивилизации» и цели политического ислама, который ни в коем случае не отождествляет себя с «мусульманской цивилизацией», на нынешнем отрезке истории совпадают.
РЖ: На Ваш взгляд, как будут складываться и изменятся ли взаимоотношения Европы и России после реализации плана Барака Обамы? Какие новые точки сближения и столкновения интересов могут образоваться в этом случае? Почувствуют ли Европа и Россия себя союзниками в противостоянии «глобальному Югу» или же соперниками в борьбе за контроль над теми пространствами откуда ушла Америка?
Г.Д.: Долгосрочная стратегия США состоит в ликвидации всех крупных центров силы, могущих угрожать монополярной системе pax Americana. Это Россия, Китай, Евросоюз, Индия, Иран. Главная проблема для России в том, что она оказывается основной преградой для развязывания Третьей мировой войны, а устранение ее суверенитета инструментально необходимо для реализации целей США.
Независимо от действующего режима, его целей на международной арене и компетенции, сам факт единого политического контроля над территорией, которую сегодня занимает РФ, способствует сохранению шаткого баланса в Старом свете. Политический вакуум, например, в Сибири немедленно взорвет ситуацию вокруг Китая, противопоставив ему как минимум Индию и Японию. Таким образом, возникает тихоокеакеанско-южноазиатский фронт.
Соединенные Штаты сейчас активно работают над проектом «Великого Узбекистана», в котором главными фигурантами являются нынешний президент Ислам Каримов и печально известный афгано-узбекский генерал Дустум. Это означает, что ликвидация российского суверенитета создает в данном регионе центральноазиатский фронт, поскольку в нынешней ситуации становится фактически неизбежным конфликт между государствами постсоветской Азии и Афганистаном.
Далее, начало построссийской эры означает широкомасштабную войну между Ираном и проамериканскими арабскими режимами, что образует уже переднеазиатский фронт. Наконец, политический вакуум в европейской России ведет к краху стабильности на многострадальном европейском континенте, тем более, что российская газовая и нефтяная трубы, ведущие в Европу, в случае политического конца России неизбежно попадают под контроль американцев.
Уже сейчас Россия стоит перед следующими вызовами со стороны США:
- ПРО в Румынии;
- американский план аннексии Крыма с заменой российской базы Черноморского флота на американскую военно-морскую базу;
- приход США в Армению одновременно с удалением российский войск из Армении и Карабаха и ликвидацией российского влияния на Южном Кавказе;
- смена политического режима в Астане на праволиберальную проамериканскую коалицию;
- превращение Януковича в «нового Воронина» (и как всегда с «оборотнями», более антироссийский курс, чем был при Ющенко);
- массивная финансовая поддержка конгрессом США забастовочного и протестного движения в российских регионах одновременно с прекращением долларовых инвестиций в Россию на фоне кризисной весны.
РЖ: Как Вы предвидите возможное развитие отношений России и ЕС с Турцией, если Турция будет вынуждена взять на себя функции «регионального полицейского»? Какова может быть судьба всей восточной политики ЕС: проекты восточного партнерства, энергополитики?
Г.Д.: Россия должна поддержать складывающийся сегодня альянс Ирана и Турции, содействуя тому, чтобы Азербайджан не чувствовал себя оказавшимся в стратегической изоляции. Армяно-турецкие договоренности, вызвавшие у Баку понятный негатив, должны быть компенсированы эффективными российскими жестами в отношении Баку. В целом намечающийся сегодня «квадрат силы» Иран — Турция — Сирия — Россия является одним из условий противостояния жесткой американской игре на изоляцию Москвы.
РЖ: Сможет ли Россия реализовать свою «энергетическую сверхдержавность» по отношению к Европе, а Европа – отстоять свою энергетическую независимость в ситуации сворачивания евразийского доминирования Америки?
Г.Д.: В Европе существуют две главных противостоящих друг другу силы: атлантисты (и как вариант «национал-атлантисты») и европатриоты. И в том и в другом лагере можно встретить как правых, так и левых. Установки на ужесточение ситуации мигрантов, курс на безопасность жизни и прочее — это линия атлантистов, которые господствуют в кругах евробюрократии, представляя собой сильнейшую лоббистскую группировку, действующую в интересах сохранения американской доминации в Европе. Естественно, внутри этой «пятой колонны» есть правые — и крайне правые! (Ле Пен, например), есть и левые (Демократическая партия Италии).
Однако для России важна поддержка европатриотического крыла. Для всех входящих в это крыло сил общей точкой сборки является антиамериканизм. Именно эти силы являются восходящими политическими звездами электората, собирая — как «правые», так и «левые» — до трети голосов в отдельных регионах Европы. Именно эти силы, ориентированные на возрождение Европы как независимой традиционной цивилизации, должны стать партнером и России, и политического Ислама, по крайней мере во временных рамках нынешнего поколения.
