В то время как кавказцы изо всех сил цепляются за Россию, в Москве часть элиты уже вынашивает планы по избавлению от сложного региона
В России все больше людей забывает, для чего стране нужен Кавказ. И слова Расула Гамзатова о том, что мы добровольно в состав России не входили и добровольно из нее не выйдем, повисают в воздухе нелепым пассажем престарелого горца. Уверенность кавказцев в том, что судьбы Кавказа и России неразделимы, находит все меньше понимания среди все более увеличивающегося круга российских экспертов и политиков.
Официальные заклинания
Как пишут практически все российские аналитики, последние события на Северном Кавказе доказывают, что до умиротворения этого региона еще очень далеко. Особенно большую тревогу у специалистов вызывают случаи все более активного использования смертников в диверсионных и террористических атаках, участившиеся случаи террористических атак на российские города, далекие от традиционных районов активности боевиков – Москва, Ставрополь, перегон между Москвой и Петербургом…
Многие из них прямо указывают, что российское государство сталкивается на Кавказе с хорошо организованным вооруженным и идеологизированным подпольем, пользующимся сочувствием и поддержкой определенной части местного населения. Оттого сегодня в российской политической элите и экспертной среде идет напряженный поиск того, в чем смысл его сохранения в составе Российской Федерации.
Практически все официальные федеральные, региональные и республиканские политики регулярно произносят дежурные заклинания о том, что Кавказ является неотъемлемой частью Российской Федерации. Даже Александр Хлопонин свои первые шаги в должности полномочного представителя Президента России в СКФО начал с того, что символически произнес собственную формулу того, для чего России нужен Кавказ. Как-будто напоминал самому себе и своему окружению, что Кавказ все-таки еще нужен стране…
Итак, по Александру Хлопонину Северный Кавказ столь важен для России и должен считаться стратегическим регионом по четырем причинам. Во-первых, по его мнению, “развитие интеллектуального потенциала России будет идти через Кавказ”. Во-вторых, отметил полпред, “Кавказ – это мощный буфер, который сдерживает проникновение в Россию… терроризма, экстремизма, лже-ислама”.
В-третьих, по словам полпреда, Кавказ – это “уникальный мост на Ближний Восток, который также является стратегической территорией для России”. В-четвертых, напомнил Хлопонин, Кавказ “на сегодняшний день – это наш демографический потенциал, это единственная территория, за счет которой прирастает численность населения РФ”.
Эксперты об избавлении от Кавказа
Однако, заявления Хлопонина и остальных чиновников федерального и республиканского уровней – лишь официальная картинка. На самом деле, в московских кругах, близких к власти, восприятие Кавказа и его роли в российской политике сильно трансформировалось. Здесь варианты избавления от надоевшего и вечно-проблемного Кавказа или его сдачи в обмен на некоторые преференции и дивиденды в политической игры с Западом обсуждаются уже без всякого стеснения. В то время, как сами кавказцы изо всех сил цепляются за Россию, как за гарант стабильности, в московских кабинетах уже вынашиваются планы по избавлению от этого сложного региона.
Несколько примеров. На сайте «Русского журнала», являющегося ресурсом Фонда эффективной политики во главе с известным кремлевским политтехнологом и аналитиком Глебом Павловским, в материале «Что вместо «имарата Кавказ»?» открыто признается, что сценарий отделения республик Кавказа от России, при условии установления там дружественных России режимов, является для Москвы приемлемым.
Если, к примеру, нашумевший материал известного российского аналитика Сергея Кургиняна, в котором он вскрывает альянс либерального политолога Станислава Белковского и Игоря Юргенса, известного финансиста, неофициального советника Дмитрия Медведева. Данный альянс, со слов Кургиняна, говорит о сговоре между российскими силовиками и олигархами.
Целью сговора является форсированное отделение от России Северного Кавказа с последующим демонтажем самой Российской Федерации ради «полноценной интеграции» этих сегментов в «глобальное сообщество» во главе с западными странами. Сам факт существования внутри российской элиты групп с подобными целями, по Кургиняну, не подлежит ни малейшему сомнению.
Любопытная дискуссия была в газете «Завтра», в рамках которой Сергей Кургинян заявил, что антикавказские настроения в элите и продвижение в публичном пространстве идей о бесперспективности попыток интеграции Кавказа в общероссийское пространство – это скрытая идеология некоторой части российских спецслужб.
Но потом Кургинян как-то оставил и решил не развивать эту тему далее. Тот же Игорь Юргенс и экономист Евгений Гонтмахер, являющиеся лидерами мозгового треста ИНСОР, на который ориентируется Дмитрий Медведев, в своем докладе Президенту об образе будущего России высказывали идеи возможного отделения Кавказа от России.
Кавказ, как «ярмо России»
Как признают в неформальных беседах московские аналитики, Россия при Путине, примерно до середины 2000-х годов мыслила себя как некая мини-империя. Отношение к Кавказу в российской политической элите было отношением к покоряемой территории. Риторически, конечно же, произносились дежурные фразы о российских гражданах, об их правах и интересах. Но все же отношение к Кавказу в российской политической и военной элите не сильно отличалось от отношения к нему царских генералов и чиновников.
На тот момент вопрос о жестком решении проблемы кавказской проблемы ставился пока еще маргинальными политиками и общественными деятелями ультра-националистического толка. Однако в середине 2000-х годов, и в обществе, и в сознании политической элиты восприятие Кавказа начало меняться. Проблемы в регионе никак не решались, угрозы, исходящие оттуда, множились…
И российские политики начали все чаще ставить вопросы о том, возможно ли, вообще, интегрировать кавказцев в ткань общественно-политического пространства России? И как этого добиться, если все большей частью россиян сами кавказцы и их влияние на общероссийские процессы воспринимаются не как влияние полноправного элемента внутрироссийского политического дискурса, а как влияние внешнего и чуждого элемента?
Оттого сегодня жесткие решения начинают озвучивать и вполне себе признанные российские политики. К примеру, вице-спикер Государственной Думы прошлого созыва, фактически, один из руководителей российского парламента, Владимир Жириновский в своем выступлении на украинском интернет-портале заявлял, что единственным решением кавказского узла проблем является отделение Кавказа от России. «Кавказ – это ярмо России», – заявил он.
И это не просто нелепые шутки Жириновского. Его шутки слишком часто сбываются, как например, озвученное им лет 10 назад предложение ввести в России практику назначения губернаторов. Тогда над ним все смеялись, но потом эта практика на несколько лет стала для России нормой (и только сейчас предстоит возврат к прямым выборам глав регионов). За словами Жириновского всегда проглядывает желание более осторожных политиков проверить общественную реакцию на слишком пока смелые заявления и инициативы.
Все более острой и болезненной для политических деятелей националистического спектра становится тема бюджетов, предоставляемых Кремлем в управление кавказским республикам. Особенно остро воспринимается эта тема применительно к Чечне. И кавказская тема для современной России – это уже не только тема террора и сепаратизма.
Это – проблема наличия в политическом пространстве России кавказцев, как общественно-политической группы, чье политическое поведение существенно отличается от общепринятого по остальной стране. Все чаще в СМИ и даже в комментариях известных политиков вбрасываются заявления о том, что «мы слишком разные»… «все равно вместе не получится»…
Отрезать, по самый СКФО
Тот же разворот ЛДПР в сторону этнического национализма от имперского проекта – это тренд середины 2000 годов. Этот разворот сначала обозначали некоторые активисты ЛДПР, как Николай Курьянович, а теперь и сам Жириновский. Этот крен в сторону национализма – не внутренняя идеологическая трансформация партии. Это реакция на появление подобных настроений в среде политической элиты. Появление в этой среде осознания того, что Кавказ не интегрируем в общефедеральное, общероссийское политическое и культурное пространство.
При этом некоторыми аналитиками даже проект Дмитрия Медведева по выделению республик Северного Кавказа в отдельный, северокавказский округ рассматривается как подрыв единства Российской Федерации. Эти настроения, в первую очередь, представляет Александр Дугин, который постоянно критикует Медведева с позиций путинских фундаментальных принципов управления государством.
Эта позиция утверждает, что секулярный и либеральный проект, резко противоречащий нормам кавказского традиционного общества, навязывающий Кавказу либеральную унификацию, приведет, в конечном счете, к обвалу общефедерального проекта и достижений путинской эпохи. А границы СКФО при этом называются границами, по которым Кавказ и будет отделен от остальной страны.
Согласно некоторым идеям, отношения Кремля с отделенным Кавказом должны придти к модели отношений Кремля с Южной Осетией и Абхазией. Это модель полу-сателлитных, ни к чему Кремль не обязывающих отношений с зависимыми и нежизнеспособными территориями. И подобный подход к Кавказу находит все большее понимание у недовольной и протестной части российского общества.
Причем, один из крупных российских экспертов на условиях анонимности в личной беседе поведал, что и признание Россией Южной Осетии и Абхазии – это элементы все той же стратегии. Стратегии по переводу всего Кавказа в полу-сателлитные отношения с Россией. Но эта же стратегия – это стратегия выброса и российского Кавказа в третий мир.
Умершая воля к интеграции
Если была бы реальная попытка интеграции региона с остальной частью России, мы бы увидели внутри самой России мощные инициативы и проекты, направленные на то, чтобы готовить сознание россиян к восприятию Кавказа, как полноценной российской территории, кавказцев, как полноправных граждан общей страны, продвигать новый и позитивный образ Кавказа…
Но сегодня это даже нереализуемо, потому что сейчас в стране начался мощный процесс национализации русского сознания. Сегодня на волне подъема этнического национализма в русской среде, особенного на бытовом уровне, все четче проявляется, что воля к интеграции Кавказа у российской элиты умерла.
И умерла она оттого, что умерла наднациональная идеология, наднациональные проекты. Эта воля к единению с Кавказом, в первую очередь, умерла у многих русских, которые после череды экспериментов и национальных катастроф 20 века впервые ощутили себя не связкой для сверх-государственных задач, а просто народом.
Русские к началу 21 века ощутили вековую усталость нести великую миссию и вытягивать на себе масштабные государственные проекты, накачивая социальной энергетикой и смыслами национальные окраины. Русские впервые ощутили свою потребность в собственном национальном проекте, в собственном национальном месте под солнцем. Оттого сегодня по всей России таким пышным цветом расцвели националистические общественные и политические движения, ультра-националистические группировки и банды.
Во многом это произошло и оттого, что для сегодняшнего поколения россиян ушли внешние вызовы – прежние угрозы со стороны США, НАТО, западного блока, с которыми привык жить советский человек. Именно внешние угрозы и поддерживали имперскость России и держали в тонусе ее интеграционный потенциал.
Эти крупные угрозы ушли с крахом СССР. Мелкие угрозы, как, например, со стороны Польши, оранжевой Украины, Грузии под управлением Михаила Саакашвили – не в счет. А в последние 2 года ушли многие и из этих мелких угроз с гибелью президента Польши Качиньского и сменой политического режима на Украине.
Оттого внешнее окружение России превратилось уж в какой-то совсем неприличный и нисколько не мобилизующий ни на что кисель. Президент Медведев даже готов искать на внешнеполитическом направлении хоть какие-то серьезные угрозы и вызовы, чтобы держать страну в тонусе, и не находит их.
И имперская рамка, имперские проекты как-то в этой ситуации сами отпадают за ненадобностью. И у россиян в ситуации исчезновения внешних угроз и великих мобилизационных проектов остаются чисто земные желания – жить спокойно, беззаботно, уйти от надоевших проблем Кавказа и бесконтрольной миграции, забыться в сладком потребительском рае…
И все это желательно среди своих, в своем привычном мире без этого ужасно раздражающего нашествия мигрантов. Те же самые настроения и у элиты. Ну и зачем в такой ситуации России Кавказ, как южный форпост? От кого им отгораживаться и защищаться? Зачем его удерживать? Зачем вкладываться в этот регион?
Подобная ситуация и подобные настроения работают, конечно, против интеграционного проекта. А возгонка державности и темы внешних угроз при Владимире Путине, естественно, играли на интеграцию страны. И сохранение Россией Кавказа, конечно, продолжает давать стране ощущение того, что мы все-таки держава. Что же касается обсуждаемых в экспертной среде альтернативных моделей будущего Кавказа, то они следующие:
Объединение в один край
Владимир Жириновский до своего заявления о невозможности дальнейшего сосуществования Кавказа и России предлагал свой вариант выхода из кавказского кризиса, который предполагает несколько пунктов:
1. Руководить республиками должны только русские.
2. Объединить Чечню, Ингушетию, Дагестан в единый Горский район.
3. Ввести постоянный режим контртеррористической операции («Это неудобство, но будет меньше террора»).
4. Полное блокирование границ, притом пограничниками также должны быть исключительно русские.
5. Закрытие в Грозном международного аэропорта, так как при отсутствии жесткого контроля возможен прилет боевиков и завоз наркотиков «из Саудовской Аравии, из Афганистана, отовсюду».
6. Давление на семьи боевиков.
Однако стоит отметить, что в случае объединения хотя бы трех республик в один Горский край, не говоря уже об остальных кавказских республиках, приведет к неминуемому взрыву весь регион, где по каждой административной границе тлеет неразрешенный этнический конфликт.
В случае ликвидации национальных границ, безудержная социальная, экономическая и демографическая экспансия одних, более активных народов, как чеченцы и аварцы, на земли и пространство других приведет к взрывному обострению этнических конфликтов. А сужение политической элиты до администрации одного края вместо нескольких республик предельно обострит политическую конкуренцию разных народов и накал политической войны за места в аппарате.
Отделение Кавказа и установление светского режима
Эта модель озвучивалась в уже упоминавшейся статье Бориса Соколова «Что вместо «имарата Кавказ?», опубликованном на ресурсе Глеба Павловского. В этом материале автор сценарий обретения республиками Северного Кавказа политической независимости и установления там режимов, дружественных России, характеризует в качестве приемлемого для Москвы.
Однако надежда на то, что в случае отделения Кавказа от России там вообще установятся какие-то дееспособные режимы, невероятно призрачна. В случае ухода России с Кавказа, это будет даже не Афганистан, а худшая версия Сомали до прихода Союза исламских судов. Это будет разлагающееся государство, деградирующее общество в стадии перманентной гражданской войны всех против всех — кланов, группировок, национальностей, религиозных групп.
На Кавказе нет никакой общей консолидирующей силы, готовой взять на себя ответственность за судьбу региона, могущей предложить внятный проект по его развитию как внутри России, так и вне нее. Нужно время для того, чтобы эта сила появилась и взяла на себя ответственность за решение проблем этого региона.
Кавказские народы, за царский и советский периоды напрочь утратившие опыт как независимого, так и совместного сосуществования, смогут мирно уживаться только в рамках некоей более крупной системы, стоящей над национальными склоками и проблемами. На сегодняшний день этой системой является Россия.
Отделение Кавказа и создание исламского государства
В случае отделения Кавказа от России более вероятен сценарий, когда крепнущие джамааты боевиков возьмут власть в большинстве кавказских республик и установят в них власть единого исламского имарата по примеру Талибана. Именно ислам является для сегодняшнего и завтрашнего Кавказа единственной альтернативной России системой, которая способна нейтрализовать этнические конфликты и столкновения. Очевидно и то, что режим, который установится в независимом кавказском Имарате, будет предельно враждебен России.
Одной из причин этого является, что сама Москва была причиной того, что практически во всех кавказских республиках были уничтожены все ростки умеренной исламской оппозиции руками правоохранительных органов. А ведь именно умеренная исламская оппозиция была единственной силой, которая могла бы хоть как-то сдерживать процесс радикализации мирных джамаатов и перехода их на позиции непримиримой борьбы с Россией.
Как бы то ни было, в случае появления на карте региона исламского Имарата, можно быть уверенным, что он решительно подавит всякое внутреннее сопротивление и установит здесь единую систему шариатского правления. Вслед за этим может последовать иностранная интервенция, по примеру вторжения в Афганистан, что обеспечит кровавую бойню на южных рубежах России еще на несколько десятков лет вперед.
