Ссылки на опыт соседей при формировании спецбатальона ВВ МВД не убедительны
Новости о формировании в Дагестане спецбатальона Внутренних войск МВД из числа местных жителей все больше заполняют информационное пространство. Причем на фоне все меньшего упоминания в том же информационном пространстве аналогов формируемого дагестанского батальона — чеченских спецподразделений «Восток», «Запад», «Север» и «Юг».
Речь даже не о том, что легендарный командир батальона «Восток» Сулим Ямадаев оказался в опале и нашел свою смерть в Арабских Эмиратах. Речь о том, что в заявлениях и комментариях чеченских политиков все меньше и меньше упоминаний и об оставшихся трех подразделениях — «Запад», «Север» и «Юг». Что с ними? Чем они занимаются? Где их командиры? Как сообщают СМИ, после отмены режима контртеррористической операции в Чечне эти спецбатальоны были расформированы.
Предполагалось, что личный состав батальонов будет направлен на комплектование мотострелковых бригад, которые планировалось создать на базе 42-й мотострелковой дивизии, дислоцирующейся в Чечне на постоянной основе. То есть эти батальоны, которые были созданы на волне «чеченизации» конфликта в соседней республике и считались одними из самых боеспособных чеченских силовых структур, в итоге решили «дечеченизировать» и «растворить» в общевойсковой структуре Минобороны России.
Отсюда выходит, что на определенном этапе, когда руководству Чечни нужно было показать, что ситуация в республике полностью взята под контроль, существенно изменить имидж республики, было принято решение избавиться от самых ярких символов «чеченизации» национального конфликта.
При этом дагестанские чиновники упорно продолжают ссылаться на этот чеченский опыт, от которого сами чеченцы поспешили отказаться. В комментариях относительно процесса формирования спецбатальона и использования опыта Чечни постоянно утверждается, что с момента создания спецбатальонов исключительно из чеченцев в республике обстановка существенно улучшилась.
Но при этом как-то напрочь забывается, что большей частью чеченские спецбатальоны формировались не просто из числа местных жителей, но из числа чеченцев, вышедших из леса. Каждого сложившего оружие боевика ждало не уголовное дело, а возможность вновь получить в руки оружие и смыть свои грехи перед российским законом в боях со своими прежними соратниками.
То есть в Чечне два процесса — вывод людей из леса и формирование спецбатальонов — шли параллельно. В Дагестане же, насколько это явствует из официальных комментариев, попытки вывода людей из леса и формирование своего спецбатальона никак не пересекаются. Таким образом, формируется этот батальон не из числа бывших боевиков. И каждому сложившему оружие боевику не предлагается тут же войти в это спецподразделение. Ему лишь обещается справедливое судебное разбирательство и возможность вернуться к мирной жизни.
Но тогда властям надо перестать ссылаться на чеченский опыт, поскольку его-то как раз в нашем случае и не просматривается. А ссылки на эффективность чеченских спецбатальонов являются лишь попыткой представить общественности этот спецпроект в более выгодном свете. В условиях же Дагестана это не до конца продуманная попытка.
