Карачаево-Черкесию до недавнего времени можно было назвать одной из самых «тихих» республик на Северном Кавказе. Однако, за последний год в республике произошли громкие события, поставившие под угрозу репутацию КЧР как самого спокойного региона на юге России.

Что это? Начало длительной и вялотекущей гражданской войны, локальные и кратковременные обострения или закономерное продолжение в цепи локальных конфликтов, накрывающих Кавказ? В чем был секрет успеха региональных властей в урегулировании критических ситуаций?

После распада СССР в Карачаево-Черкесии, как и во многих других мусульманских республиках России, получило бурное развитие Ислам. Уже 30 ноября 1991 года на съезде мусульман в Карачаевске создается организация «Имамат Карачая». Непрерывный и упорный конфликт между новой организацией и официальным духовным управлением, поддерживаемым государством, закончится уже в 1992 году ликвидацией имамата как организации.

Впоследствии она преобразуется в движение, которое обвинят в сепаратизме, призывах к созданию отдельной карачаевской автономии. Деятельность движения вскоре и вовсе затухнет.

В это же время в с. Учкекен открывается медресе, которое многие потом будут считать оплотом ваххабизма. Медресе станет кузницей будущих студентов для многих зарубежных вузов. А в Черкесске открывается Исламский университет им. Абу-Ханифы, которое будет считаться уже оплотом для так называемого традиционного Ислама.

Деление мусульман на ваххабитов и «правильных», неадекватная и пассивная работа духовного управления в деле распространения знаний об Исламе вскоре станут причиной упадка авторитета ДУМ в глазах активной, требующей знаний мусульманской молодежи республики.

Интерес к Исламу будет необычайно высок, что приведет к серьезному отторжению «обиженной» молодежи от духовного управления, поддерживаемого более консервативной и пожилой частью населения. Все это станет причиной создания подпольных организаций, вроде карачаевского джамаата, которые пытались противостоять властям и духовному управлению КЧР и Ставропольского края, а вскоре и всей России.

Отсутствие квалифицированных кадров среди имамов, малое количество книг, отсутствие выхода в Интернет способствовали тому, что большинство мусульман приобретали знания только на пятничных проповедях (необильно насыщенных ответами на повседневные ответы прихожан).

Любые инициативы конструктивно настроенной молодежи напирались на государственные «штыки», требующие сотрудничества с официальными духовными структурами, которые, в свою очередь, не только не оказывали помощь молодым мусульманам, но и часто им препятствовали.

Ситуация кардинально меняется в худшую сторону с началом второй чеченской кампании, когда многие выходцы из КЧР уходят воевать в Чечню. Основным фактором сдерживания молодых мусульман становятся только что вернувшиеся на Родину проповедники, окончившие престижные вузы в Египте и в Саудовской Аравии.

Огромный багаж знаний способствует укреплению их авторитета среди молящихся мусульман. В основном их слаженная и кропотливая работа помогает многим молодым юнцам не уйти в леса.

Несмотря на это, в разных районах республики, а также за ее границами то и дело всплывают имена террористов, – уроженцев КЧР. С августа 2011 года события в республике стали больше освещать в федеральных СМИ: частые сводки в новостях об убийствах сотрудников правоохранительных органов и ликвидации боевиков окончательно разбили «миф» в сознании россиян о спокойствии в республике.

Что позволяло столько времени КЧР оставаться спокойной республикой? За два десятка лет накопилось много вопросов, которые, в свою очередь, породили мифы о том, что в республике есть силы, препятствующие радикализации молодежи.

Миф первый: Силовые меры стали основным фактором стабильности в регионе

Утверждать, что силовые меры играют решающую роль в нейтрализации боевиков можно лишь отчасти. Силовые структуры могут бороться (и чаще всего до физического уничтожения) с уже сформировавшимися боевиками, вышедшими на тропу войны и, вероятнее всего, не рассматривающих варианты возвращения в русло мирной жизни при существующей системе власти.

Но силовики не способны выявлять и бороться с причинами появления в обществе радикальных элементов. Мало того, необдуманное и излишнее применение силы нарушает баланс, существующий в правовом гражданском обществе. Преступления, безусловно, должны раскрываться, а их исполнители наказываться. В то же время важно, чтобы силовые структуры понимали, что для предотвращения радикализации общества необходимо применять силы только в рамках дозволенного как закона, так и моральных устоев.

Интересный факт: после очередной спецоперации в с. Учкекен по ликвидации, так называемой, «банды Узденова», симпатии населения были отнюдь не на стороне силовых структур.

Можно предположить, что местное население не поддержало силовиков по нескольким причинам:

1. Вина группы Узденова не была доказана в суде, то есть жители Карачаево-Черкесии не имели возможности увидеть (осознать, принять) их причастность к убийствам сотрудников правоохранительных органов.

2. Жестокая ликвидация преследуемых. Молодые 20-летние парни были просто и жестоко «изрешечены» «матерыми» спецназовцами, в силах которых было нейтрализовать боевиков без их физического уничтожения.

3. Устрашение мирного населения, исповедующих Ислам, путем вызова их в прокуратуру и отделения полиции, угроз задержания и пыток. Неправомерные задержания, угрозы, пытки (что, конечно, не доказано, но известно всем в республике) в отношении мирных граждан только усиливают отчуждение верующей молодежи от попыток строить свою жизнь в правовом поле российского государства. К примеру, убийство полицейского в поселке Мирный Ставропольского края в сентябре прошлого года привело к массовым задержаниям верующей молодежи в с. Учкекен. Более ста человек тогда были задержаны по одному только признаку: ношение бороды.

В свою очередь, рост радикализации молодежи сталкивает интересы светского общества и сторонников установления шариатского права. Причем сторонников шариата становится все больше и больше.

Можно сделать неутешительный вывод, что одним из основных факторов радикализации молодежи является превышение своих полномочий силовыми структурами, что приводит к утрате доверия и симпатий со стороны населения.

Таким образом, силовые меры не только не приводят к установлению спокойствия в регионе, но и являются основным деструктивным фактором, разрушающим стабильность в обществе.

Миф второй: западно-кавказский менталитет отличается от восточно-кавказского

Агрессивность, дерзость, дикость, безнравственность, воинственность, – это неполный перечень качеств, которые вменялись представителям народов Восточного Кавказа как причины постоянно нарастающего сопротивления. В свою очередь, представители Западного Кавказа в своей среде всегда наделялись в устах народа высокими моральными и умственными качествами, позволяющих не поддаваться на провокации, и не обострять ситуацию в обществе.

Наверное, самым сокрушительным ударом по этому мифу стали события октября 2005 года в Нальчике. Тогда обладатели, так называемого, западно-кавказского менталитета совершили дерзкое вооруженное нападение на отделения правоохранительных органов.

Беспрецедентность и дерзость нападения были настолько впечатляющи по своему масштабу, что действия боевиков в октябре 2005 года были расценены как мятеж.

Подробное изучение ситуации в КЧР и КБР с начала 1990-х годов по настоящее время показывает, что менталитеты народов Кавказа, будь это Восточный или Западный, не играют особой роли в усилении радикальных настроений в обществе.

Миф третий: информационная война с терроризмом дает свои «плоды»

Об успешности ведения информационной войны с терроризмом неоднократно с экрана телевизора заявляли региональные власти. При этом не уточнялось как, кем и какими способами эта война ведется.

Ни духовные управление, ни власти никогда не стремились бросить все свои интеллектуальные силы против радикализма. О необходимости придерживаться умеренности в своих взглядах часто упоминалось лишь в мечетях на пятничных проповедях, и только после очередных убийств или взрывов. Значительный вклад в дело распространения умеренности внесли выпускники зарубежных исламских вузов, в отношении которых, кстати, духовное управление чаще всего проявляло недоверие.

Освещение деятельности боевиков в негативном свете в новостях регионального телевидения как таковой тотальной информационной войной тоже назвать сложно.

За все время существования Карачаево-Черкесии как отдельного субъекта РФ не было издано ни одной книги, не было снято ни одного фильма или репортажа, раскрывающих «истинное» лицо боевиков и террористов.

Если считать информационной войной усилия федеральных СМИ, то резонно было бы предположить, что это остановило бы радикализацию во всех субъектах РФ. Чего мы не увидели, и можем смело предположить, что в КЧР никакой информационной войны против терроризма не велось.

Миф четвертый: Грамотная политика властей КЧР и профилактика радикализма – основной фактор спокойствия в республике

Сопредседатель Российского конгресса народов Кавказа (РКНК) Деньга Халидов в своей статье «Почему в Карачаево-Черкесии нет вооруженного подполья?», высказал тезис, о том что «…политическая мудрость республиканской власти и милиции заключалась в том, что она не позволила включить себя в игры под названием «борьба с ваххабизмом – есть борьба с терроризмом».

Не было «почвы» для внутриконфессиональных конфликтов также. Такие попытки были пресечены от кого бы они не исходили. Такой вывод сформулировал я для себя, после беседы с Президентом КЧР. Собственно, в таком ключе действовала республиканская власть и до Эбзеева».

Согласиться с утверждением видного дагестанского политолога сложно. Так называемая борьба с ваххабизмом идет в КЧР с начала 90-х годов. И полагать, что под этим предлогом не велась борьба с активом мусульманской общины республики, значит не иметь достаточного уровня знаний о реальном положении дел в регионе.

Отсутствие «почвы» для внутриконфессиональных конфликтов не помогло сохранить спокойствие и в соседней Кабардино-Балкарии. Вряд ли бездействие властей в этом направлении можно назвать профилактикой радикализма.

Что касается грамотной политики властей КЧР, предотвращающей зарождение вооруженного подполья, то можно смело утверждать, что основные внутренние проблемы решаются властями неэффективно, и являются потенциалом для развития идей радикализма среди недовольной молодежи.

Следует отметить, что социальная политика в КЧР гораздо эффективнее, чем в других регионах Северного Кавказа. А по экономическим показателям КЧР отстает от всех своих северокавказских соседей, где идет вооруженное противостояние с властями.

Ко всему прочему, существует межнациональное напряжение, которое в любое время может послужить запалом для новой взрывоопасной ситуации в республике (вспоминаем1999 г.).

Еще одной ошибкой властей является полное и повсеместное сотрудничество с духовным управлением, что приводит к автоматической маргинализации других организаций, независимых от ДУМ. Фонды, осуществлявшие благотворительную и просветительскую деятельность, собиравшие различные семинары и издававшие книги, вынуждены были закрываться, подвергаясь давлению со стороны правоохранительных органов. Все это происходило с молчаливого или одобряющего согласия муфтия КЧР.

Вместо давления на такие организации, власти через них могли бы активно вести профилактику радикализма, и в то же время способствовать удовлетворению всех духовных потребностей молодежи.

Собственно последние события в республике наглядно демонстрируют неэффективность властей КЧР в этом направлении.

Миф пятый: Ислам в западных республиках Кавказа имеет более слабые корни, чем в восточных

Утверждение, что Ислам в КЧР имеет более слабые корни, чем в других республиках Северного Кавказа, может быть и верное. Но считать, что слабые позиции Ислама в КЧР являются основным фактором сдерживания молодежи нельзя.

Во-первых, Ислам исповедуют все коренные народы КЧР (не считая казаков и греков), а это большая часть населения республики.

Во-вторых, стремительное развитие Ислама в среде народов КЧР сегодня идет не в меньшей степени, чем в среде народов Восточного и Центрального Кавказа.

В-третьих, для радикализации молодежи вовсе необязательно, чтобы у Ислама были глубокие исторические корни в этой местности, – тем более что после 70 лет насильственного насаждения атеизма, положение Ислама среди народов России находилось на примерно одинаковых уровнях развития.

Вспомним, что именно в КЧР в начале 90-х годов прошлого века стали образовываться первые исламские организации и движения.

И если, например, в Дагестане был взят курс на поддержку одного направления в Исламе и маргинализацию других направлений, что, в конечном счете, привело к затяжному внутрирелигиозному противостоянию, то в КЧР избран другой путь.

Здесь Ислам должен быть ограничен рамками молитвенного коврика, дабы исключить его влияние на социальную, политическую и экономическую жизнь. Ко всему прочему, это должно было стать гарантией для прикрытия неэффективной деятельности ДУМ и некомпетентности ее кадров.

На фото: Мусульманская школа в с.Учкекен

Продолжение следует…