Языковая политика в религиозной среде — очень интересная тема для исследования. Особенно когда спустя какое-то время хаотичного, демократического развития власти предержащие вдруг осознают, что поезд едет не совсем в нужном направлении, и хотят это движение откорректировать.

Мне эта тематика близка уже потому, что в последнее время я дважды читал курс о современной исламской литературе в России для российских и американских студентов в Казани и Санкт-Петербурге и участвую в международном проекте по изучению русского языка ислама. Основной посыл моих лекций и статей по этой теме заключается в том, что мы сейчас наблюдаем широкий спектр языковых практик, экспериментов и нововведений с довольно ограниченным государственным вмешательством. Но, как я уже писал в одной из своих колонок о языке ислама в России, муфтияты и экспертное сообщество с недавних пор стали более внимательно относиться к тому, как и что говорят мусульмане. Иными словами, спустя четверть века либеральной ситуации в языковой среде мы вступаем в этап активной «борьбы за язык» и авторитет в исламе.

Мнения «за»

В продолжение своего цикла постов о языковой политике я бы хотел поделиться мыслями о плюсах и минусах обязательности татарского языка в мечети.

Во-первых, само по себе поддержание и развитие национальных богословских традиций в нашей стране (будь то татарские или любые другие) — безусловное благо, так как это сохраняет культурное многообразие и богатство мнений и форм изложения мысли нашего общества. Такое многообразие позитивно влияет на общественный климат и служит бальзамом для корней гражданского общества.

Во-вторых, такие факторы, как отсутствие национального университета в РТ, точнее говоря, учреждения высшего образования для подготовки национальной элиты, владеющей языком и культурным кодом, а также сложное положение национальных школ и национальных языков в стране в целом, могут привести к превращению татарского языка в архаизированный ритуальный язык, загнанный в узкие обрядовые рамки. Хочется верить, что это не есть цель преобразований.

Поможет ли?

В-третьих, если заставить всех маршировать на один манер, обязательно найдутся люди, кому такой расклад не по душе. В таком случае обязательность языка или каких-то элементов религиозной практики, категорические запреты с обещанием чуть ли ни административного наказания непременно приведут к радикализации и недовольству практически на ровном месте. Особенно это актуально среди молодежи. Если нет достойных условий для изучения и развития языка (а в Казани это именно так), то несогласные просто будут игнорировать новый порядок, и это в лучшем случае.

В-четвертых, это вопрос качества. Многие проповеди на татарском языке ведутся формально, редко когда можно услышать обдуманную, глубокую речь, заставляющую сердце трепетать, а разум — задуматься. Это мое субъективное наблюдение. Я вижу великолепный литературный татарский язык в рукописных проповедях советской эпохи и поверхностность — в современных текстах. Может быть, я просто ретроград, но, на мой взгляд, качество русскоязычных и татароязычных проповедей зачастую разнится существенно. Даже если русский язык проповедей полон сленга и уличной лексики.

В-пятых, кому-то может казаться, что родной язык — это прививка от радикализма или идеологического плюрализма в религиозной сфере. Конечно же, это не так. Нравится или нет, выбор языка никак не связан с его идеологическим наполнением. Русский язык не является носителем исламского радикализма, а национальные языки — это не бастион традиционализма.

В своем недавнем исследовании, которое скоро появится в одном англоязычном журнале, я показываю, что в позднесоветский и постсоветский период существовали группы мусульман, придерживавшихся фундаменталистских взглядов и при этом настаивавших на использовании только национальных языков в религиозной сфере.

Хотели как лучше…

Эти факторы и опасения, вместе взятые, приводят к тому, что к новому формату проповеди с настороженностью относятся даже национально ориентированные религиозные деятели, поддерживающие развитие национальной культуры. Иными словами, татарский язык в мечети нужен, и его следует сохранять и развивать всеми силами, но этот процесс должен идти рука об руку с более широким движением по соблюдению закона о государственных языках Республики Татарстан. В противном случае дисбаланс может привести к эффекту, противоположному благим намерениям.

Надо сказать, что высказанные соображения не противоречат моей позиции о необходимости всестороннего изучения и преподавания татарского богословского языка (и вообще национальных богословских традиций в нашей стране). Мне представляется, что сначала нужно понять, каков этот язык, затем учить ему и уже после этого осторожно судить о практических перспективах. Но не наоборот. Ведь иллюзия узнавания не должна заменять настоящие знания.