Хорошо известно, что Франция – чемпион мира по секуляризму и обладатель всех возможных призов в номинации «Отделение религии от государства». Сейчас французское правительство, как будто защищая эти титулы, решило отказать в гражданстве марокканцу, заставившему жену носить никаб – головной убор, закрывающий лицо мусульманки и оставляющий открытыми лишь глаза. Новые граждане, покушающиеся на права и свободы женщин и на сам принцип равноправия полов, Французской республике не нужны.
Как светский гуманист, скептик и антиклерикал, я должен был бы (наверное!) поддержать принципиальность и последовательность Саркози и Фийона сотоварищи. Тем не менее, сложно избавиться от ощущения, что французы перегибают палку.
Пресса почти ничего не сообщает о марокканце, претендующем на французское гражданство. Однако известно, что его жена – француженка. И этот нюанс, как говорят наши англоязычные друзья, makes a difference.
Важно понять, что для европейского секуляриста критика никаба, хиджаба и паранджи если не обязательна, то, по меньшей мере, органична. Это критика символов, за которыми – система культуры, антагонистичная культуре европейской. Антагонистичная не по причине инаковости, а по той причине, что некоторые ее принципы и практики Европа рассматривает как аналог собственного преодоленного негативного опыта.
Исламские communities сопротивляются этой критике, заявляя подчас, что Запад не уважает их право «жить так, как они хотят». В этих заявлениях есть и доля непонимания, и доля лукавства. Секулярная Европа не может уважать это «право», потому что знает, чего хотят мусульмане, и не знает, чего хотят мусульманки.
Желание – это не отсутствие сопротивления той или иной практике (сопротивление всегда зависит от возможностей). Желание становится осмысленным, когда является результатом выбора между альтернативами, отличными от «поездка на дачу VS потеря головы». Следует быть честными и признать, что такой выбор мусульманские сообщества, маскулинные и патриархальные, предоставляют женщинам довольно редко. Западный мир, к примеру, вправе сомневаться в желании изнасилованных женщин быть выпоротыми за «прелюбодеяние».
Право женщины – это не бикини и макияж. Право – это возможность получить удовлетворение от сделанного выбора: носить бикини или не носить бикини? Надевать хиджаб или нет? При этом «правильного» и «ошибочного» выбора нет: выбор правилен, если он удовлетворяет выбирающего.
Секулярный мир критикует мусульманские платки и «вуали» как символы бесправия – и это аргументированная критика. Эта позиция накладывает на секулярный мир одно важное обязательство – последовательность. В случае с марокканцем и его женой эта последовательность, кажется, нарушается.
Женщина, о которой идет речь – француженка. То есть она родилась в стране, гарантирующей ей право выбирать и тем самым артикулировать свое желание. Она это сделала. Воспользовалась своим правом, отказавшись от целого ряда возможностей, которые предоставляет женщине современная европейская культура. У нее есть право передумать. Все, что может – и должно! – сделать светское государство, так это защитить ее право.
Право должно предполагать возможность от него отказаться. Имею право голосовать, но не хочу – и не голосую. Имею право на отдых, но не пользуюсь (работа – мое счастье и отрада). Имею право на перемещение, но хочу сидеть дома как пень. Имею право ходить в мини-юбке, но выхожу замуж за человека, который мне этого не позволит. Именно этот принцип и должна защищать Французская республика, чемпион мира по секуляризму.
В противном случае выбор перестанет быть выбором, а желание – желанием…
.
