Для кавказского региона историческая память каждого народа, населяющего регион, представляет особую ценность. И каждый из нас должен помнить, насколько ранимо сознание кавказцев, хранящее боль десятков прежних поколений его предков. Однако именно в этом регионе год за годом растет количество откровенных и целенаправленных провокаций, разжигающих национальную и религиозную рознь. Многонациональный Краснодарский край, в котором проживают русские, черкесы, армяне, греки и многие другие народы, к сожалению, не стал исключением.

Переиначивание истории

Взять хотя бы сферу образования. Что, казалось бы, может быть серьезнее для любого современного общества? Об учебниках отечественной истории, авторы которых наизнанку выворачивают наше недавнее прошлое, бессовестно и слишком вольно, в антинаучном стиле, трактуют те или иные эпохальные события и факты, можно говорить долго – только по этим учебным пособиям, почему-то утвержденным министерством образования РФ, так и продолжают прививать подрастающему поколению «любовь к отеческим гробам».

Примером подобного недальновидного подхода к вопросу научной трактовки истории Краснодарского края, вся территория которого почему-то в одночасье стала зваться Кубанью, что тоже спорно, могут считаться школьные учебники, используемые во всех образовательных учреждениях региона для изучения предмета «Кубановедение».

По подобным учебникам, откровенно фальсифицирующим прошлое нашего края и коренного населения – адыгов, сегодня наряду с другими школьниками учатся и адыгские дети. Но это еще не все. Не меньше заслуживающие всеобщего осуждения сентенции, содержащие открытое оскорбление национальных чувств и человеческого достоинства представителей целого народа, можно встретить и в других учебных пособиях, издающихся в Краснодаре.

Примечательна в этом плане хрестоматия «Литература Кубани» для учащихся 5 – 11 классов (составитель Панаэтов О.Г.), выпущенная в краевом центре в 1995 году в серии «Библиотека школьника». Не многим отличаются от нее и другие, более свежие издания этого цикла.

Мстислав и Редедя

На каких же произведениях устного народного творчества или творениях профессиональных писателей предполагается воспитывать в душах юных кубанцев чувство прекрасного, уважение к истории родного края и другие не менее возвышенные и важные субстанции?

Начало – убийственное. Уже на 15-й странице юным читателям, кстати, учащимся 6-го класса, предлагается с головой окунуться в героическое историческое прошлое Кубани. Им предлагают ознакомиться с отрывком из «Повести временных лет», повествующем о поединке тмутараканского князя Мстислава и касожского (касоги – предки современных адыгов. – А.Н.) Редеди.

Для тех, кто не знает, поясню. В 6530 году (по старому календарю. – Прим. А.Н.) Мстислав пошел с войском на касогов. Предводитель касогов Редедя, дабы не проливать кровь воинов, предлагает Мстиславу выяснить, кто из них сильнее, в личной схватке – в честной и открытой борьбе без оружия.

Оказавшийся на лопатках лишается всего, в том числе признает право победителя распоряжаться его землей. «Да будет так», – согласился тот. Долго боролись Мстислав и Редедя, только стали силы покидать тмутараканского князя. «И выхватил он нож, и зарезал Редедю», – гласит летопись.

«Этот рассказ о доблести и благородстве, о мужестве и славе наших предков», – читаем в аннотации к отрывку. Согласитесь, трудно отыскать в литературе, даже древней, более яркий образец «доблести и благородства», не правда ли? Действительно, что ни фраза – то вещь, достойная подражания для современной молодежи!

«Вот каким надо быть, – логично может подумать смышленый ребенок. – Для достижения цели – любые средства хороши». Чем не достойный внимания завет предков? Что ж, за 13 веков в нашей жизни мало что изменилось – и сегодня в отношениях между людьми менее всего ценится честное слово, тем более, княжеское, о жизни же человеческой и говорить нечего…

Казаки-разбойники

Следом за первым «гвоздем», авторы вбивают в детский ум и следующий, плавно переходя от великой «победы» над касогами князя Мстислава к деяниям на Кавказе более позднего периода – Кавказской войне.

Рассказ «Пластуны линейцы», принадлежащий творческому наследию Константина Константиновича Абазы (1841 – 1905), – из разряда военно-героических саг о беспримерном мужестве и великой отваге казаков-пластунов. Не будучи участником или свидетелем «подвигов» царизма на Кавказе, автор, судя по всему, создает свои произведения по рассказам тех, кто бывал в этих местах, а уж как, зачастую, любили дать волю своей буйной фантазии бывалые солдаты, заметно приукрашавшие реальность, а зачастую просто привиравшие, всем нам хорошо известно.

Итак, самый разгар войны с черкесами. «Если пластунам на линии случалось попадать в беду, они, как и на Кубани, умели не только извернуться, но и выйти сухими, но даже оставить по себе память, – читаем в рассказе. – Пластуны Зимовин, Коротков и Мамонов, пробирались в верховья Лабы, в баговские аулы, где, нахозяйничав (о черкесах в подобных случаях непременно написали бы «поразбойничав». – А.Н.) довольно, думали возвращаться восвояси, как случилось несчастье».

Как выясняется, у одного из казаков в ауле (где они, видимо, тайком похозяйничали) был кунак из черкесов, который оказался предателем и изменником – по его наводке храбреца схватили местные и посадили в яму. Друзья пленника, обыскавшись его, решили также тайно вызволить его из рук горцев.

Дождавшись ночи, они, убив несколько охранников, ценой невиданной отваги благополучно спасают товарища, но тот, вместо того, чтобы бежать восвояси, решает отомстить кунаку-предателю. Вместе с «иудой» огнем выжигается весь аул.

Черкесы бегают, кричат, не понимают, что происходит, вместо того, чтобы спасать детей, пытаются отстоять от огня свое добро, а казаки по ходу дела забирают в качестве трофея несколько лошадей и, не таясь, добираются к своим.

Исторический блокбастер

Дальше – больше. Продолжая повествование, автор рисует не менее масштабные героические полотна о военной службе линейцев. В рассказе «Урядник Переверзев» Абаза описывает похождения бравого казака из станицы Суворовской, решившего просто так покуражиться, ночью в одиночку не только обратившего вспять 15 черкесов, но и по ходу дела успев порубить большую часть из них.

Но предоставим слово самому летописцу. «Переверзеву ничего не стоило переждать в кустах, пока партия (черкесов. – А.Н.) проедет, но у старого хоперца забурлила кровь, – пишет автор. – Он придумал разыграть мертвеца (подобный прием, как известно, был «визитной карточкой» знаменитого генерала Засса, памятник которому установлен в Армавире. – А.Н.), кстати, на нем была белая черкеска, белая папаха, под ним был белый конь.

Вскочив мигом на коня, он медленно поднялся на самую вершину кургана и, озаренный последним проблеском зари, казался чудным сказочным богатырем. Горцы едут, болтают, ничего не замечая, как случилось, что у одного из них споткнулся конь и затем шарахнулся в сторону. Глаза всех разом вскинулись на курган; страх помутил рассудок: повернув коней, они пустились вскачь.

С оглушительным криком, как ураган, слетел урядник с кургана и погнался за горцами с шашкой наголо, с винтовкой на погоне левой руки. Нагнав заднего горца, он на скаку хватил его шашкой, да еще гикнул так пронзительно, что кровь могла остановиться в жилах. Теперь горцы погнали своих лошадей без памяти.

Еще восьмерых изрубил удалой хоперец. Испуганные кони, облегченные от ноши, обогнали партию, что еще пуще усиливало страх: горцам казалось, что следом за ними несется не один мертвец, а целое их воинство.

Наконец, они бросились в Кубань прямо с кручи, не разбирая путей. Переверзев еще ранил одного горца на плаву, после чего, осенив себя крестным знамением, поехал на соседний пост рассказать свою «оказию». Генерал Эмануэль, узнавши о подвиге урядника, выхлопотал ему крест».

О духовном

Не менее поучительная история предлагается учащимся 9-го класса. Рассказ «На фелюге», принадлежащий Николаю Канивецкому (1857–1911), повествует, как говорится в краткой биографической справке, о «неповторимых духовных ценностях, вековых нравственных и культурных традициях русского человека».

Прекрасно, подумалось мне, вот, наконец-то, достойный пример для молодежи, есть с чего делать свою жизнь! Читаем. Если кратко, то дело было так. Группа казаков перевозит на фелюге пленного черкеса. Он был взят на месте преступления, как указали бы сегодня в протоколе полиции, при попытке ограбления беззащитной одинокой женщины.

Двух горцев казаки убили на месте, а этого бедолагу связали и везут в Новороссийск, где он будет подвержен суду. По ходу дела, разговаривая о своем, один из матросов, рассказывая о содеянном горцем, бросает небрежно: «Не можа, бисова душа, щоб чего не вбити, або не вкрасти».

Даже моих скудных познаний в украинском языке вполне достаточно, чтобы догадаться, о чем идет речь: «Не может он, бесовская душа, чтоб не убивать или не украсть». Эту сокровенную фразу, убежден, детям обязательно старательно переведут учителя.

Затем казачки садятся перекусить, чем Бог послал, и вспоминают, что грядет Великий день, начинают христосоваться и просить друг у друга прощения. Спустя некоторое время, а процесс разговения шел своим чередом – была выпита не одна чарка горилки – один из матросов спрашивает у шкипера, мол, а почему бы в такой день и врагу добра не пожелать, да накормить его, не по-христиански это. А действительно, откликнулся тот, он ведь, горец, тоже поди человек, может, у него семья и дети имеются.

Развязали черкесу руки, а тот, перепугавшись, что его сейчас бросят за борт, начинает на коленях просить о снисхождении. При этом он вспоминает слова муллы, читавшего горцам перед боем с русскими Коран и говорившего, что «Меч – ключ от Рая». Но, увидев, что его никто убивать не собирается, а эти люди, которые только что молились своему Богу, искренне протягивают ему хлеб и яйца, в его душе произошла разительная перемена.

«Этот тон уловило сердце дикого человека, – читаем в рассказе, – и в тот момент, когда Чобот протянул к нему руку с хлебом, он схватил эту грубую мозолистую руку и стал целовать. На глазах его показались слезы…»

Эта картина прошибла слезу и у матросов. «Каждый стал смотреть в сторону, и только утираемые рукавом слезы свидетельствовали, что совершилось в душе матросов, свидетельствовали о воскрешении Христовой братской любви в сердце этих простых людей», – заканчивает свое повествование Канивецкий.

Что посеешь…

Вот такая история с литературой. Ну, как тут не порадоваться за кубанских детишек, как на дрожжах растущих на таких вот наглядных примерах славного военного прошлого своего удивительно богатого, хлебосольного и многонационального края! Разве могут не взойти в юных сердцах после знакомства с подобными бравыми подвигами старших поколений ростки «доброго и вечного», взращенные на столь благодатной почве?

Конечно, в годы Кавказской войны казаки и русские солдаты не раз демонстрировали примеры мужества и героизма, но почему тогда рядом с этими фактами в хрестоматии нет даже намека на храбрость горцев, неоднократно воспетую в произведениях русских поэтов и писателей?

Или славы достойны только победители, побежденные же – иной участи, а их историческая память – забвения!? Неужели наших детей нельзя учить на действительно великих духовных и нравственно-этических ценностях, объединяющих и сближающих людей?

Почему нынешний кубанский «патриотизм» зиждется на унижении гордого, некогда многочисленного и процветавшего народа, его исторической памяти, а не на укреплении добрососедских отношений между адыгами и казаками, примеров которых, при желании, в нынешней жизни можно найти немало.

Разве мы не понимаем, к чему ведет такая политика? Или наша история все же «обрезана» настолько, насколько этого требует современный политический момент? Только вот победителей в ходе столь однобокого процесса воспитания юных граждан России, убежден, нет, и не будет, потому что конечным продуктом всего этого станет зомбированная на агрессию личность, не способная распознавать добро и зло, видеть и ценить прекрасное и уж тем более любить ближнего своего.

Зачем поджигать огонь там, где это совсем не нужно?