Однажды в мой кабинет вошла ныне уже покойная Анна Политковская – я работал тогда редактором отдела политики в «Новой газете» – и сказала: «В Ессентуках, из СИЗО “Белый лебедь” выходят гуантанамовцы, их родственники боятся провокаций, может съездишь». Я поехал, еще не понимая, что Политковская подкинула мне не просто очередной сюжет репортажа, а тему, которая станет на многие годы одной из главных в моей работе.

Гуантанамовцами она называла россиян, которые были взяты в плен американцами в Афганистане и отсидели несколько лет в американском концлагере на военной базе в Гуантанамо. Затем они были депортированы в Россию, где их поначалу хотели посадить, но потом отпустили за недоказанностью вины.

Их было семеро, все они стали не просто героями моих публикаций, а личными друзьями. У всех у них дальнейшая жизнь сложилась трагически. Об одном из них Расуле Кудаеве я хочу рассказать. Почему о Расуле? Да потому что в 2005 году его обвинили в участии в нальчикском мятеже и на днях суд начал рассматривать эпизод, в котором он обвиняется.

В Афган за знаниями

До Афганистана Расул жил в Хасанье, пригороде столицы КБР, и был каким-то чемпионом в легком весе по вольной борьбе, каким уже не помню, то ли городским, то ли республиканским. Американцы утверждали, что в Афганистан он приехал, чтобы сражаться против них на стороне талибов.

Расул разумеется всегда отрицал это, настаивая на том, что поехал туда учиться в медресе. Потому что там это было бесплатно. Большинство моих коллег верили американцам, а не ему. И в их устах «он же воевал против США» звучало так, будто его обвиняли в том, что он на завтрак ел жаренных младенцев.

Никогда не понимал, как можно в 14 лет зачитываться бусенаровским «Капитаном Сорви-голова», в 16 – с упоением штудировать биографию Байрона, а в 25 – с испуганным придыханием говорить: «Он же воевал с американцами».

Однако факта, что он действительно с кем-то там воевал, не смогли доказать. Ни следователи США, мариновавшие его два с лишним года в Гуантанамо, ни наши, полгода продержавшие его в тюрьме после депортации в Россию и предъявлявшие ему обвинение в членстве НВФ, наемничестве и незаконном переходе границы.

Бунт заключенных

Доподлинно известно лишь, что Кудаев был в составе колонны 800 беженцев, вышедшей из Кундуза. Эти люди бежали от американских бомбардировок. Беженцев захватили боевики генерала Дустума, сотрудничавшего с американцами, так же как когда-то он сотрудничал с шурави.

Американцы не участвовали в наземной операции, подрядив на коммерческой основе для этого местных коллаборационистов. Захваченных в плен талибов спецслужбы США просто покупали у афганских союзников. Дустум предложил им взять кундузских беженцев оптом.

Американцы от сделки отказались, сочтя, что это все же мирное население, а не бойцы Талибана. И тогда Дустум велел расстрелять пленных. А что еще? Отпускать жалко, кормить накладно.

Беженцы, собранные в форте Кала-и-джанги, которых стали выводить партиями и расстреливать из пулеметов, взбунтовались. Бунт подавляли неделю, пришлось привлечь даже британских спецназовцев. Пленные держали оборону в подвалах. Местные кадры выкурить их оттуда не могли, хотя заливали подвалы сначала водой, а потом горящей соляркой.

Из 800 человек в живых осталось чуть более 60. В их числе и раненный Расул Кудаев. Его подлечили и с полгода держали в специальном лагере для пленных в Кандагаре, где люди пачками мерли от голода.

Кабардино-балкарский борец-чемпион с простреленным бедром давал представления для американской охраны, крутил сальто в два оборота вперед и назад. Гонорар получал продуктами. Кроме себя этим кормил еще нескольких человек. В общем, сам не сдох и не дал сдохнуть еще нескольким своим товарищам.

В американском зиндане

Потом было Гуантанамо. В 2006-м я встречался с британцами, сидевшими вместе с ним. Его прекрасно помнили и при имени Русул Кудаев уважительно кивали.

О Гуантанамо он вспоминал: «90% там были “левые пассажиры”. Американцы пообещали афганцам, что будут платить по 5 000 баксов за взятого в плен аль-каидовца. Соответственно под эту тему им толкали любого иностранца. Со мной сидел британец владевший книжной лавкой в Кабуле. Ему шили финансирование Аль-Каиды. Еще один британец был туристом. Его талибы захватили в Пакистане и держали в тюрьме как шпиона. А когда талибов разбили, “шпиона” продали американцам как аль-каидовца».

В Россию Кудаева выдали под обязательство непременно посадить. Следователь по особо важным делам Ткачев, не задумываясь, такое обязательство дал. Вероятно, он сдержал бы слово. Но тут вмешался наш МИД, посчитавший, что у нас суверенная страна, с независимым судом, и ему, а не цэрэушникам решать, кому в России сидеть, а кому нет. Так Кудаев оказался на некоторое время на свободе.

В этот период мы с ним и сдружились. Часами сидели у него во дворе, смотрели на близкие горы, курили, и он неторопливо рассказывал мне о своих мытарствах. Маленький, ладно скроенный, очень добродушный парень, сильно прихрамывающий в ту пору из-за ран, полученных в Афгане. Он был искренне верующим, соблюдал намазы, но никакого религиозного фанатизма в нем не было.

Новый арест

В конце 2005 года, через 10 дней после нальчикского мятежа его арестовали как мятежника. Через несколько дней в СМИ появилась информация, что он сознался в том, что руководил нападением на пост ГАИ при въезде в поселок Хасанья. В то, что он сознался, я поначалу поверил.

Так как в это же время в СМИ просочились его фотографии, на которых я его просто не узнал – до того он был избит. Как оказалось, зря поверил. Ни в чем Кудаев своей вины не признал. Хотя его товарищи по несчастью дали против него показания. Почему дали, мне понятно. Их фотографии после допросов я тоже видел. Это были не лица, а просто одна сплошная гематома.

Расул Кудаев после задержания

А вот в то, что он действительно нападал на пост ГАИ, я не верил никогда. И была у меня для этого веская причина. В день мятежа, когда в Москве узнали, что по всему Нальчику идут перестрелки, я, разумеется, набрал его номер. Трубку взял его брат. Я попросил Аюку (домашнее прозвище Расула), и Кудаев сразу же взял трубку.

Я нервно расспрашивал, что происходит в Нальчике. А а он со своей характерной ленцой говорил: «Да не знаю, слышу стрельбу со стороны города. А что там не понятно. Ты, поди, в Москве знаешь больше моего». Я рассказал ему о том, что в интернете пишут о боевиках, пытающихся захватить город. А Расул в ответ восхищенно цокал языком: «Да ты что… Попутать…»

В трубке фоном слышится, как взлаивает Дустум, дворовый пес Расула, молодой, дурной, но беззлобный кавказец. Потом я еще поговорил с его мамой, попросив набрать меня, если станут известны какие-то детали. В течении дня я еще пару раз перезванивал им. Было это как раз в то время, когда Кудаев, по версии следствия, поливал автоматными очередями пост ГАИ.

Парадоксальное свидание

С тех пор я виделся с ним лишь однажды, когда в составе комиссии Общественной палаты РФ посещал СИЗО, где содержались мятежники. Провожал нас в камеру к Кудаеву начальник республиканского УФСИН, худой полковник, прибывший недавно в КБР откуда-то из Татарстана.

Полковник по пути рассказывал, к какому страшному заключенному он нас ведет. Он не знал, что было время, когда я по приезде в Нальчик, останавливался не в гостинице, а в доме Кудаева на правах близкого друга. Диалог оказался занятным:

– Парень просто зверь, настоящий международный террорист, член Аль-Каиды и движения Талибан, в Афгане воевал против американцев.

– Там все не так однозначно было, – осторожно заметил я.

– Да, Афган штука сложная, – поддержал полковник. – Я сам там воевал в 80-е, только на другой стороне.

– Позвольте, – удивился я, – вы что за американцев были?

– Нет, конечно, против.

– Ну, так ведь и он против.

– Я в том смысле, что мы помогали афганским коммунистам, интернациональный долг, так сказать.

– Так ведь Талибан процентов на 40 состоит из бывших членов фракции «Хальк», части афганской компартии, так что вы помогали одним и тем же людям.

– Времена изменились, – вздохнул полковник, явно озадаченный парадоксальностью ситуации, не приходивший в голову ему ранее.