Московский старшеклассник пошел на учителя географии с охотничьим ружьем. На Северном Кавказе его сверстники объявили войну полицейским. Что происходит с нашими подростками? Абдулла Ринат Мухаметов задается вопросом, легко ли сегодня в России быть молодым.
На заре Перестройки на экраны вышел документальный фильм Юриса Подниекса «Легко ли быть молодым?». Тогда общество узнало, что в душах подрастающего поколения не все гладко. Это был шок. Советский человек увидел в безумных юношах и девушках свое отражение. И даже больше: отражение того, что происходило и еще произойдет со страной.
Сергей Гордеев, устроивший 3 февраля пальбу в московской школе, напомнил нам о том, чем живут современные российские подростки. Его сверстники на Северном Кавказе, составляющие большую часть «армии» т.н. Имарата, давно своими действиями говорят о том же самом. Страна, огороженная стеной бесконечных контртеррористических операций, их не слышит. Но все они – Сережи и Маги - наши дети. И мы все в ответе за то, что с ними происходит, за то, что они творят.
Кавказ и Отрадное – одна история. У них много общего. Только в разных условиях подростковая злость по-разному себя проявляет.
Имарат (по крайней мере, его младшая часть) - «дети кукурузы» из американских фильмов ужасов. Докку Умаров - кавказский Пол Пот с его подростковыми дружинами «красных кхмеров» или Чарльз Мэнсон, идеолог истребления «свиней». Соколов и Асиялова – это «прирожденные убийцы» типа Бони и Клайд. Мы имеем дело с продуктом своеобразно понятой западной субкультуры, а не с мусульманской религией.
«Детская армия» Докки Умарова, «школьный стрелок», все эти убийцы-скины и самоубийцы-эмми, панки и наркоманы, сатанисты и бродяги - результат того, что натворили взрослые.
Последние десятилетия Россия безумствует. Мы потеряли своих детей.
За 20 лет после выхода фильма «Легко ли быть молодым?» наши подростки стали только злее и страшнее. В советское время то, что случилось в Отрадном, было невообразимо. Такие школьные расстрелы, как в компьютерных играх, не редкость в Америке. Но не у нас.
Подростковая субкультура, наиболее остро реагирующая на окружающую действительность, стремительно дегуманизируется. В ней все меньше человеческого. Она все жестче и жестче. Это утрированное отражение нашего общества, жуткая карикатура на взрослых. Сережа Гордеев и Мага из «лесного джамаата» живут в половине из нас.
Мы не занимаемся своими детьми. Родители, семья, общество, государство, традиционные авторитеты, что в Большой России, что на Северном Кавказе, для них умерли. Подростковая агрессивность вышла из-под контроля. Теперь они сами решают, кто во всем виноват: учитель географии, сотрудник полиции, кафир или нерусский гастарбайтер.
Несформировавшаяся психика, ранимые души, трудный возраст – юные парни и девчонки легко сломались под прессом постсоветских «реформ» и нынешней «стабильности». Дальше будет только хуже. Это огромная проблема.
Сережа
Гордеев открыл дорогу для школьных стрелков. Он первый такой в России. Судя по комментариям в Интернете, не дай Бог, конечно, но, возможно, не последний. У него нашлась масса почитателей. «Красавчик», «круто», «Серега, держись», Мы с тобой» - это пишут такие же старшеклассники, как и он. Не удивлюсь, если для кого-то он станет своего рода иконой, символом, героем, который указал глухому миру взрослых на его место.
Так, в тверской глубинке нашелся последователь у Саида Бурятского. 14-летний русский юноша из неблагополучной семьи, которому, как выяснилось, требуется психиатрическая помощь, без какой-либо подсказки стал, что называется, фанатом молодого экстремистского проповедника, убитого несколько лет назад. Он не только сам лично сделал себе обрезание, но и пытался подорвать местное отделение полиции.
Обаяние ужаса плюс склонность к эпатажу – на это всегда были падки подростки. Отличник из Отрадного сделал то, о чем другие мечтают, о чем говорят, чем грозят. Извечный конфликт отцов и детей (учеников и учителей, взрослых и младших) многие хотели бы решить, как Серега.
Преподавателей ученики избивали и в советское время. Случалось. Но хладнокровный расстрел – это современное российское «достижение». Прогресс в озверении общества на лицо, что говорить.
Интересна реакция родителей на случившееся. В Интернете, в разговорах мам, пап, бабушек и дедушек, которые я слышу, когда прихожу забирать ребенка из школы, слышны нотки не то, чтобы попыток оправдать Гордеева, но, что называется, понять и простить.
Мол, ЕГЭ, давление учителей, насмешки одноклассников и т.д. - вот, парень и сорвался. И вообще неизвестно, что там было, и что его побудило убить преподавателя. Нам же всего не рассказывают, говорят родители. Неизвестно еще ничего о ситуации в семье. Его отца (то ли сотрудника ФСБ, то ли ГРУ) нигде не показали. А, скорее всего, корни случившегося надо искать в обстановке, которая царила в доме Сережи, в отношениях, прежде всего, с отцом. В общем, заключают мамы и бабушки, на пустом месте ничего не случается. Да, и парень – еще совсем ребенок, какой с него спрос.
Жалко, что эти рассуждения не доходят, как правило, до осознания личной вины каждого из нас в трагедии 3 февраля.
Маги
Причины, уводящие в северокавказский «лес» сережиных сверстников, а также ребят и девушек чуть постарше, часто схожи – неустроенность, конфликт с обществом и семьей, часто с отцом, психологический и социальный дискомфорт. Плюс трудный возраст, неустоявшаяся психика несформировавшейся личности. Молодежь, оказавшись в буре кавказского постсоветского хаоса, криминала, коррупции и других издержек неолиберального строительства, абсолютно дезориентирована.
Там дети выплескивают свою злость не на учителя географии или в нацистских зверствах в подворотнях, а участвуя аж в войне под религиозными знаменами с целой Россией. (Кстати, раз речь зашла о религии: семья Гордеева - верующая. В его комнате нашли массу икон. Пишут, что родители заставляли его молиться и читать православную литературу).
Но в основе все равно тот же психологический конфликт с Системой, которая по-разному персонифицируется. Что в Москве, что в Хасавюрте одинаковая борьба за «все хорошее, против всего плохого», юношеский утопизм, максимализм, душевные раны и глубокие комплексы.
Короче, большие взрослые проблемы – периферийный российский олигархо-бюрократический капитализм плюс агония традиционной кавказской аграрной цивилизации – скручивают подростка в бараний рог.
Кризис традиционной кавказского уклада жизни разворачивается очень мучительно. Вспомним, что в России весь XX в. прошел под знаком трагедии русской деревни. Крови и слез пролито столько, что хватит на несколько столетий и стран.
Началось с крестьянских бунтов и Революции 1905 года, потом столыпинские реформы, Октябрь 17 и Гражданская война, вновь восстание мужиков против Советов в начале 20-х, коллективизация, раскулачивание, Великий перелом и индустриализация. «Лимита», о которой так много писали в 80-е, - последняя судорога ушедшего в историю русского села.
Сегодня на Северном Кавказе кризис традиционного общества усугубился распадом Союза и всего того, что он за собой повлек. Это делает процесс особенно болезненным, а его перспективы непредсказуемыми. «Лес» и фанатичные подростки – далеко не самая большая проблема там сегодня. На другом полюсе – т.н. сауны (публичные дома), куда ходят еще недавно «гордые и благородные джигиты», и которых обслуживают не приезжие откуда-то, а местные еще вчера «скромные горянки». Люмпенизируются огромные массы населения, идет криминализация, страшное расслоение.
Нельзя оправдать ни Сережу, ни Магу. Преступление есть преступление. Но если мы хотим хоть что-то исправить, то должны понять, что у всех нас и у наших детей одни общие проблемы и одна общая судьба.
