Несколько лет занятия вопросами радикализации мусульманских сообществ и поиском возможных путей преодоления этой проблемы научили меня искать ответы на свои вопросы в каждом новом сообществе или народе, с которым меня сводит судьба. В этом плане ингушский народ и его нарабатываемый кровью и болью опыт изживания радикальных позиций в среде собственной молодежи и раскола мусульманского сообщества для меня представляет особенный интерес.

Оттого мой каждый новый визит в Ингушетию и открывает мне ее с новых сторон. Так случилось и в этот раз, когда я посетил республику по приглашению Культурно-просветительского центра «Эздел». Этот центр с благородными целями – содействия культурному и духовному возрождению ингушского народа – создан совсем недавно, но уже громко заявил о себе на общественном поле республики.

Именно этот центр вместе с ингушским Миннацем выступил соорганизатором семинара для ингушских журналистов по формированию положительного имиджа республики в российских СМИ, на который я и был приглашен. Именно ребята из этого центра обеспечили мне очень глубокое погружение в проблемы и перипетии современного ингушского общества. Именно этот центр представил ингушскому обществу новую модель преодоления радикализма и раскола, поразившего мусульманское сообщество республики в последние годы.

Узел проблем

А противоречий и конфликтных узлов в современном ингушском обществе, переживающем бурное исламское возрождение, не меньше, чем у соседних народов. Первой из этих проблем, конечно же, является раскол ингушского мусульманского сообщества на сторонников тариката и сторонников обновления религиозной практики, которых неправомерно всех гребут под гребенку салафизма-ваххабизма.

Второй проблемой является растущее отчуждение между верующей молодежью и государством, а заодно и теми общественными структурами, которые ориентированы на необходимость конструктивного взаимодействия с властями. Третья проблема – пока еще недостаточные навыки совместной созидательной активности у религиозных лидеров ингушской молодежи.

Следующая проблема – радикализация наиболее активной части верующей молодежи. К сожалению, новейшая история Ислама по всему миру показала, что стремительное исламское возрождение, особенно в тех регионах, где он до этого подавлялся и уничтожался авторитарными режимами, не обходится без определенной радикализации мусульман.

Внезапно обретенная религиозная свобода, отсутствие систематических знаний об Исламе, а также исторические обиды на власть приводили к тому, что сотни молодых мусульман находили особое упоение в следовании и практиковании наиболее жестких исламских подходов по отношению к неверующим, иноверцам и самой власти.

Ингушские тернии

Стремительная радикализация ингушской молодежи пришлась на период войны в Чечне и в огромной степени была ею подогреваема. Многие представители ингушской молодежи принимали участие в первой чеченской войне. В последующие годы – в начале 2000-х годов Ингушетия, фактически, превратилась в передовую линию фронта, откуда каждый день приходили печальные известия о новых нападениях, покушениях, подрывах, атаках и штурмах.

Что касается последующего снижения активности ингушского джамаата, то многие эксперты связывают его с приходом в республику президента Юнус-Бека Евкурова с опытом военного разведчика и резким повышением эффективности силового блока ингушских властей.

Если говорить о Евкурове, то, несмотря на заявления экспертов о снижении его популярности в республике, именно с его именем связаны самые резонансные шаги и заявления в религиозно-политическом поле республики.

Речь идет о его нашумевшем признании, что к похищениям людей в Ингушетии причастны силовики, что обеспечило ему благодарное отношение настрадавшихся от оборотней в погонах жителей. А также о его распоряжении взять на баланс Духовного управления республики девять независимых мечетей, известных в ингушском обществе, как «салафитские».

С момента своего прихода в республику он предложил народу простую программу и стратегию выхода из гражданской войны – жечь каленым железом коррупцию, сажать казнокрадов, говорить с простыми людьми. Как пишет Надежда Кеворкова, он объявил, что будет вести переговоры со всеми, в том числе и с «лесным подпольем».

Он запретил преследовать семьи боевиков, их родителей, сестер, жен. Он подчеркнул, что те люди, которые воюют в лесу, — такие же ингушские братья, им надо помочь найти дорогу домой. Он сам ездил на переговоры к «лесным», дал номер своего мобильного всем ингушам и внимал советам обычных людей.

Сочетание силовых, мусульманских и общественных инструментов являются составляющими ингушской модели решения конфликта. Создание и успешная работа в Ингушетии Совета тейпов, комиссии по примирению кровников, женской организации из вдов и жен боевиков, привлечение верующей молодежи во власть – уникальный опыт для всего Кавказа.

Юнус-Бек Евкуров на одной из наших встреч подчеркнул, что как кому молиться – должен решать каждый человек. А дело государства – обеспечить каждому верующему равные условия для сохранения своих убеждений и для соблюдения своих религиозных обязанностей.

Новый путь Эздел

После столкновения общества со всеми этими проблемами, после попыток властей преодолеть решительными шагами на политическом направлении, на авансцену ингушского общества должна была выйти новая общественная сила. Сила, которая могла бы предложить раздираемому противоречиями, расколами и конфликтами обществу новый путь.

Путь, который помог бы изжить эти конфликты, консолидировать ингушское общество на основе единых для всех ценностей. Причем не только предложить и озвучить этот путь, но и начать воплощать его на практике. Я возьму здесь на себя смелость заявить, что подобной силой в полной мере мог бы стать та общественная модель, сформировать которую предлагает Центр «Эздел».

Именно от ребят из этого центра я впервые в ингушском обществе услышал о необходимости поиска новой модели общественной активности на основе незыблемых духовных ценностей ислама, вековых ингушских обычаев, любви к своей родине и истории.

Именно ребята из этого центра впервые сформулировали и готовы предложить ингушской молодежи новые формы социальной активности – получение глубоких знаний о своей истории, культуре и религии, нарабатывание высокого профессионального уровня в своей сфере, самоотверженная и ответственная работа на благо своей семьи, народа и религии, самая широкая степень взаимодействия со всеми конструктивными силами в обществе, максимальная открытость для СМИ и властей, максимально уважительное отношение ко всем группам ингушского общества, мнениям и позициям, ориентированность на преодоление конфликтов и изживания крайних позиций и категоричных суждений…

Центр «Эздел» с момента своего создания взял на вооружение все эти принципы. Уверен, что ребят из центра одинаково охотно будут принимать и выслушивать и власти, и старики, и имамы мечетей, и матери уже оступившихся парней… Однако для реализации сформулированной модели консолидации ингушского общества центру предстоит проделать еще огромную работу.

Но уже сейчас очевидно, что осознание всех перечисленных выше принципов и подходов ингушским обществом может внести огромный вклад в дело более скорого и эффективного оформления собственной модели преодоления радикализации и раскола в среде местных мусульман.

Печально только то, что Ингушетия, как и другие республики Кавказа нарабатывала свой уникальный опыт практически вслепую, ценой больших ошибок власти и ценой большой крови…