В мусульманской среде РФ однозначной позиции относительно прямого вовлечения Москвы в сирийский конфликт, и в целом относительно происходящего на Ближнем Востоке, нет. Однако доля критически настроенных в ней на порядок выше, чем в любой другой группе российского общества.

С другой стороны, сирийская война вообще ухудшает стратегические перспективы Москвы в Исламском мире. И это опять же служит для мусульманского населения дополнительным фактором отчуждения.

Высшее официальное духовенство, как обычно в таких случаях, пытается получить в обмен на лояльность префенции личного и корпоративного характера. Низшее звено, в основном, хранит стойкое молчание. В массах относительно велика поддержка действий властей - официальная пропаганда не обходит стороной и мусульман. Это касается даже активных верующих, которые воспринимают политику президента Владимира Путина как борьбу с Америкой и защиту традиционных ценностей.

В другой части, настроенной критически к власти вообще, растет отчуждение от своего государства и недовольство. Многие четко воспринимают действия Москвы из общесуннитской солидарности как поддержку шиитов против суннитов и попытку спасти диктатора Башара Асада, повинного в массовых жертвах среди мирного суннитского населения Сирии.

При этом все-таки нельзя сказать, что эта тема основная для исламского сообщества страны, больше его волнуют внутренние проблемы развития.

Вопросы вовлечения Москвы в войну на Ближнем Востоке на стороне правительственных сил обсуждаются в негативном ключе массами простых верующих в социальных сетях и вообще в Интернете, в мечетях и на собраниях, а также проскальзывают в пятничных проповедях,выступлениях и разъяснениях даже некоторых официальных имамов, звучащих в ответ на вопросы прихожан. Таким образом, критически настроенная среда представлена далеко не только блоггерами, журналистами, общественными активистами, верующей молодежью, но даже и фигурами официального духовенства.

Открыто осторожно негативно в отношении войны в Сирии высказался, правда, только один муфтий. Остальные публично поддержали официальную линию или отмолчались.

Конечно, степень критичности весьма отличается - от резкого осуждения блоггерами в соцсетях до неприятия масштабов силовой акции или ее издержек при поддержке идеи в целом. С другой стороны, доминирует позиция не в пользу «ИГ» (его деятельность в основном отвергается в резкой форме, причем с самых разных позиций), но в поддержку оппозиции (всех видов). Так или иначе формируется определенная негативная позиция в отношении действий Москвы в Сирии с магистральным антиасадовским трендом.

Пока это достаточно инертная среда. Но ее активность и вес может при определенных условиях возрасти. Ресурса официального духовенства для противодействия в одиночку данным тенденциям, конечно, будет недостаточно.

Кремль подобная перспектива не может не беспокоить. Там понимают, что де-факто оказались в шиитской коалиции в Сирии при том, что подавляющее большинство мусульман России - сунниты. В этой связи упор и внимание делается на официальное духовенство, которое мобилизовано на поддержку действий Москвы и разъяснение ее позиции в исламском мире.

Это напоминает советские 70-80, когда Ислам использовался как внешнеполитическая витрина для продвижения интересов СССР в мусульманском мире. Несмотря на давление внутри, тогдашние религиозные деятели говорили за границу о прелестях жизни в атеистическом государстве, надеясь хоть на какие-то выгоды и возможности религиозной деятельности. Нечто подобное происходит и сейчас, с поправкой на специфику момента.

В этих условиях усугубляется проблема непонимания в России мотивов и действий суннитского мира. В то время как Иран и Израиль успешно продвигают свои интересы, арабо-суннитский мир, представленный десятками государств, никакой лоббистской деятельности в общественной, культурной, научной, информационной и экспертно-аналитической сфере страны практически не ведет.

Эффективно на высокопрофессиональной основе продвижением интересов Ирана в медиа-пространстве, созданием его благоприятного имиджа в глазах российской элиты и общественности, пиар-обеспечением внешней политики Тегерана в России занимается Центр изучения современного Ирана под руководством Раджаба Сафарова. Он проводит регулярные пресс-конференции,семинары для экспертов, организуют встречи и поездки для журналистов и ученых, публикуют аналитику, публицистику и переводы материалов иранских СМИ.

Помимо этого центра, интересы Тегерана реализует целый ряд других организаций самого разного профиля - от культурных и религиозных до политических и бизнеса. Можно говорить о существовании в РФ активного и эффективного ирано-шиитского лобби.

Аналогично с Израилем, влияние которого даже сегодня сохраняется на очень высоком уровне. Маленький пример - Институт Ближнего Востока под руководством Евгения Сатановского. Эта организация обеспечивает аналитикой и экспертизой органы власти, силовые ведомства, СМИ и общественные организации.

Профессионального арабо-суннитского лобби за 25 лет не появилось. Перспектив у него никаких нет и в ближайшее время. Аналитика, экспертиза, материалы СМИ из арабо-суннитского мира крайне мало представлены в российском информационном, экспертном и научном пространстве. В этой связи позиция Турции, арабских элит и др. центров суннитского мира, ученых, общественных организаций по всему спектру проблем - от региональных конфликтов, вроде сирийского или йеменского, до религиозно-культурных вопросов - остается не известной, фактически маргинальной.

В результате политические действия и процессы в арабо-суннитском мире малопонятны и не вызывают практически никакой поддержки. Сегодня в России даже в мусульманской среде далеко не все понимают и поддерживают политику арабских стран, например, в Сирии и Йемене. Скорее, им ближе позиция Ирана. Для многих других оправданной кажутся действия Израиля.

В итоге Россия и суннитский мир начинают говорить на совершенно разных языках. Перестают совсем слышать и понимать друг друга,смотрят на происходящее вокруг по-разному.

В арабо-мусульманском мире и на Западе попутно с сирийской операцией растут антироссийские настроения. Однако пока они не носят резкого характера. Отчасти это купирует фактор личной популярности Путина как сильного антиамериканского лидера мирового уровня.

Да, в свое время он громко заявил, что Россия всегда была и остается опорой и защитником Исламского мира. Не исключено, что какие-то ближневосточные (прежде всего, иранские) политтехнологи, опираясь на слова президента, в своих целях вбрасывают в политическое пространство и в московские коридоры власти проект «нового Салахутдина». Т.е. России и Путину лично предлагается почетная, если не сказать мессианская, роль спасителя, обновителя и избавителя Большого Ближнего Востока от смут, внешней агрессии и отсталости.Москва, тем самым, с восточной хитростью и коварством втягивается в сложнейший узел противоречий с крайне высокими для себя рисками и неочевидными бонусами.

Итогом операции в Сирии (в случае вполне вероятного ее провала) может оказаться полный тупик объявленного Владимиром Путиным в 2003 г. в Малайзии курса на сближение с Исламским миром. Он и так имел с тех пор немного практического наполнения, в основном звучали громкие, знаковые заявления и были предприняты бюрократические шаги вроде вступления в качестве наблюдателя в Организацию исламского сотрудничества. Несколько месяцев назад о 10-летнем юбилее этого когда-то громкого решения никто даже не вспомнил.

Позиции России ранее были подточены противодействием Арабской весне. Нынешняя же попытка второго в постсоветской истории возвращения на Ближний Восток, превращающаяся в прямое столкновение с суннитским миром в попытке спасти в Сирии алавитско-баасистский режим, постепенно сводит все прежние достижения на нет. В том числе это касается многого из того, чтобы было достигнуто в диалоге с внутренним мусульманским сообществом.

Абдулла Ринат Мухаметов, кандидат политических наук