Каддафи мертв, но «Арабская весна» продолжается. Она началась со смертей. Но так в мире рождается жизнь. Значение и сущность новой жизни иногда могут быть соразмерны размаху смерти или масштабности фигуры покойного.
Самопровозглашенный пророк, наставник, создатель, отказавшийся от всех постов, но фактический президент Ливии, «король королей» африканского континента, он жаждал власти не только над демографически разрозненным и малочисленным населением страны. Ему мерещилась такая власть, которая действительно отражала бы огромные территориальные масштабы страны, владеющей таким богатством как черное золото, которое скрывают в себе щедрые недра ливийской Сахары.
Но на его пути стояла одна вещь – собственный нарциссизм. Этим качеством Каддафи, пожалуй, превосходил самого Нарцисса.
Именно поэтому смерть Каддафи раскрывает колоссальный потенциал и гигантские возможности, которые дадут новый толчок развитию ливийской нации. Сейчас дело за ливийским народом. После гибели тысяч людей, опустошения, боли и страданий он должен вдохнуть жизнь в новую Ливию, Ливию без Каддафи. Но на этом пути стоит множество преград.
Рационализация революции
Ливийцам не нужно изобретать велосипед. На данном этапе их задача – «отправить в карантин» свои страсти. Как их египетские и тунисские соседи, ливийцы не должны сдаваться, чтобы не потерять свою революцию. Эта революция омыта кровью, поэтому ей нужно очиститься, освободиться от лишнего.
Сегодня задача народа – сложить оружие и дать отстояться эмоциям, которые питали революцию, в противном случае они рискуют жизнью своей новорожденной страны. Только мудрая опека может взрастить ее для мирной жизни. Необходимы рационализм и здравомыслие, чтобы учитывая и взвешивая особенности и сложности – клановые, региональные, идеологические и даже индивидуальные – справиться с трудной задачей и поставить страну на ноги, дать ей возможность в полной мере раскрыть весь свой потенциал.
Первые шаги к демократии
Но этот рационализм не должен руководствоваться иллюзией того, что все произойдет само собой, абсолютная цель будет достигнута в силу некой присущей бытию изначальной целесообразности. Демократия не приходит сразу и в абсолютном виде. Нужно принять ее хотя бы в относительном. Например, искать способы учреждения системы коллективного управления, для этого требуются:
- Рационализация революции для того, чтобы начался этап примирения. Да, клан Каддафи по-прежнему существует, остались его верные сторонники, в частности, племена на юге. Но уже пролито слишком много крови, героический ливийский народ дорого заплатил за свою победу. Довольно. Человеческое достоинство жестоко попиралось, и повстанцами тоже. Возможно, это «побочный ущерб» всех революций, и для рождения чего-то нового необходимы жертвы и убийства. У ливийцев уже есть традиционные средства и форумы для осуществления процесса примирения. Есть у них и примеры, на которых они могут учиться, например, Южная Африка.
- Та или иная степень федерализации, которая может быть полезной для расширения прав и полномочий племен и отдельных регионов. На этом этапе в процессе демократизации требуется творческий подход к формированию вертикальной и горизонтальной структуры. Смерть Каддафи стала поворотным моментом. Программы, определяющие будущее, должны обратить внимание на принцип коллективного управления в целях распределения и разделения власти и обеспечения производимости центра.
- Разработка плана демократизации, который включал бы идеи революции и плюрализма. Странам «арабской весны» придется произвести рациональную демократическую реконструкцию диктаторских систем, разрешив параллельную структуру власти. Достижения революции должны сохраниться в форме народовластия при условии не противопоставления, а параллельности полномочий.
- Усвоение европейско-американской модели пропорционального распределения и интеграции властидля обеспечения связи законодательных, исполнительных и правовых органов в государстве, но при условии такого дополнения как связь с народом. Законодатели должны участвовать в официальной прозрачной политической игре с участием соперничающих партий. Они должны не просто «представлять», но быть профессионалами в финансах, идеологии и политических вопросах. Только так может быть гарантировано широкое и глубокое представительство.
- Система справедливого распределения доходов от экономики, причем для Ливии это актуально даже больше, чем для Египта и Туниса. Ресурсы Туниса или Египта нельзя сопоставить с огромными ливийскими запасами нефти и обширными территориями, учитывая, что эти богатства приходятся всего на шесть миллионов человек. Теоретически, ливийцы могут стать богатейшей нацией в мире. Чтобы навести порядок в ливийском доме, требуется как можно скорее разработать и внедрить справедливую систему распределения. С этим нельзя медлить также как и с созданием органов и институтов гражданского общества, независимых наблюдательных организаций.
- Вложения в развитие человеческого потенциала с тем, чтобы в полной мере реализовался потенциал каждого ливийца. Нужно найти способы не только переосмыслить понятие «развитие человеческого потенциала», ставшего избитым клише. Нужно поощрять ливийцев больше верить в свои способности, чтобы отвечать потребностям текущего момента. Мубарак и Бен Али оставили после себя разного рода институты, в том числе партии и организации гражданского общества – пусть даже слабые. Каддафи не оставил после себя ничего, кроме враждующих племен, своего потомства и тех, кто запятнан связями с ним.
- Работа Переходного национального совета должна ограничиваться функциями временной администрации и не более того, должна быть рациональной, трезвой и коллективной. Сейчас, более чем когда-либо, Переходный совет находится в центре внимания. Кто его члены? Каким образом они были связаны с Каддафи? Способны ли они продолжать скромно и самоотверженно трудиться для ливийского народа? Отныне они несут на себе ответственность за соблюдение таких принципов, как прозрачность, законность и порядочность.
Призрак Каддафи
Умер ли Каддафи? Физически – да. Теперь проблема заключается в том, чтобы распорядиться его наследием, окончательно решить, что будет жить, а что должно умереть вместе с Каддафи.
Его потомки и помощники, в том числе небезызвестный Мусса Ибрагим, сейчас либо находятся в плену у повстанцев, либо скоро будут схвачены. Можно лишь пожелать, чтобы свершилось правосудие. Суды, выносящие приговоры по сфабрикованным обвинениям, только усложнят переходный период, а не облегчат его.
В каком-то смысле, смерть Каддафи поставила точку, избавив Ливию от кровавых разоблачений и судов, которым приходится быть пристрастными. В этом ливийцам повезло больше, чем тунисцам, которым, добиваясь экстрадиции Бен Али, нельзя уклониться от демократической процедуры, и египтянам, чьи суды столь несовершенны – пусть даже, отправляя правосудие, они руководствуются благими побуждениями.
Вероятно, в каждом ливийце есть что-то от Каддафи: злость, неудовлетворенность, несправедливость, жертвенность и даже ненависть. Скоро тело Каддафи будет погребено, то же должно произойти и с эмоциями. Позволить им восторжествовать в «новой Ливии», означало бы продлить память о правлении Каддафи.
Суд над ним теперь будут вершить не только смертные – историки и повстанцы – но и Создатель. Священный Коран гласит: «Ту Последнюю обитель Мы определили для тех, которые не желают превозноситься на земле и распространять нечестие» (Коран, 28:83).
Ливия живет дальше – свободная и гордая, как она того заслуживает, и впредь независимая – благодаря своей славной революции. Но ей еще предстоит создать демократическое государство, где не будет места самовозвеличиванию и нечестию.
Доктор Ларби Садики (Larbi Sadiki) – специалист в области политики Ближнего Востока, старший преподаватель Университета Эксетера, Великобритания.
