Смерть Усамы бен Ладена под стать его жизни – столь же виртуальна. Этот человек, бывший в нулевые главным пугалом и символом вселенского зла, уходит из нашей жизни так же загадочно, как в ней и появился. В политическом смысле это событие, в независимости от того – убит на самом деле «террорист №1» или нет,и вообще, кто он и в чем реально виноват, – имеет символическое значение. Оно служит чертой в американской глобальной политике, отделяя эпоху Джорджа Буша с его «крестовым походом против террора» от грядущего Барака Обамы, только сейчас полностью открывающегося и своим согражданам, и миру.
Обама в полном смысле
Громкая победа с ликвидацией Усамы бен Ладена становится очередным вкладом Обамы в копилку переизбрания. Ранее очков президенту прибавили арабские революции, продемонстрировавшие успех провозглашенной им стратегии диалога с исламским миром, а не войны против него. На своем втором сроке Барак Хусейн имеет возможность стать, в конце концов, самим собой и попытаться реализовать миссию в мире так, как он ее видит. Пока США (и во многом планетой) правят скорее Джо Байден, Хиллари Клинтон и Роберт Гейтс, а президент остается в основном красивой картинкой Америки.
Обама олицетворяет глобалистский проект, которому противопоставлен проект имперский, неудачно реализовавшийся Бушем. Согласно первому, по словам, Збигнева Бжезинского, США призваны быть единственной и последней глобальной сверхдержавой, которая использует свой статус не в целях удовлетворения имперских амбиций, а для того, чтобы передать бразды планетарной власти созревающему для того «международному сообществу» (читай глобальной сверхэлите), которое перешагнет через суверенитет национальных государств и создаст новые формы транснациональной политической организации. Второй же проект подразумевает строительство всемирной империи с центром в Вашингтоне.
«Глобалисты», один за одним выбрасывая свои козыри на стол, переходят в наступление. Наверное, противники что-то готовят в ответ: не исключено, что нечто масштабное. В этой внутриэлитной схватке дело может дойти до судебного процесса по связям неоконов с тем, что ими называлось «Аль-Каидой», т.е. судебного разбирательства на предмет того, насколько и кто из представителей власти «самой свободной страны» мог быть замешан в преступлении против собственного населения.
В центре этого противостояния оказался Большой Ближний Восток. Он стал ареной мягкой американской гражданской войны. Если неоконы в качестве трамплина к мировому господству использовали тему борьбы с международным терроризмом, то Обама и те, кого он представляет, напротив, выдвигают идею некоего стратегического партнерства с исламским миром, как это было во время войны в Афгане в 1980-е, и шире – своего рода конвергенции западного и исламского, глобальной эмансипации исламского мира. Они считают полезным для Запада, если высвобождающаяся, выходящая из своего большого гетто мусульманская социальная энергия будет канализирована в его пользу. Так уже было с евреями в XIX-XX веках, когда те, выйдя из своего замкнутого мирка, во многом определили картину современного Запада.
Часть американской элиты (глобалистски, а не имперски настроенной, в основном представленной в Демократической партии) исходит из того, что имиджу «главной демократии» и «самой свободной страны планеты», «страны мечты», неоконами во главе с Джорджем Бушем нанесен серьезный удар. Последние фактически разгромили «американскую мечту» в глобальном масштабе, низведя США до уровня колониальной империи конца XIX столетия. Исправить это можно только радикальными методами – вроде прихода к власти «чернокожего Кеннеди» да еще и с «мусульманскими» корнями, с «мусульманским» именем. Обама – это мэсседж всему миру, что Америка, поняв свои ошибки, избавившись от грехов, опять становится символом свободы. Она – вновь мечта, вновь от нее дует ветер перемен и романтики.
Обама должен вернуть США образ страны-сказки, Нового мира, где сбываются мечты человека, верящего, что своим трудом и талантом, а не происхождением и статусом, можно добиться самых больших высот. В доказательство нужны великие дела и не очень – арабские революции и исчезновение мешающего и надоевшего всем Усамы тут как раз кстати.
Так смерть бин Ладена, имеющая скорее отношение к американской политике, чем к жизни конкретного человека (неважно – реальна она или нет), стала фактором международных отношений. Да, о ней мы знаем только от американцев, они сами подтвердили достоверность ими же обнародованной информации, а тело Усамы утопили где-то в мировом океане, буквально опустив, как в русской пословице, «концы в воду». Никаких фактов, подтверждающих или опровергающих все это, нет. Кто сегодня, кроме самих американцев, подтвердит правильность анализов ДНК бен Ладена? Но как бы там ни было, уход Усамы в небытие закрывает страницу американской политики под заглавием «глобальная борьба с террором» и открывает новую страницу, название которой история еще не дала.
Бушевский «крестовый поход против терроризма» стал рудиментом прошлого десятилетия. Речь идет исключительно об инструменте курирования мировой политики, который давно начал приносить больше вреда, чем пользы, а не о противодействии такому виду противоправной деятельности, как терроризм под религиозными лозунгами.
Арабские революции всем наглядно и ярко показали, что отнюдь не исламский экстремизм, как нас уверяли неоконы, является ключевой проблемой Большого Ближнего Востока, не говоря уже о планете в целом. «Борьба с террором» себя изжила. Это нерабочий инструмент, который давно подлежит списанию за неэффективность. Просто об этом как-то неудобно широко говорить.
С исламским миром происходят куда более сложные и масштабные процессы, в которых радикализм занимает лишь небольшое место в общем пакете с другими издержками и болезнями роста.
А был ли бен Ладен?
К слову о виртуальности бен Ладена и «Аль-Каиды». Не секрет, что многие в мире с большим скепсисом относятся к официальной версии произошедшего 11 сентября, чуть ли не задаваясь вопросом в духе горьковского персонажа: «А был ли бен Ладен, может бен Ладена никакого и не было?». Усама, и вправду, стал чем-то вроде виртуального персонажа голливудских блокбастеров и компьютерных игр-страшилок, а не тем человеком, который был известен по войне в Афганистане и который, как подозревают некоторые, уже давно мертв.
В 2007 году в канун годовщины терактов в Нью-Йорке даже наши «Вести» фактически обвинили администрацию Джорджа Буша в событиях 2001 года. Был показан подробный репортаж о выходе документального фильма «Разменная монета», снабженный однозначными комментариями, не оставляющими камня на камне от официальной интерпретации произошедшего.
За эти годы в мире вышли десятки книг и серьезных исследований, прошла масса конференций и экспертных слушаний по терактам 9/11, на которых прямо и однозначно указывалось на власти США как организатора глобального преступления. Мощным ударом по позициям администрации Буша, превратившей 11 сентября в свой основной козырь на все 8 лет правления, стало обнародование доклада экспертной группы, в состав которой входят 130 инженеров и архитекторов из США, систематически развенчивающего официальную версию. Не удивительно, что опрос, проведенный газетой «The New York Times» в канун шестой годовщины теракта, показал, что трое из четырех американцев подозревают, что правительство США скрывает правду о 9/11.
Да, это все конспирология. Но косвенных фактов так много, что действительно начинаешь склоняться к поддержке идеи проведения слушаний в Генеральной Ассамблее ООН по всем вопросам, связанным с «глобальной войной против терроризма», которая была объявлена Бушем в 2001 году и привела к нескольким войнам и рекам крови и слез.
Действительно, почему тот же Усама не был взят живым и предан гласному международному суду как Милошевич, например. Может, все-таки американцам в истории с ним есть, что скрывать? Достоверно известно сегодня даже первокласснику, что как минимум во время афганской войны США имели самые тесные отношения с «террористом №1».
Тем более недавние события в Египте вывели наружу ряд интересных моментов, над которыми нельзя не задуматься в связи с разговором об «Аль-Каиде». После свержения египетского президента Хосни Мубарака в открытый доступ стала проникать такая информация, которая заслуживает не то, что внимательного рассмотрения, а должна стать предметом самого широко общественного, причем международного, обсуждения. Стали появляться очень интересные детали «борьбы с терроризмом» в Египте. Новые власти документально обвиняют клан Мубарака в том, что он прибегал к «политтехнологиям» в виде масштабных терактов против иностранных туристов и религиозных меньшинств, имеющих целью дискредитацию оппозиции и провоцирование межобщинных конфликтов. Помимо внутренних факторов, отмечают арабские СМИ, за этими преступлениями могло стоять желание диктаторов, вроде египетского, поучаствовать в «глобальной борьбе с терроризмом» (если конкретно – в получении немалых средств на нее) и подтвердить свою верность лично Бушу.
«Аль-Каида» во всем ее многообразии
С экранов телевизоров, из газет и Интернета почти каждый день рассказывают об «Аль-Каиде». Название этой сколь могущественной, столь и виртуальной организации стало частью повседневной жизни, как реклама на улице, чистка зубов по утрам или разговор по «мобильнику». Но что такое «Аль-Каида»?
Надо разделять «Аль-Каиду» как проект западных спецслужб (об «Аль-Каиде» как фантоме, о которой мы узнаем лишь от Госдепа США, писал даже исламовед Игнатенко, не отличающийся последнее время особыми симпатиями к мусульманскому миру) и «Аль-Каиду», так сказать, реальную. То, что мы имеем во втором случае, лишь условно можно назвать «Аль-Каидой». Это отдельные группки доморощенных маргиналов-«джихадистов» в самых разных мусульманских странах, которые, как и западные обыватели, глубоко верят в реальность и всесилие этой организации. Правда, с одним отличием. Если для первых «Аль-Каида» – плохо, для вторых – хорошо.
Они сами себя объявляют частью воображаемой «Аль-Каиды» или просто подхватывают ее невнятные идеологические принципы вроде «тотальной войны с крестоносцами». Как правило, дальше демагогии дело у них не доходит, а если доходит, то часто, даже не подозревая об этом, они становятся объектом сторонних манипуляций, как в том же Египте.
Таким образом, проявления «Аль-Каиды» где-либо практически целиком зависят от стратегии тех, кто стоит за этим проектом. Возникновение из ниоткуда виртуального бен Ладена накануне выборов в США в 2004 году, что очень кстати пришлось Джорджу Бушу, стало тут настоящим хрестоматийным примером.
Можно еще говорить об «Аль-Каиде» в смысле базы данных «афганцев», то есть тех, кто воевал на стороне афганского Сопротивления против СССР в 1980-е годы прошлого века. Как что-то более или менее структурированное эта среда давно прекратила свое существование. Кто-то включен в «Аль-Каиду» как проект западных спецслужб, кто-то примкнул к нынешним «джихадистам». Оставшиеся – это что-то вроде наших обществ «афганцев» (ветеранов войны в Афганистане).
В целом, «джихадизм» выступает как некое направление современной контркультуры. Оно дает самые простые ответы на сложнейшие вопросы и не требует особого интеллектуального усилия. Это маргинальный бунт безработной и обездоленной молодежи, жесткий аналог панков, скинов, сатанистов и метталистов в исламском мире. Это неадекватный ответ на глубинные проблемы исламского мира, порожденные почти двухсотлетним его кризисом, двухсотлетней полосой турбулентности. Данный процесс стал причиной ухода исламского мира на второстепенные роли, колонизации, обнищания, деградации и распада.
Насилие для «джихадистов» – это самоцель, даже не стратегия, направленная на масштабные политические перемены. Эта утопическая война «за все хорошее против всего плохого» без конкретной задачи. Главный психологический мотив такого поведения – это месть окружающему миру и прежде всего авторитарным марионеточным режимам мусульманских стран и Западу за униженность и глухоту к проблемам простых людей, за страдания иракских беженцев, за десятилетия угнетения палестинцев на фоне израильских макдональдсов и Дисней-лэнда. Тот, кто хочет понять, откуда берется «аль-каиды», пусть, прежде всего, изучит то, что произошло и происходит в Палестине и Ираке.
Если кто-то видел хоть на фото лагеря палестинских беженцев, если кто-то встречал иракскую мать, оказавшуюся в одиночку с детьми на чужбине, – то сразу поймет, как радикализм прорастает сам по себе. В этой мутной воде нищеты и безысходности, помноженных на восточную гордость, всегда найдутся несколько таких, «кому нечего терять, кроме своих цепей». И нестабильная ситуация будет сохраняться, по крайней мере, до тех пор, пока не вернутся на землю беженцы, не прекратится агрессия в Ираке и Палестине, не будет остановлена т.н. «глобальная антитеррористическая кампания» со всеми ее «издержками».
Реально крупных централизованных «джихадистских» организаций сегодня практически нет. К счастью, эта тенденция, как бы нас ни уверяли в обратном, ослабевает. Верх берут «симпатичные исламисты» вроде турецкой Партии справедливости и развития. Пик популярности «джихадизма» пришелся на 1980-90-е годы, что было связано, в основном, со специфическими условиями окончания Холодной войны. Надо сказать, что течения вроде «джихадистов» есть во всех политических направлениях, и исламизм здесь не исключение. Например, из-за Пол Пота никому же не приходит в голову чернить все левое разом.
Проект «Обама» – рука дружбы этому бурлящему миру. Она тянет его в стальные объятия, которые могут сжиматься так, что трещат косточки. Фигура бен Ладена, разделявшая стороны, рассеялась. Но у данной идеи в самих США есть куда более могущественные противники.
