Хорошо помню это утро, - 11 сентября 2001 г. Я работал на строительной площадке в г. Эдмонтон в западной Канаде. Часов в девять утра среди рабочих возникло какое-то оживление. Потом позвонил брат и прерывающимся от возбуждения голосом сообщил, что только что совершено террористическое нападение на США - самолет врезался в небоскреб. Почему он сразу назвал происшедшее террористическим нападением, брат не сказал. Ведь это могла быть просто авария.

Рабочие на стройке были взволнованы и пытались обсуждать происшествие, но информации было мало. Потом включили радио, радиостанции передавали репортаж с места событий. С работы все ушли раньше.

Придя домой, я увидел кадры теракта. Было странное ощущение праздника, небывалого шоу. Ощущения катастрофы не было. Были масштабные съемки, вид пылающего здания в разных ракурсах, бегающие люди, туман из белой пыли, как при извержении вулкана.

Меня поразило сочетание масштабности и невероятности происходящего, его внезапности, с одной стороны, и красочности кадров, неторопливого освещения событий, с другой. В центре Нью-Йорка произошло из ряда вон выходящее событие. Все телеканалы показывали это основательно, чувствуя, что это начало каких-то важных событий, и что будет продолжение. Ничего нельзя пропустить.

Когда знакомые стали делиться услышанными рассказами о происходившем в самолетах, возник ужас, и шоу обрело черты реальной жизни. В центре всего происходящего были живые люди. Они испытывали шок, для них это был внезапный удар, последние минуты жизни.

По радио рассказывали, как люди из захваченных самолетов звонили близким и прощались, понимая что их сейчас не будет. В самолете, который летел на Вашингтон, пассажиры, как передавали СМИ, пытались оказать сопротивление террористам. Кто-то рассказывал близким, что они не сдадутся и будут сопротивляться до последнего, понимая при этом , что шансы спастись ничтожно малы.

Последующие несколько дней американская и канадская пресса была полна сообщений выражающих общую растерянность и недоумение. В СМИ раздавались голоса: «Надо понять, почему нас так ненавидят..». В репортажах и рассуждениях слышались человеческие нотки.

Через несколько дней все изменилось. Во всех газетах, на всех телеканалах появилась одна трактовка событий, которая пересказывалась и повторялась бесчисленное количество раз. «Враг нанес удар по Америке. Америка никогда не отступала и грудью встречала врага. Всем надо мобилизоваться и ответить на брошенный нам вызов».

Вспомнились старые советские времена, когда тезисы для передовиц или освещения важных событий рассылались из обкома во все областные газеты. Разговоры в прессе о том, что надо понять причины происходящего исчезли.

Через три недели после событий, президент Буш сказал, что преступление совершено «исламскими террористами», возглавляемыми Усамой бин Ладеном, и что покусившиесы на жизнь и достоинство Америки и американских граждан понесут заслуженное наказание. Началась война в Афганистане.

Через несколько лет, я узнал, что намного менее масштабное преступление - взрыв самолета «Эйр Индиа», летевшего из Ванкувера в Дели, в результате которого погибли 270 человек, - высокопрофессиональная канадская полиция расследовала 20 лет. Президенту Бушу потребовалось всего три недели.

Всегда, когда я думал о взрыве Международного торгового центра, меня посещало смутное беспокойство. Во всей истории ощущалось какое-то противоречие. Внезапность и масштабность происходящего не вязалась с прекрасно срежиссированными кадрами, как будто предназначенными для того, чтобы поразить воображение.

Две башни, являющиеся символом западного мира, и арабы, скрывающиеся в пещерах в горах Афганистана. - Как они смогли? Куда смотрело ЦРУ, которое не переставало являться лучшей секретной службой планеты. Почему они не знали?

Неожиданно пришло понимание. Знали. Не могли не знать. Занимаясь управлением строительными проектами, я могу только догадываться о сложности такого проекта, как синхронный захват четырех самолетов в воздушном пространстве США. И это басни о том, что безопасность полетов в Америке до 11 сентября не была гарантирована. Человек, задумавший такое должен купить всех. А чтобы купить всех, нужны все мировые деньги. Где все мировые деньги? Конечно, в Америке.

Уже потом в прессе стали просачиваться разного рода сомнения. Почему в двух офисных зданиях, предназначенных для работы 100 000 человек в каждом, погибло (слава Богу) всего 3 000 чел. Почему ни один из сколько-нибудь значимых директоров, из множества компаний, чьи офисы находились в башнях, не был на работе в 9 часов утра. А также есть соображения о падении фондового рынка, которым кто-то воспользовался для скупки акций. И многое-многое другое.

Старый криминологический принцип гласит: «Ищи, кому это выгодно». И здесь логика неумолима. В результате терактов Америка получила возможность, без каких-либо серьезных объяснений начать две войны. После 11 сентября никто не задается вопросом, почему в мирное время американский военный бюджет составляет более 700 млрд. долл. Для сравнения Россия тратит примерно 30 млрд. Китай около 100. Американское военное присутствие по-прежнему является нормой во всех странах мира. Теперь уже в связи с террористической угрозой.

С падением Советского Союза у американцев исчез образ врага. Стал сокращаться военный бюджет. Оказались свернуты некоторые военные программы. Возникла необходимость создать нового врага. Таким врагом стал «исламский терроризм».

И не важно, что самый масштабный террористический акт в Америке до 11 сентября - взрыв универмага в Оклахоме - совершен американским военнослужащим. Об этом никто не вспоминает. Важно, что сейчас врагами объявлены арабы, во главе с бывшим ?! (или действующим) агентом ЦРУ Усамой бин Ладеном.

По большому счету военная индустрия, нефть, стратегическое положение в Азии и другие факторы - не являются самыми важными в этой игре. Самым важным является проекция образа силы, самым важным является уверенность. Потому что на уверенности в военной и экономической мощи США базируется мировое использование доллара. А это самая прибыльная часть американской экономики.