Исламский мир стремительно и качественно меняется. Пройдет несколько десятков лет, и мы его не узнаем. Лицом этого процесса становится формирующаяся на наших глазах транснациональная прослойка, обладающая новой разновидностью мусульманской идентичности. Назовем их Homo Islamicus XXI в.
Еще в XIX в. Гегель предрекал, что исламская цивилизация, исчерпав весь свой запал, погружается в глубокий многовековой сон. Но уже через несколько десятилетий Артур Тойнби в «Постижении истории» был вынужден констатировать не только «бодрствование» мусульманского мира как такового, но также и то, что «в свете предыдущей истории весьма опрометчиво подписывать» ему «смертный приговор». По словам ученого, один только халифат отличается достаточной «живучестью», а «потенциал его оказался столь велик, что он не только пережил века, но и дважды возрождался из небытия».
Между тем, под воздействием глобализационых процессов, активизирующих формирование единого духовно-религиозного, общественно-политического, экономического, культурного пространства мира Ислама, сегодня вырабатывается новая транснациональная идентичность мусульман. Этому фактору, возможно, предстоит сыграть в истории огромную роль.
Сейчас почти в любой точке исламского мира можно встретить ее носителей, эдаких «новых мусульман». Прежде всего, в этой связи надо говорить о Западной Европе, США, ЮАР, о ряде других стран исламского мира – Турция, Египет, Малайзия, Катар, Кувейт и др. - и в какой-то степени России. Также стоит отметить и новообратившихся мусульман, разбросанных по самым разным уголкам планеты.
Основной характеристикой новой разновидности мусульманской идентичности является то, что смыслом существования верующего становится профессиональная креативная выработка исламского образа жизни, если уместно так выразиться, в соответствии с самыми высокими мировыми стандартами. Такой человек всей своей жизнедеятельностью демонстрируют конкурентноспособность и превосходство мусульманской системы мироустройства и мировоззрения по сравнению со всеми остальными.
Это напоминает дух капитализма, о котором писал Макс Вебер, где рациональный труд – высшая добродетель, только его цель в контексте новой мусульманской идентичности не приумножение капитала как такового, а борьба на благо общества и реализация исламского глобального проекта. Вся жизнь мусульманина, все его деяния, поступки – это поклонение, прославление Единого Истинного Бога. Таким образом, новая разновидность идентичности - это воспроизводство исламской религиозности в адекватном современности формате.
Отсюда рождается новая исламская мысль, новые формы общественной и политической работы, религиозного призыва (дава’ата), новые подходы в фикхе (шариатском праве) и т. д.
Обладатели такой идентичности - своего рода яппи в хиджабах и с четками - выполняют поставленные перед собой задачи на высоком профессиональном уровне, но суть их соответствует Шариату, а внутреннее содержание направлено на призыв к Исламу.
«Новые мусульмане» пропустили через себя, с одной стороны, собственное наследие, а с другой, - сумели экзистенциально преодолеть и критически переосмыслить в соответствии с Исламом современный мир, сформированный Западом. Сознание этих людей характеризуется глобальностью и неприятием архаичных, «народных», неадекватных форм исповедания религии, пережитков и суеверий. В результате они выразили себя, свою религиозность в эффективном современном формате.
Таким образом, обладатели новой идентичности – это в некотором смысле интеллектуальная транснациональная корпорация, которая вырабатывает исламский образ жизни. Ее представители – это, как правило, высокообразованные в соответствии с мировыми стандартами, активные мусульмане, знакомые с реалиями жизни на Западе и способные критически осмыслить с позиций Ислама наследие чужой и собственной культуры и философии.
Но новую идентичность нельзя путать с т. н. «умеренным исламом». Если говорить о переваренной Исламом современности и об Исламе, переваренном современностью, то последнее – это и есть «умеренный Ислам», т.е. убогая попытка втиснуть нашу религию в неолиберальное прокрустово ложе.
Новый формат исламского образа жизни и мышления крайне перспективен сегодня. Он набирает силу. И именно ему предстоит изменить картину мусульманских стран и диаспор за их пределами, а также в определенной степени повлиять на все человечество. Таким образом, происходит переход количественного роста исламского движения XX в. в качественный.
Пока, правда, специалисты не особенно понимают суть происходящего. Только немногие в мире высказывают особое внимание к новой мусульманской идентичности, например, американский политолог Збигнев Бжезинский. Большинство же продолжают оценивать процессы, протекающие в исламской среде, с позиций 20-30-летней давности, чем создают неразбериху и дезориентируют массы.
Все это особенно важно в свете того, что только сейчас Ислам фактически стал поистине глобальной религией, а понятие мусульманского мира напрочь оторвалось от географического измерения. В этой связи впервые в истории исламский проект получил столь широкие перспективы. И, если будет угодно Аллаху, особая роль в его реализации отведена Homo Islamicus XXI в.
