Часть II

Отход Никона

Обладая незаурядным умом, патриарх не мог не понимать, что движение на "самый верх" вне внутренней стабильности невозможно. Ступенькой к этому можно рассматривать предоставление им в 1657 г. добра на осуществление богослужения как по исправленным, так и старым книгам ("обои де добры - все де равно, по коим хощешь, по тем и служишь"). Однако, скорость колеса реформ уже не позволила затормозить раскол. Точно так и антиниконовские подозрения не могли быть развеяны.

Не случайно, в 1658 г. был создан Приказ тайных дел (среди новых министерств Московского государства), с одной стороны, - личная канцелярия царя, с другой, - учреждение, в которое поступали дела из прочих приказов по указу государя. Ему подчинялся даже Дворцовый приказ. Ряд исследователей определяют этот орган первой институализированной российской спецслужбой (политический сыск). Бояре и думные люди в состав приказа не входили, т.к. именно они являлись "объектом заинтересованности" ведомства.

Так что никакой спонтанности в прерывании нити взаимопонимания между Никоном и Алексеем Михайловичем в том году нет. В данном контексте ряд источников приводят сказанное царским спальником, князем Юрием Ромодановским Никону о гневе на него правителя, вызванном пренебрежением царским величеством, выражающимся в написании патриархом себя "Великим Государем, а у нас один Великий Государь". В свете чего прозвучал запрет на оное.

Конфликт затушевать не удалось, да и вряд ли кто поспособствовал бы этому. Как следствие, Никон, решивший удалиться от дел, оказался в Воскресенском монастыре, позже описывая происшедшее следующим образом: "Отисперва убо был царь благ, кроток, послушлив, и Никон на патриаршестве был", а как Алексей Михайлович "развратился со святою соборною апостолскою церковью, и святыя Божия заповеди и святых Апостол и святых отец правила в презрении положил", перестал Никона слушать, начав "укоряти неподобно". Посему патриарх "отходит, дая место гневу царскому"(1). Как отмечал в этой связи идеолог русского православного монархизма, епископ (с 1945 г.) Русской православной церкви (Московский Патриархат) Серафим (Соболев), идея Никона "оцерковления Русского государства не была принята царем и в особенности окружавшими его боярами"(2).

Правда, от патриаршего сана Никон не отказался, возможно, не предполагая, что царь не будет настаивать на его возвращении.

Здесь можно высветить еще один момент, особо не затрагиваемый исследователями. Специалисты отмечают, что последовавшая с 1654 г. новая линия взаимоотношений Москвы с Левобережной Украиной актуализировала создание общероссийской нормы богослужения и церковнославянского языка. Однако, в договорных статьях отсутствовал пункт об изменении канонического статуса Киевской митрополии, т.е. ее подчинении Москве. По свидетельству митрополита Макария, имеются данные, свидетельствующие о неуправлении Никоном Киевскою митрополиею в качестве ее верховного пастыря, поскольку он "не считал себя вправе вступаться в дела" Киева вследствие ее принадлежности "Цареградскому патриарху", о чем "впоследствии писал" константинопольскому патриарху Дионисию(3).

Вполне возможно отсутствие у Никона желания нарушить предписания Константинополя о Киевской митрополии, чтобы не создавать прецедента для того гипотетического периода, когда он "сядет" на православный "византийский" престол. Но, с другой стороны, не имело ли здесь место понимание "исторических" претензий католического Запада на регион "Малой Руси"? Ведь лишь после удаления Никона в Воскресенский монастырь, в договоре Москвы с гетманом Юрием Хмельницким (1659 г.) оказался пункт "О правах как духовных и мирских", согласно которому "Царское Величество пожаловал прав, наданных из веков от Княжат и Королей как духовным и мирским людям, ни в чем нарушать не велел". При этом констатировалось: "Митрополиту Киевскому, также и иным духовным Малыя России, быть под благословением Святейшего Патриарха Московского и всея Великия и Малыя, и Белыя России. А в права духовные Святейший Патриарх вступати не будет"(4).

Не будем забывать, однако, что рождение договорных "Переяславских статей" 1659 г. последовало вслед за военными действиями против предшественника Ю. Хмельницкого - Ивана Выговского, перешедшего на сторону Речи Посполитой.

Вместе с тем, целесообразно отметить развитие царско-никоновского конфликта на фоне не совсем положительных итогов для России русско-шведской войны, что, возможно, также наложило определенный отпечаток на приглушение "симфонии". Хотя по Валиесарскому перемирию 1658 г. к России отходили завоеванные прибалтийские земли, включая Ингерманландию с Копорьем, Нарвой, Дерптом и др., этот пункт нес временный характер (до заключения мирного договора). Кроме того, срок действия соглашения для Швеции определялся в 3 года, тогда как для России - в 20 лет, свидетельствуя о неравноправном характере перемирия.

В целом, чем больше ухудшались внешнеполитические позиции Москвы, тем больше затягивалось кольцо вокруг Никона. На фоне подписания в 1661 г. невыгодного для царя Кардисского мира, обязывавшего вернуть Швеции все ливонские и ингерманландские завоевания, у Никона обострились отношения с "гражданскими" соседями Воскресенского монастыря, приведшие к судебной тяжбе. Решение было не в пользу Никона, в свете чего он высказался в антигосударевом духе, который "сам на ся чин святительский и власть церковную восприял, чрез Божественныя уставы и чрез свою клятву, еже трегубо клялся ово во крещении, ово во царское поставление. Он не точию архиереов, игуменов и священников и дьяконов во свою волю привлече, множицею и Никона патриарха в суд нудил. [Но] неподобно то царское величество деет, еже нас архиереов, чрез Божественныя уставы, мирским судиям судити"(1).

А тут еще Никон проклял митрополита Питирима, как о том говорилось выше. Т.е., вроде будучи не у дел, он в то же время продолжал действовать (патриарший сан-то с него, повторимся, снят не был).

Расправа под прикрытием Константинополя

Скорее всего, в этот момент государь принял окончательное решение расправиться с Никоном на Соборе. В 1662 г. он пригласил в Москву митрополита Газского (с 1652 г.) Паисия Лигарида. По всей видимости, царь намеревался возложить на него юридическое обоснование отстранения патриарха, говоря другими словами, организовать процесс при патронаже Восточной церкви. Т.е. процесс должен был стать не просто показательным, но и "доказательным" (с точки зрения юридического-морального осуждения патриарха) по линии Вселенского православного центра. Данное обрамление демонстрировало бы "реальную вину" Никона пред всем миром православия.

Однако, сам Константинополь к тому времени был, мягко говоря, далеко не однороден, что не удивительно в условиях зависимости престола от османской власти. Да и униатские настроения витали в константинопольском воздухе. Поэтому противоречивая фигура Лигарида не могла стать неким стержнем, могущим "совместить" интересы Константинополя и Москвы в деле Никона, которого несколько раз посетил архимандрит афонского Кастамонитова монастыря Феофан. В 1664 г. иконийский митрополит Афанасий передал Алексею Михайловичу просьбу константинопольского патриарха Дионисия о примирении царя с Никоном. Тогда же о Никоне лестно высказался иерусалимский патриарх Нектарий (в плане создания тем условий по неотступлению русской церкви от следования древним правилам).

Царь, естественно, не мог оставаться безучастным наблюдателем, приняв решение "поработать" с Востоком. Так, он мобилизовал Паисия Лигарида на отражение в своих трудах "доказательной базы" преимущества светскости над „священством". Тот практически сразу подготовил панегирик Москве и царю, обосновавший полноту царской власти. Следом, посредством грека, иеродиакона Мелетия, Алексей Михайлович приступил к обработке восточных патриархов: Константинопольского - Дионисия IV, Нектария Иерусалимского, Паисия Александрийского и Макария Антиохийского. Мало этого, по данному вопросу он контактировал (не тет-а-тет, естественно) с султаном Мехмедом II, чтобы тот не препятствовал реализации идеи царя. Знакомясь (между строк) с различными источниками на этот счет (сведения неимоверно скудны), можно острожно предположить (или не исключить) следующее. Скажем, обсуждение Алексеем Михайловичем с Востоком некой политической рокировки: поддержка его антиниконовских действий в обмен на определенную лояльность Москвы к Константинополю (в условиях функционирования как бы напрямую неподчиняемого центра Московского патриархата).

Однако, далеко не все шло гладко. А могло ли быть по-другому, если противостоящими друг другу мировыми геополитическими центрами планы в отношении Москвы формировались в корне различные?

Так что начавшиеся вокруг фигуры Паисия Лигарида игры не спонтанны. Сначала (в 1665 г.) прошла информация о назначении его Дионисием своим экзархом (по просьбе царя), причем с наделением правом голоса на соборе. Затем оное получило опровержение: у Паисия нет полномочий экзарха. Мало этого, до общественности аккуратно были доведены его пролатинские настроения и действия, благо во многих уголках православного мира Лигарид не считался "своим", воспринимаясь прокатолическим. В данном ракурсе можно сослаться на известного дипломата и путешественника XVII в. Якова Рейтенфельса, фиксировавшего, что Паисий Лигарид "некогда провел немало лет в коллегии, принадлежащей Пропаганде"(5).

Речь тут шла о его обучении в римской коллегии св. Афанасия, находившейся в ведении образованной в 1622 г. Римской курией миссионерской Конгрегации пропаганды веры.

Тем самым, даже только в ракурсе окололигаридовских игр усматривается, что фактор Никона явно перерос местный уровень (да был ли он таковым изначально?). Плюс ко всему, как уже отмечалось, Константинополь продолжала сотрясать нестабильность. Патриархи сменяли друг на друга, в частности, Парфений и Дионисий, что не могло не отражаться на ходе подготовки царем процесса над Никоном. Но русский государь продолжал свою линию, используя политику "умиротворения" Константинополя, вплоть до разработки приветственного текста в адрес прибывающих мировых православных лидеров.

Вряд ли, конечно, Алексей Михайлович ограничился исключительно идеологическими рельсами, посему ему все же удалось инспирировать решение Большого Московского Собора (1666-1667 гг.) о лишении Никона не только патриаршего достоинства, но и епископского сана (со ссылкой в Ферапонтов монастырь), причем без каких-либо заметных проволочек. Да, собор не содержал характера вселенского, однако его решения были проведены в присутствии не только Лигарида, но также патриархов Паисия Александрийского и Макария III Антиохийского, митрополитов Григория Никейского, Афанасия Иконийского и др.

Что с реформой?

В то же время, реформистский ход получил полное одобрение, что выразилось в наложении Собором анафемы на антиреформистов, как на "еретиков и непокорных" (с распространением правила древней Церкви - подвержение их как церковному, так и гражданскому наказанию). Наряду с этим, что подчеркивается в окружном послании Собора Русской Древлеправославной Церкви 2009 г. "О церковном расколе XVII века", соборно, как исповедание веры, была утверждена книга «Жезл правления», составленная еретиком-латинщиком Симеоном Полоцким и "содержащая в себе многочисленные порицательные выражения в адрес древлеправославных преданий". Тем самым,"под сомнение" было поставлено все духовное прошлое Церкви Руси, ибо "если хранимые ей обычаи были еретическими, то и христиане, содержавшие их, являлись еретиками", включая "многочисленный сонм русских святых"(6).

Здесь может возникнуть вполне резонный вопрос, не униатским ли по сути было решение Собора, да и вообще все реформистское движение изначально? Ведь деятельность того же С.Полоцкого оценивается как пропагандиста идеи "единения христиан под духовной эгидой римского папы и под государственным патронатом московского царя"(7).

В то же время, согласие царя на продолжение реформаторского движения вполне могло быть вызвано предварительными договоренностями с Константинополем: юридическое обоснование ухода с политической (именно так!) арены Никона в обмен на прогреческие (проуниатские?) реформы.

На этом фоне Алексей Михайлович предпринимал и шаги идеологического толка. А 1673 г. по его повелению осуществляется перевод сочинения Паисия Лигарида «Хрисмологион, сиречь книга пререченословная, от пророчества Даниилова, сказание сония Навуходоносорова". В труде, в аспекте комментариев ко сну Навуходоносора о 4 царствах (Дан 2), используются ряд поздневизантийских апокрифов. В процессе чего главенствующей становится идея утверждения власти московских правителей в качестве основной силы по достижению возвращения Константинополю прежней роли (посредством борьбы с османами).

Непосредственно перевод осуществил в Москве переводчик посольского приказа, молдавский боярин Николай Милеску-Спафарий, что также не случайно. На этом этапе одним из главных направлений общественно-политической мысли Молдовы являлась пропаганда единоличной сильной власти государя. В вопросе о происхождении государства и права Н.Спафарий как раз не превозносил духовную канву, выступая против ограничения государевой власти боярским советом. Согласно его концепции, хотя решающая роль Бога неоспорима, на поверхности оказываются исключительно земные причины и человеческие интересы. В свете чего особое внимание обращалось на написанное в «Хрисмологионе»: «Един царь или краль, сам владеет без клеврета».[Н.Спафapий. Хрисмологион. Рукопись. Государственная библиотека им. В. И. Ленина. Отд. рукописей, р. 465, л. 28 об]. В этом же ключе Н.Спафарий говорил и о государственном строе Китая, так как "китайский хан самовластный и единоначальный есть", что хочет, так и делает, и "для того совершенная монархия есть и царство их идет по наследству от отца к сыну". А вот обязанность правителя заботиться об общем благе - это как раз есть проявление духовного спектра, а не юридических обязательств перед подданными(8).

Никон и движение Степана Разина

Как известно, в 1668 г., первый год после Московского собора, активизировалось знаменитое движение Степана Разина, преподносимое советской историографией восстанием или крестьянской войной. Так вот, ряд источников проводят некую параллель между этим событием и "официальной отставкой" Никона - в плане определенной связи экс-патриарха с бунтовщиками. В частности, приводится информация о посещении его еще в Воскресенском монастыре донскими казаками, обещавших вновь посадить Никона на патриаршество. По некоторым данным, одним из первых в сношениях с посланцами С.Разина Никона обвинил возведенный в 1674 г. на патриарший престол Иоаким. Произошло это уже после смерти Алексея Михайловича (1676 г.), вслед за чем Никона перевели в Кирилло-Белозерский монастырь. Весьма симптоматично, что Приказ тайных дел занимался делом Никона параллельно делу Стеньки Разина.

Д.Сысоев, однако, придерживался противоположного мнения.

Прежде всего, он не согласен с наименования сотрясавших страну "с начала раскола" восстаний "классовыми", т.к. "это были классические религиозные войны, такие же как в Западной Европе". Далее священник утверждает, что непосредственно "староверами было инспирировано восстание Разина", убивавшего священников ии грабившего "храмы под руководством раскольников"; часто забывают об убийстве им "святителя Иосифа Астраханского". В связи с чем Д. Сысоев, подчеркивая, что "утверждение о прирожденном патриотизме старообрядцев верно с точностью до наоборот", фиксирует невозможность ("нельзя никак") определения "реальной веры староверов [в качестве] православной" (вследствие раскрываемых священником конфессиональных тонкостей)(9). (Действительно, с митрополитом астраханским и терским Иосифом у Никона были натянутые, мягко говоря, взаимоотношения).

А по Аввакуму, "разовщина" (движение С.Разина) - есть "возмущение грех ради". Не связывая восстание напрямую с деятельностью Никона, он ставит событие в ряд потрясших Русь мора и войны, возникших вследствие того, что "отврати лице свое владыка, отнеле же Никон нача правоверие казити, оттоле вся злая постигоша ны и доселе". Т.е. опосредованно имя Никона в преломление к С.Разину у Аввакума прозвучало(10).

Обряды и политика

В целом, конечно, хотя внешне причиной церковного раскола второй половины XVII в. в Московском государстве предстала обрядовая сторона, в действительности речь шла о путях развития Северо-Западной Руси. Безусловно, обрядовая тональность никоновских нововведений имела немаловажное значение, но, по словам того же Д. Сысоева, никто из "святых Древней Руси не верил в обряд - старый ли то, или новый". Отмечая неоднократное изменение обряда в богослужении, священник приводил в пример ситуацию с переходом от Студийского устава к Иерусалимскому Типикону, действующему и поныне, когда "никакого протеста" не имело места.

Политический же фон реакции на реформы высвечивался через призму внешнеполитических ориентиров для Алексея Михайловича и его окружения. Одни видели процветание в движении в сторону католического Рима. Другие ратовали за путь в константинопольском направлении (занятие лидирующих позиций в общемировом пространстве через призму ведущей православной силы). Третьи, поддерживая предыдущий пункт, желали его осуществления при действии унии, т.е. главенстве Папы Римского.

Но все же уверенно утверждать, как это проскальзывает у ряда исследователей, о чуть ли не однозначном движении Алексея Михайловича в сторону унии, не представляется возможным. Конечно, такие настроения в высших эшелонах власти не были чем-то запредельным, но именно идея получения Москвой лидерства в общепланетарном масштабе была более фигурирующей в тот период в российском истеблишменте.

В качестве подтверждения этого высвечивается следующий факт. Побывавший в Москве с 1670 по 1673 гг. уроженец Курляндии Яков Рейтенфельс, "ревностный католик, ученый", пользующийся "расположением Великого Царя" (характеристика известного немецкого ученого, иезуита Атанасиуса Кирхера), оказавшись в 1674 г. в Риме, попытался реализовать проекты массовой посылки в Россию католических миссионеров в целях создания церковной унии. Однако, призывая к "обработке" москвичей в этом направлении, в своем сочинении о "Московии" на первое место при осуществлении задания он ставил скрытность, которая "лишь одна" доставит проводникам "всюду и всегда полную безопасность", не предоставляя "повода к заподозрению их". При этом он призывал расположить "в свою пользу некоторых лиц" подарками, т.к. "в этой стране давать и брать взятки - явление обычное". Приобретя же расположение государя, пользующиеся его милостью лица должны "стараться выпросить, хотя бы тайное, отправление церковных служб, дабы Московиты чрез это" постепенно подготовлялись "к полному слиянию". В свете чего важно добиться от "Папы отправить послов, или, на первый раз, только грамоту Царю, с полным его титулом", с призывом "заключить навеки союз, скрепленный обоюдною присягою, против Турок - этого общего врага всех христиан". Параллельно пытаясь предоставить Московскому патриарху "более преимуществ и льгот, нежели предоставлено прочим Грекам и Русским, присоединившимся к католической вере"(11).

Даже эти мысли свидетельствуют, что концепция унии все же должна была пробиваться (протариваться), т.е. она не была основополагающей в политике Москвы, пусть и существовала не на задворках.

Естественно, османы не могли не быть в курсе всего происходившего (если не сами инциировали те или иные ходы мировых православных лидеров). В связи с чем одной из внешнеполитических задач султанов являлось недопущение реализации антиосманского геополитического настроя противников Порты. В 1669 г. гетман Правобережной Украины Петр Дорошенко стал вассалом Османской империи, что, с учетом планов контроля над данным регионом, являлось значительным достижением.

Естественно, Москва должна была предпринять адекватные ответные шаги. Проявившихся в том, что в период польско-османской войны 1672-1676 гг., в 1674 г., промосковские силы избрали гетмана Левобережной Украины Ивана Самойловича единым гетманом Украины. Это не могло не привести к столкновению Константинополя и Москвы, представляемого историографией русско-турецкой войной 1676-1681 гг., завершившейся подписанием Бахчисарайского мирного договора. Османы признали за Москвой Левобережную Украину, Запорожье и Киев с городами Васильков, Стайки и др. обязавшись не помогать врагам Москвы, явно усилившейся на южном направлении.

Что касается непосредственно реформаторского движения, одним из его пост-итогов явилось принятие Собором 1681 г. запрета старообрядцам осуществлять совместные молитвы в частных владениях. В свете признания необходимости единых действий духовной и светской властей в борьбе против антиреформистов, предусматривался мирской (государственный) суд над ними.

Спустя же год после смерти Никона, в 1682 г. царь Федор III Алексеевич исходатайствовал у восточных патриархов разрешительные грамоты, повелевавшие причислить его к лику патриархов и поминать в таком звании открыто (все четыре восточных патриарха "освободили" Никона от всех прещений).

На пути к царствованию Петра I

Со смертью в 1682 г. царя Федора III Алексеевича, московский политический истеблишмент разделился в плане поддержки кандидатур на царский трон в лице его братьев, к тому времени не достигших совершеннолетия. 16-летний Иван был сыном Алексея Михайловича от первой жены (линия Милославских); 10-летний Петр - от второй (линия Нарышкиных). На царство венчались оба, а регентшей стала их старшая сестра Софья.

В 1685 г. Патриарх Московский и всея Руси Иоаким (Савелов) поставил на кафедру Киевскую, Галицкую и всея Руси митрополита Гедеона (Святополк-Четвертинский). Акция происходила в Успенском соборе Московского Кремля в присутствии Ивана и Петра Алексеевичей, которым, как и Патриарху, Гедеон принес присягу, правительницы царевны Софьи и гетмана Самойловича.

Тонкость тут - в отсутствии согласия на действо со стороны Константинопольского Патриархата. Однако, если первоначально Вселенеский престол выступал против данного хода событий, мировая геополитическая раскладка привела к промосковскому результату. Дело в том, что в 1684 г., при покровительстве Папы Римского Иннокентия IX, была образована антиосманская «Священная лига» (Австрия, Речь Посполитая, Венеция), в которую активно зазывалась Москва. В целях недопущения развития ситуации в данном направлении, османы решили использовать православные рельсы конфессионального поля. Как следствие, в 1686 г. Константинопольский патриарх Дионисий IV и Священный Синод Константинопольской Церкви издали Томос (указ) о передаче Киевской митрополии в каноническое ведение Московского Патриарха. В качестве подарка Москва Москва вручила по 200 золотых червонцев Дионисию IV и Патриарху Иерусалимскому Досифею. Дионисий, получив три сорока соболей, также обратился к Москве с просьбой оказать материальную подпитку всех архиереев, подписавших грамоту о передаче Киевской митрополии Москве(12).

Но католическая Европа настолько сильно была заинтересована во вступлении Москвы в антиосманский союз, что в том же году пролоббировала заключение Москвой "Вечного мира" с Речью Посполитой, принесшего первой важнейшие политические дивиденды. Так, Киев окончательно уступался Москве, а Речь Посполитая, отказывалась от совместного протектората над Запорожьем. Тем самым, Левобережная Украина, Киев, Запорожье, Смоленск и Чернигово-Северская земля с Черниговом и Стародубом оказывались под контролем Москвы; полякам перепадали лишь Волынь с Галичиной. В ответ Москва, вступившая в "Священную лигу", обязалась организовать военный поход против Крымского ханства.

Ну а с 1689 г. Петр Алексеевич стал править Россией фактически самостоятельно.

Список использованных источников и литературы

1.Мнение Патриарха Никона о Соборном Уложении...(Из ответов боярину Стрешневу)

http://www.portal-slovo.ru/history/35632.php?ELEMENT_ID=35632&PRINT=Y

2.Архиеп. Серафим Соболев. Русская идеология

apocalypse.orthodoxy.ru/ideology/7.htm

3.м. Макарий. История Русской церкви

magister.msk.ru/library/history/makary/mak5201.htm

4.Ригельман А.И. Летописное повествование о Малой России

http://litopys.org.ua/rigel/rig14.htm

5.Якоб Рейтенфельс. Сказания светлейшему герцогу Тосканскому Козьме Третьему о Московии

vashaktiv.ru/texts/r/reytenfels_pril.php

6.Окружное послание Собора Русской Древлеправославной Церкви 4/17 мая 2009 года "О церковном расколе XVII века"

tainadiveevo.ru/raskol-17vek-3.htm

7.В нынешнем году исполняется 380 лет со дня рождения белорусского просветителя Симеона Полоцкого

polotsk.vitebsk-region.gov.by/ru/news/?id=2667

8.См. подробнее: Ю.Я.Баскин, П.В.Советов. О некоторых основных направлениях политической и правовой мысли Молдавии, XV—XIX вв.

law.edu.ru/doc/document.asp?docID=1130128

9.Священник Даниил Сысоев. Размышления о протопопе Аввакуме, церковной смуте и любви к Родине

http://russdom.ru/oldsayte/2007/200704i/20070432.shtml

10.Аввакум. Послание Симеону, Ксении Ивановне и Александре Григорьевне

http://feb-web.ru/feb/avvakum/texts/jag/jag-260-.htm

11.Якоб (Яков) Рейтенфельс. «Сказания светлейшему герцогу Тосканскому Козьме Третьему о Московии»

vashaktiv.ru/texts/r/reytenfels_pril.php

12.См. подр.: В.И. Петрушко. Об обстоятельствах воссоединения Киевской митрополии с Московским Патриархатом в конце XVII в.

http://www.pravoslavie.ru/smi/37969.htm