В течение последних двух недель северокавказская проблематика находилась в эпицентре российского информационного пространства. В прогнозах относительно успехов/неудач нового полпреда Александра Хлопонина не было недостатка. Между тем, следует отметить, что большая часть дискуссий, посвященных новым перспективам нового Северного Кавказа, базируется на представлении об относительной замкнутости и абсолютной уникальности этой части Российской Федерации. Спору нет, нынешний Северный Кавказ мало похож на Тверскую или Калужскую область. Однако при рассмотрении северокавказской «уникальности» не берется в расчет то простое соображение, что чем более продолжительный период замкнутость этого региона (и народов, его населяющих) будет сохраняться, тем дольше мы будем потребителями негативной информации из Махачкалы и Назрани, Грозного и Нальчика, Черкесска, южной и восточной части Ставропольского края.
Интеграция Северного Кавказа в общероссийское пространство- это ключевая задача власти и общества, гораздо более важная, чем новые политико-географические конфигурации, персоны президентских назначенцев и их особые полномочия. Однако интеграция территорий без интеграции населения невозможна (смотри негативные примеры Грузии и Азербайджана, которые должны стать уроками для России). До тех пор, пока жители кавказских регионов не будут воспринимать всю российскую территорию, как свою большую Родину, а жители центральных, сибирских, дальневосточных регионов не будут видеть в Чечне, Ингушетии и Дагестане «заграницу», Российская Федерация, как государственное образование не будет в полной мере состоятельным.
Про кавказскую безработицу, кажется, сказаны уже многие тома мнений и суждений. Однако при обсуждении этого серьезного вызова упускается из виду, что сама по себе безработица в условиях Кавказского региона является не столько следствием постсоветского «переходного периода», сколько высоким уровнем рождаемости и невозможностью качественного обустройства подрастающих кадров на региональном рынке труда. Все это требует организации внутренней миграции «лишних кадров», то есть их перемещения и устройства в областях и краях за пределами Кавказского региона. А эта проблема является не только социально-экономической, но и политической. Как организовать переселение (даже если оно экономически выгодно), если с кавказских народов существует негативная массовая память о депортациях? Естественно, организация внутренней миграции в сегодняшних условиях и сталинские операции – это принципиально разные вещи, поскольку в основе первой - экономические резоны, а вторая базируется на внеэкономическом принуждении. Однако исторический фактор – важный момент, на который требуется обращать серьезное внимание. Помимо исторической психологии есть и другие проблемы. Насколько новые переселенцы смогут успешно сосуществовать вместе с так называемым «коренным населением» российской столицы, либо многочисленных краевых и областных центров? Как избежать взаимной ксенофобии (как известно, это явление присуще не только «коренным», но и мигрантам)?
Не исключено, что в скором времени мы получим эмпирические данные, которые помогут дать предметный ответ на данный вопрос. В конце января 2010 года снова стала обсуждаться проблема переселения ингушей в Свердловскую область. О том, что порядка 400 ингушских семей готовы переселиться на Урал сообщил исполняющий обязанности министра экономики республики Адам Мальсагов. В тех районах, куда планируется переселить ингушей, раньше проживали участники так называемых «молодежных проектов», молодые семьи, которые приехали туда из разных регионов России, но впоследствии перебрались в областной центр Екатеринбург. По словам Мальсагова, согласно договоренностям с областной властью переселенцы будут размещаться на территории двух районов (Актинского и Шалинского, второй район имеет своего «тезку» в соседней с Ингушетией Чечне). В качестве поддержки желающие переселиться семьи получат материальную помощь. Ее размер по предварительным данным составляет 58.800 рублей. Переселенческий проект не имеет строгих временных «привязок», и, скорее всего, будет запущен весной (поскольку зима вообще, а нынешняя зима в особенности не слишком благоприятствует переселению). На территориях уральских районов много заброшенного жилья и пригодных для сельскохозяйственной работы земель. Все это требует приложения «рабочих рук» и готовности «начать с нуля».
Уральско-ингушская история началась не вчера. Весной 2009 года Юнус-бек Евкуров и тогдашний свердловский губернатор Эдуард Россель (его полномочия истекли в ноябре прошлого года, на этом посту его сменил Александр Мишарин) достигли договоренности о переселении ингушских семей на Урал. Это соглашение базировалось на федеральной программе по поддержке «внутренних мигрантов». После этого, по словам и.о. министра экономики республики Адама Мальсагова, «президент Ингушетии Юнус-Бек Евкуров поручил нашему министерству заняться организацией трудоустройства и предоставления жилья жителям республики в нескольких населенных пунктах Свердловской области. Мы всех желающих заносим в список, где фиксируем состав семьи, опыт работы, уровень образования. Эти люди уже должны состоять на учете как безработные, чтобы они были приняты в республиканском центре занятости, где занимаются документацией по оформлению переселения и его финансированием»».
Реализация данного проекта таит в себе много рисков. Во-первых, Свердловская область вряд ли станет «землей обетованной» для выходцев из Ингушетии. И различные природные, этнокультурные особенности регионов - это лишь «верхняя часть айсберга» существующих проблем. Не исключено разочарование определенной части «внутренних мигрантов». Впрочем, это - обычная практика в организации любого переселения, даже хорошо подготовленного технически. Во-вторых, само по себе переселение активно обсуждается в республике, создавая определенный информационный фон для реализации непростого проекта. По мнению известного правозащитника Магомеда Муцольгова, переезд таит в себе много опасностей (недостаток государственных средств, выделяемых для семей переселенцев, неразвитая инфраструктура районов, куда приглашают ингушей). Другой аргумент, который часто используется при обсуждении будущего переселения, это невозможность отрыва от «своих корней». Мол, есть у ингушей «своя земля», и им не нужно переселение. Классическое столкновение принципа «этнической собственности на землю» и экономической целесообразности. Принципиально ни один из этих подходов не может одержать решительной победы, важно их грамотное сочетание.
Однако стоит заметить, что все разговоры о создании в Ингушетии новых рабочих мест или предприятий в краткосрочной перспективе не кажутся слишком уж обоснованными. До исправления общеполитической ситуации в любое предприятие (даже организованное при прямой государственной поддержке) на территории республики вряд ли кто-то рискнет вложить серьезные инвестиции. По крайней мере, такие вложения, которые бы существенно изменили экономический климат в самой маленькой северокавказской республике. И даже создание новых рабочих мест для ингушей внутри республики (хотя где их создавать сегодня, не вполне ясно) не отменит (по крайней мере, в обозримой перспективе) проблему высокого воспроизводства населения, как не отменит и замкнутого положения республики.
В то же самое время надо понимать, что переселение ингушских семей на Урал (равно, как и в любую другую точку страны, а также переселение людей из других северокавказских субъектов РФ) не должно быть только громким пропагандистским проектом. Надо понимать, что на кону здесь очень много. Новое массовое разочарование ингушей в способностях и качестве Российского государства крайне негативно скажется на ситуации не только в отдельно взятой республике, но и на Северном Кавказе в целом. Напротив, удачные примеры «внутренней миграции» (при которых можно будет оказывать материальную поддержку родственникам в Ингушетии) при помощи российской власти будут способствовать росту доверия к ней. Укоренение же ингушей, чеченцев, выходцев из Дагестана в регионах за пределами Северного Кавказа, это - дополнительные якоря, привязывающие их к большой России, и дополнительные гарантии от оживления сепаратистских или партикуляристских настроений. Это - и разрушение региональной замкнутости, и в конченом итоге, важная предпосылка для формирования общероссийской гражданской и политической солидарности.
Таким образом, данный проект (а также другие последующие) требуется лучше проработать. И технически (вопросы кредитования, обеспечение жильем), и на гуманитарном уровне (гарантии образования для переселенцев). Только в этом случае переселенческая политика может дать положительные результаты.
Сергей Маркедонов - политолог, кандидат исторических наук
