Несколько лет назад в Тегеране под руководством иранского МИД состоялась международная конференция, всполошившая весь мир. Несмотря на то, что иранская сторона заявляла, что целью конференции является только поиск исторической и научной истины, многие государства гневно осудили ее.

МИД России назвал конференцию «ненужной и неполезной», а лидеры Германии Великобритании окрестили ее «шокирующей». Дело в том, что целью иранской стороны был пересмотр официальной версии Холокоста. Нельзя сказать, что конференция вписала нечто принципиально новое в длинную летопись ревизионизма, но она предельно заострила политическую сторону проблемы.

По сути, отрицание ревизионистами официальной версии Холокоста сводится к оспариванию ими трех ключевых положений – существовавшего в нацистской Германии плана по уничтожению евреев, наличия в немецких концлагерях специализированных газовых камер и печей для сжигания евреев же и цифра в 6 миллионов евреев уничтоженных описанным выше способом. Несомненно, ревизионисты убеждены, что официальная версия Холокоста и его защита современными западными правительствами – результат сионистского заговора и контроля с их стороны над ключевыми политическими институтами Европы и США.

Но до сей поры ревизионизм, представленный большей частью западными фигурами, ограничивался именно этими вопросами и основной целью оспаривания и пересмотра существующей версии истории. Первым на прочность конструкцию официальной версии Холокоста было суждено испытать французскому ревизионисту Полю Рассинье в 60-х годах. Затем последовали дела французского же ревизиониста Роббера Форрисона в 1978 году, канадского немца Эрнтса Цюнделя 1985 и 2003 годов, французского коммуниста, обратившегося в ислам Роже Гароди 1996 года, английского писателя Дэвида Ирвинга 2006 года, каждый из которых был осужден за отрицание Холокоста.

Однако гораздо интереснее не обзор скрещения исторических и фактологических копий сторонников и ревизионистов Холокоста, а те политические цели, которые достигаются отстаиванием каждой из позиций. Причем в последние годы политическое противостояние по вопросу Холокоста с западной сцены переместилось на ближневосточную, что предполагает и некоторое обновление игроков.

Политическое орудие

Французский ревизионист Серж Тион, отмечающий невероятную эффективность Холокоста для молодого израильского государства, как «машины для обвинения всех на свете», цитирует слова директора Центра документации современного еврейства Исаака Шнеерсона 1948 года: «У нас два врага: забвение и недостаток средств. Забвение угрожает утратой памяти, почтения, опыта уроков прошлого. Недостаток средств может помешать нам продвинуться так далеко, как надо и как мы хотим, в обладании и постоянном присутствии залогов и гарантий этой памяти, этого почтения, этих уроков».

О мощности и эффективности Холокоста, как политического орудия заявляет Мойше Арье Фридман, главный раввин ортодоксальной антисионистской еврейской общины Австрии, который посетил в Тегеране по приглашению иранской стороны состоявшуюся ровно 2 года назад столь нашумевшую конференцию по оспариванию официальной версии Холокоста. С его слов, с помощью Холокоста сионисты «вели успешную антигерманскую лоббистскую деятельность», «вымогали не только у Германии, но и у всего мирового сообщества, включая католическую церковь, политическую поддержку и огромные финансовые средства для создания и стабилизации государства Израиль», начали «холокост палестинцев и всего арабо-исламского мира».

Термин «холокост» в словах Фридмана по отношению к палестинцам не случаен, поскольку в анти-израильских и пропалестинских кругах он становится все более популярным. Арабы-мусульмане, которые как никто другой сумел за последние десятилетия оценить эффективность Холокоста, как политического инструмента, все чаще пытаются сконструировать из собственной трагедии подобие такого же инструмента для достижения собственных целей, но пока безуспешно. При этом мусульмане, которые сравнительно недавно смогли познакомиться с трудами и историческими выкладками европейских ревизионистов, параллельно предпринимают усилия продвижения в своем обществе идей ревизионизма и отрицания Холокоста.

Но нельзя сказать, что арабский ревизионизм сколько-нибудь поколебал позиции официальной версии Холокоста. Во-первых, потому что арабский мир все еще достаточно неграмотен, и отрицание Холокоста на хоть каком-нибудь убедительном уровне остается уделом редких упражняющихся интеллектуалов и политиков, опирающихся на поддержку мусульманской улицы. Во-вторых, мусульманам на западную интеллектуальную арену, где только и можно реально вести эту борьбу, трудно пробиться с куда более востребованными идеями, а уж с отрицанием Холокоста туда им путь и подавно заказан.

В-третьих, даже мусульманские активисты не владеют на должно уровне теми организационными, информационными и политическими технологиями, которые позволили бы им поставить Холокост под вопрос. Ну и, наконец, в-четвертых, долгие годы мусульмане связывали решение палестинской проблемы с налаживанием отношений с израильтянами и западными евреями. Что и удерживало их от атак на идеологические позиции Холокоста.

Религиозная догма

Однако ситуация кардинальным образом надломилась после разразившегося на глобальном уровне карикатурного скандала, когда в результате публикации карикатур на пророка Мухаммада миллионы мусульман сочли свои религиозными чувства глубоко оскорбленными. По всему исламскому миру раздавались призывы к отмщению, к атаке на европейские религиозные ценности и чувства. Однако последовавший со стороны некоторых лидеров исламского мира мусульманский удар обескуражил не только европейцев и евреев, но и во многом разгоряченную мусульманскую улицу. Удар был направлен не на европейское христианство и не на фигуру Иисуса Христа, которого мусульмане почитают своим пророком, а на Холокост.

В результате в 2006 году в Иране были объявлены и проведены два мероприятия, атакующие Холокост – конкурс карикатур на тему Холокоста под девизом «Где предел свободы слова на Западе и Международная тегеранская конференция «Обзор Холокоста: глобальное видение». Очень четко эту неожиданную симметрию мусульманского ответа прокомментировал отечественный шиитский публицист Даниял Туленков: «Идея опубликовать в ответ серию карикатур на миф о Холокосте показывает и демонстрирует всему миру, что в разворачивающейся схватке исламский мир противостоит не христианству, а совершенно иной религии, овладевшей умами и сердцами миллионов европейцев, подчинившей своей власти целый континент».

Со слов Туленкова, Европа, хвалящаяся свои вольнодумством и скептицизмом, уверяющая, что ничего не принимает на веру, и может оспорить и высмеять все – впадает в оцепенение, как кролик перед удавом, когда речь идет о Холокосте. «Европейцы могут как угодно оскорблять и Христа и Марию, инсинуировать любые грехи и пороки, приписываемые им, но и у этих вольнодумцев есть табу, нарушать которое преступно и очень опасно, поскольку теперь образ Иисуса в Европе отдан на поругание черни, а его место на кресте Искупителя заняли другие», - утверждает он.

Причем в определении Холокоста, как современной религии Запада Туленков не одинок. Уже упоминавшийся выше антисионистский раввин Мойше Фридман также утверждает, что «политическая религия», каковой стал со временем Холокост, сотряс основы западного христианства. Еще в декабре 2005 года, то есть за год до нашумевшей тегеранской конференции, Махмуд Ахмадинеджад обрушился именно на эту ипостась Холокоста: «Они сфабриковали легенду под названием «побоище евреев», и они ее ценят выше самого Бога».

Большая кровь в политике

И именно с атакой позиций этой новой европейской религии и была связана столь нашумевшая активность президента Ирана Махмуда Ахмадинежада по оспариванию официальной версии Холокоста. Именно он впервые в исламском мире громогласно, так, чтобы услышали во всех уголках западного мира, поставил три основных вопроса: Действительно ли эти события происходили так, как говорят на Западе? Если да, то почему палестинцы должны на себе испытывать тяжесть их последствий? Если нет, то почему ревизионистов бросают в тюрьмы и почему запрещают исследования, которые позволили бы решить эти вопросы?

Таким образом, Ахмадинеджад сформулировал уже свои три вопроса к Холокосту, центральным из которых сделал вопрос о судьбе палестинцев. Кроме естественно возникающих вопросов о том, почему голос иранцев, традиционно недолюбливающих арабов, в этой политической игре на двух досках – отрицании Холокоста и одновременной защите прав палестинцев – звучит громче голосов самих арабов, перед нами встают и другие вопросы.

Один из них, гнетущий послушных прозападных арабских лидеров, четко проговорил руководитель отечественного Института Ближнего Востока Евгений Сатановский. «Ревизия холокоста является серьезной провокацией, которая направлена на максимальное обострение отношений Ирана и Израиля, - утверждает Сатановский, - Ахмадинежад проводит последовательную политику достижения лидерства среди исламских радикалов».

«Ахмадинеджад мечтает о славе бин Ладена. Он хочет заменить Усаму бин Ладена в качестве лидера в идеологическом и военном противостоянии с Западом», - развивает дальше эту мысль итальянская La Stampa. И надо признаться, она далеко не одинока в этом своем мнении. Второй же встающий перед нами вопрос звучит так: Чем, с чисто инструментальной точки зрения, версия о еврейском Холокосте отличается от продвигаемой сегодня версии Холокоста палестинского?

Если оставить за скобками возмущения еврейской стороны о несравнимости двух трагедий и возмущения мусульманской стороны о том, что палестинцы в отличие от сионистов не претендуют на большее, чем возвращение собственных земель, обе позиции по сути схожи в одном – каждая из них является частной разновидностью большой политики на большой крови.