После тяжелой и продолжительной болезни 5 декабря на 56-м году жизни скоропостижно скончался заместитель министра по национальной политике, делам религий и внешним связям РД, ученый, религиовед Кафлан Муслимович Ханбабаев, сообщает РИА «Дагестан» со ссылкой на пресс-службу министерства.

«Коллектив министерства скорбит об утрате и выражает искренние соболезнования родным и близким Кафлана Муслимовича. Светлая память о Кафлане Ханбабаеве навсегда сохранится в наших сердцах», - сказали там.

"Никто не умел рассказывать о Дагестане ярче, чем Кафлан. Он рассказал о Дагестане тысячам людей благодаря ему эти люди смогли впустить в свои теплохладные души, заморенные отравой городского беснования, знание об ином бытии", - говорит о нем известный журналист Надежда Кеворкова.

"Кафлан был носителем бесценного знания - знания о Кавказе в контексте страны и мира, при том что он знал о каждом ауле так, как иные не знают об истории своей семьи.

Он знал не просто историю он знал ее в лицах, словах, делах и интерпретациях. Он никогда не скруглял углы этой истории, и если ты задавал ему вопрос, то ты должен был быть готов узнать всю правду чаще трагическую, чем радостную. Но и смешные истории Кафлан знал в преизбытке.

Он обладал глубоким знанием людей, которому не научат на психотренингах. Здесь, в Дагестане, такое знание особый дар, люди безошибочно распознают его в других и доверяют ему.

Кафлан понимал людей бесценное качество для историка. В отличие от «кабинетных сухарей», он сам был в гуще этой истории, не страшась ни ее горячего, ни ее ледяного дыхания.

Историю 90-х годов он видел как современник. Но современников было множество, а только Кафлан умел передать ее собеседнику по часам, без утайки, без прикрас, но со всеми страшными и смешными подробностями.

Первое, что я услышала от Кафлана, это рассказ в звенящей и враждебной тишине о том, как 700 дагестанских алимов умирали на ледяной набережной Архангельска.

Он был настоящим сыном своего народа трагическое и радостное в нем сочеталось в той удивительно гармоничной пропорции, которая возможна в людях только здесь, в горах Дагестана.

Он был прирожденным ученым, какие в исламе существовали с самого его основания его знания были главным его богатством, а другого он и не нажил. Ученый до мозга костей, он не конвертировал свои знания в звонкую монету не по неумению, а по осознанному нежеланию.

С ним можно было попасть к любому человеку в республике от самого строгого алима до самого «авторитетного авторитета». Кафлан ни под кого не подстраивался, оставался верен своим убеждениям, поэтому и другие уважали в нем доблесть ученого и стойкость знающего.

Кафлан неизменно следовал дагестанскому правилу демократичности вежливость со всеми, почет старшим и ученым, равенство с сильным и богатым.

Я позвонила Кафлану за три дня до его кончины если что-то журналисту нужно в Дагестане, то кому еще звонить? Нужно было найти дагестанца, говорящего по-английски на тему от спорта и ковров до «леса». Кому еще звонить с такими совершенно дурацкими вопросами? Ведь только Кафлан знает все, не удивится и поможет… Его жена взяла трубку и сказала: «Он совсем не говорит, Надя, доктора сказали, что у него усталость и депрессия…»

Время одолевает каждого. Оно долго и трудно одолевало Кафлана, богатыря и летописца. Оно одолело его вдруг, в 55 лет. У историка есть некоторое преимущество перед прочими живущими он связывает время, хоть ненадолго, рассказывая о том, как это время оплетает каждого.

Покойся с миром, дорогой брат Кафлан. Да будет Всевышний милостив к тебе".

На фото: Кафлан Муслимович Ханбабаев