Многие люди в разные времена подмечали, что мир сошел с ума. Не берусь сказать точно, является ли нынешнее его помешательство критическим, но, по всему судя, оно нарастает. Наблюдение за наблюдающими на выборах в Судане оставляет вопросы.

Видно, как разочарованы западные корреспонденты: выборы проходят чинно, без конфликтов и нарушений. Боев вокруг участков не ведется.

За две недели в СМИ началось настоящее нагнетание истерии: если выборы не отложат, то разразится гражданская война. Выборы не отложили. Суданцы четвертый день сидят по пять часов под палящим солнцем в ожидании права проголосовать. Вместо ожидаемой бессмысленной воинственности демонстрируют гражданскую сознательность и высокую политизированность. Только было прошел интригующий слух, что похитили наблюдателей в Дарфуре, но как-то тут же и завял. Как тут не огорчиться?

Но и винить информационное общество трудно — оно огорчается и радуется по сигналу телевизора.

По пути с одного интервью на другое торможу возле большой пустынной площадки в Омдурмане, огороженной забором. За ней — здание с серебристым куполом. Это священное место — здесь был похоронен человек, который одним из первых в Африке развернул движение против английского колониального присутствия. Его звали Мухаммед Абдаллах. Его движение назвали махдистским, поскольку взывавшие к справедливости суданцы напомнили людям, что рано или поздно Судный день наступит, и Махди придет. И с них спросится, почему они покорно оставались порабощенными и не сопротивлялись, когда их детей продавали в рабство.

Он умело отразил несколько британских карательных атак. Неоднократно предлагал англичанам уйти из Хартума. Те не согласились. И Хартум был взят в 1885 году.

Уже после смерти Мухаммеда англичане вернули себе Хартум и Судан, расстреляв повстанцев из пулеметов. Суданцы были уверены, что по обыкновению в рукопашном бою справятся с англичанами, но те решили свои проблемы с большого расстояния.

На берегу Нила сохранились глиняные укрепления. Мимо меня едут суданцы и с воодушевлением кричат: «Это история Судана». В том смысле, чтобы я не думала, что они не помнят об этом.

Англичане, победив, разрушили мечеть и выкопали из могилы тело Мухаммеда и выбросили его в Нил. Из черепа, говорят, генерал Китченер сделал себе пепельницу. Хочется думать, что про пепельницу — вранье. Такое же вранье, как «белые колготки» и мегабайты ахинеи, которые сегодня сочиняются о суданцах в частности и о мусульманах вообще.

В битве при Омдурмане начал свою карьеру Черчилль в качестве военного корреспондента. Впоследствии он не стеснялся рассказывать, что застрелил нескольких суданцев лично.

Случись это суданское восстание в наши дни, как назывались бы эти люди? По меньшей мере фанатиками и террористами, а скорее всего, коротко и ясно — «Аль-Каидой». Мы бы читали об их тренировочных базах. О вербовке за деньги. О фундаменталистских устремлениях. О том, что они бросают вызов цивилизованному человечеству. Собственно говоря, мы об этом и читаем.

Вот фармацевтическая частная фабрика аль-Шифа. Она была разбомблена американцами 20 августа 1998 года, как фабрика то ли химоружия, то ли просто оружия «Аль-Каиды». Это в Нью-Йорке и Москве можно охать, когда тебе показывают некое строение, а через секунду — мокрое место. Охать и верить, что только что на твоих глазах спасли человечество.

Но в Хартуме можно увидеть остов этой фабрики, поговорить с людьми, которые строили и работали на этой фабрике. Можно увидеть хозяина этой фабрики Салаха Идриса. Он никем в терроризме не обвиняется, солидный человек, в Саудовской Аравии и Англии имеет недвижимость, хозяин футбольного клуба.

Аэропорт Хартума и множество дорог, в частности, дорогу в Южный Судан, построил другой инвестор. Он закончил в начале 1990-х вкладываться в Афганистан и приехал сюда. Жил в приличном доме. Его звали Осама бен Ладен. В те годы еще не окончательно отточили образ «Аль-Каиды», поэтому он был просто инвестором, а не спонсором и организатором тренировочных баз.

Жара располагает к размышлениям. Все больше вопросов, все меньше ответов.

Тогда про восставших суданцев рисовали карикатуры — про живых и мертвых. Сейчас по ним не заплакали бы даже правозащитные организации.

В наши дни трудно представить, чтобы кто-то на взятие повстанцами Хартума рисовал карикатуры про убитого губернатора или про убитых английских солдат. Мир бы скорбел и слал сочувственные телеграммы.

На тех, кто был взорван в московском метро, рисуют карикатуры. Выходит, в мире мы проходим как суданцы прошлых веков и нынешних? Но среди нас много тех, кто надеется, что если мы будем себя хорошо вести и все время извиняться, то будем проходить как англичане.

Прошло больше ста лет. Судан не выставил никакого счета Великобритании. Не припоминается, чтобы суданцы осадили Лондон. Но никакой переоценки английской политики нет, Англия не извиняется ни перед кем. Королева не приезжает в Омдурман и не произносит покаянных речей.

В советских книгах о Судане те события именовались народным движением. Но кто теперь верит тем оценкам? Сейчас все больше рассуждают о миссии белого человека, спасшего африканские народы. Интернет полон сочувствия к англичанам и восхищения их беспримерным мужеством в этом трудном краю. Существует сентиментальное кино «Четыре пера» о том, как англичане бодро воюют. Суданцы там показаны безликой биомассой.

И вот теперь вдруг выяснилось, что биомасса не нуждается в уроках демократии, имеет политическую волю и самосознание, хотя и счастливо избежала процесса демократизации, подобно Ираку. А это не телегенично.