В череде событий ушедшего марта, внутренних и внешних, трагических и не очень, широкая общественность наверняка не заметила один, внешне малозаметный факт из жизни исламского сообщества России, который тем не менее был подобен взрыву ядерной минибомбы, если учитывать то, что страшны и важны не столько подобные взрывы, сколько их последствия.
На заседании Межрелигиозного совета России 27 марта глава Духовного управления мусульман Республики Татарстан Камиль-хазрат Самигуллин внес предложение о законодательном запрете «ваххабизма в России». Татарстанский муфтий внес в резолюцию этой встречи следующее положение: «Обратиться в органы государственной власти с предложением о признании ваххабизма экстремистской идеологией, а ваххабитских организаций - экстремистскими организациями».
Известно, что под ваххабизмом в широком обиходе в России (и не только) понимают жесткое и буквалистское прочтение ислама, являющееся основой для проявлений экстремизма и терроризма под знаменами этой религии. Собственно, это определение является обозначением всех тех явлений, которые, по мнению определенных лиц и кругов, чужды российскому исламу, и более того, представляют для него опасность.
Еще в 1999 году законом Республики Дагестан была предпринята первая попытка законодательно запретить «ваххабизм». Однако, на федеральном уровне ему ходу не дали, прежде всего, по двум причинам: первая – «ваххабизм» является культурологическим и научным понятием, введенным из внешней, по отношению к исламу, среды, а вовсе не правовой дефиницией. Она отсутствует также и в исламском праве. Второе – отсутствуют четкие критерии пресловутого «ваххабизма». Если под этим понимать учение аравийского проповедника XVIII столетия Мухаммада ибн Абд аль-Ваххаба, то оно по сути и предпосылкам сходно с кальвинистским направлением реформации в христианстве. Вопросы всегда, конечно, вызывало то, что последователи Ваххаба еще при его жизни пытались реализовать его идеи насильственным способом. Сам он выступал против этого, более того, когда его последователи начинали именовать себя «ваххабитами», сам он резко выступил против этого как формы человекопочитания, которое Ваххаб принципиально не принимал.
Понятно, что сегодня в России вновь актуализовался этот вопрос. Хотя в целом внутри российских мусульман все спокойно, но за рубежом мусульманский фактор сегодня воплотился в открытую войну, Россия в ней участвует, да и проблему терроризма в подобных условиях со счетов сбрасывать никак нельзя. Вернулась и проблема запрета «ваххабизма», под которым один из апологетов этой идеи, этногеограф, почему-то в СМИ именующий себя исламоведом, Роман Силантьев, понимает самые различные течения в исламе, общее у которых одно – они запрещены в России. Это – «братья-мусульмане», «таблиги-джамаат», «хизб-ут-тахрир» и некоторые другие, по определению упомянутого выше автора, «исламские секты».
А здесь остановимся, чтобы посмотреть и понять, как апологеты «запрета ваххабизма» наступают на те же грабли, что и почти двадцать лет назад. «Ваххабизм» вновь используется как огульное определение, которым пытаются охватить различные по своей сути явления. Можно вспомнить «лихие 90-е», когда по СМИ гуляли залихвастские ярлыки типа «краснокоричневые» или «коммунофашисты», которые одновременно клеили и тем, кто очень «пролетариивсехстрансоединяйтесь», и тем, кто очень «божецаряхрани». Но все дело в том, что огульное определение никогда не сработает как механизм права. И поэтому «запрет ваххабизма» ничего, кроме вреда, не принесет религиозно-общественной ситуации в России, но, главное, национальной безопасности и внешней политике.
Но об этом ближе к концу, а сейчас о том, кто инициирует эту идею и почему глава татарстанских мусульман вдруг неожиданно положительно на нее среагировал. Кто стоит, понятно: околоцерковные круги вокруг Московского патриархата, которых можно обозначить как некое «политическое православие», обслуживающее конкретные личные интересы нынешнего предстоятеля РПЦ МП Кирилла (Гундяева). Персонифицируют это явление такие деятели как бывший публичный рупор Патриархата, «церковный Сурков» протоиерей Всеволод Чаплин, именующий себя исламоведом Роман Силантьев, ряд других деятелей. Но все дело в том, что политическая деятельность в чистом виде у Патриарха не получалась и не получается, вектор этой самой деятельности сегодня явно не совпадает с вектором внутренней и внешней политики России, если таковые воспринимать как нужно, то есть сугубо прагматически. Более того, ведь вновь предлагается скомпрометировавшая себя идея «традиционного ислама», исключительно как ислама… лояльного даже не России как государству, а Русской православной церкви, и признающего ее первенство. Все это красиво, конечно, но от подобных идей просто разит не то что непониманием, а элементарным незнанием внутренней специфики ислама как религии и истории ее развития.
Теперь вопрос о том, почему на такой неожиданный шаг (в том числе и для татарстанских верующих) пошел глава республиканского духовного управления мусульман. ДУМ Татарстана – крупнейшее в России по количеству мечетей (их более 1400) и ряду других показателей, кроме того, это одна из двух (наряду с Башкортостаном) мусульманских структур, работающая в республике, основное население которого – ведущий российский этнос, исповедующий ислам. Поэтому все последние десятилетия татарстанский муфтият, будучи самодостаточным, сохранял нейтралитет, в том числе и в уже изрядно набившем всем мусульманам оскомину конфликте Центрального духовного управления мусульман и Духовного управления мусульман европейской России. Проще говоря, - в конфликте между муфтиями Гайнутдином и Таджутдином. Эту позицию хорошо выдерживали муфтий Гусман-хазрат Исхаков и его преемник Ильдус Фаизов. Однако у нынешнего муфтия, Камиля Самигуллина, уже некоторое время назад появились симптомы реверансов в сторону «верноподданических» мусульманских структур.
Так в 2016 году ДУМ Татарстана солидаризовался с таджуддиновским ЦДУМ и Координационным советом мусульман северного Кавказа по «грозненской фетве», призывавшей мусульман всей России признать авторитет и взгляды некоторых, традиционных сугубо для Чечни, религиозных суфийских наставников. Считалось, что инициатива этой фетвы исходила от Рамзана Кадырова, а значит, представляла собой некий сигнал с «самого верха». Тогда только ДУМЕР Равиля Гайнутдина дипломатично выступил против, заявив, что «фетва нуждается в доработке».
Но теперь муфтий Самигуллин сделал слишком решительный шаг в направлении лояльности Патриархии, что никогда не было характерно для религиозных руководителей Татарстана. Известный эксперт и религиозно-общественный деятель, сотрудник Центра исламоведческих иccледований АН РТ Рустам Батров считает, что этот шаг муфтия мог быть мотивирован тремя возможными обстоятельствами – борьбой муфтия со своими оппонентами, внешнеполитическая конъюнктура (Саудовская Аравия, считающаяся главным источником «ваххабизма», ныне вроде бы отказывается от него и даже устами наследного принца Мухаммада бен Салмана заявляет, что это США «заставляли их «распространять ваххабизм), ну и, наконец, «карьерная», поскольку ярлык «ваххабизма» позволит карьеристски настроенным имамам и другим религиозным деятелям законно убирать с дороги своих конкурентов. Из этих трех предположений, маловероятно только «саудовское», поскольку уровень отношений с этой страной никогда не определялся и не определяется религиозным фактором. А вот две другие «гипотезы» вполне реальны. Их даже можно объединить, и они представят собой вполне рациональное обоснование весьма внешне иррационального шага главы мусульман Татарстана.
Ведь понятно, что авторитета в глазах верующих и этнических татар Самигуллину этот шаг явно не добавит, о чем свидетельствовали уже первые реакции на его заявление в межрелигиозном совете. Кроме того, учитывая нынешнюю мировую, российскую и региональную (татарстанскую) тенденцию на укрепление национального самосознания и всего, что с этим связано, можно предположить, что если «запрет ваххабизма» обретет правовой и практический формат, то это, с учетом специфики республики, чревато серьезным кризисом для татарстанских мусульман, да и российских «правоверных» в целом.
Ну и теперь, как обещалось выше, о том, чем такая «исламоведческая аналитическая разработка», призывающая к запрету «ваххабизма», не просто бесполезна, а даже вредна для стратегии национальной безопасности и внешней политики России, и почему она представляет собой своего рода «силантьеву услугу» российской практической политике.
Да, конкретно «ваххабиты» и конкретные египетские «братья мусульмане», возможно, с определенной точки зрения и несут в себе экстремистские элементы, но необходимо понимать, что это всего лишь частные случаи куда более широких и неоднозначных течений, существующих в мусульманском мире и глубоко в нем укорененных. Например, так называемый «ваххабизм» - лишь частный случай салафизма, своего рода мусульманского пуританства. В салафизме существует множество течений, многие из них совершенно невоинственны и вполне легитимны во многих странах. А те же «братья-мусульмане», во-первых, принципиально отличаются от салафитов- «ваххабитов» (салафиты – движение преимущественно вероучительное, в то время как «братья-мусульмане» проповедуют переустройство общественно-политической системы государства на исламских принципах, по возможности, мирным и ненасильственным путем), во-вторых, они жестко запрещены только на своей родине - в Египте в силу конкретной политической конъюнктуры в этой стране. Тем не менее, идеологию «братьев» разделяют режимы во многих мусульманских странах и, прежде всего, здесь надо назвать правящую в сегодняшней Турции Партию справедливости и развития Реджепа Эрдогана. А Турция сегодня - ключевой стратегический союзник России в смысле политическом, экономическом и даже военном. Прибавим к этому то, что абсолютное большинство российских мусульман – этнические тюрки, и станет вполне понятным, почему возможные коллизии среди российских мусульман, связанные с предполагаемым «запретом ваххабизма», повредят и большой политике Москвы. Кстати, можно вспомнить, что в момент неудавшегося путча в Турции 15-16 июля 2016 года, г-н Силантьев в медиа предложил поддержать мятежников. Как известно, пошло все отнюдь не так, как предполагал горе-эксперт.
Такой вот парадокс, когда мусульмане совершенно неожиданно сами работают на «святое» кое для кого дело исламофобии. И проблем, как и вариантов их решения, здесь достаточно много.
Но для начала неплохо бы перестать прислушиваться в межрелигиозной сфере к экспертам, во-первых, конфессионально ангажированным, а, во-вторых, просто некомпетентным.
