В Сирии новое военное обострение и новые потери среди российских военнослужащих. Разворачивающаяся сегодня «битва за Алеппо» имеет колоссальное значение для сирийской операции ВКС РФ. По сути, в эти дни решается ее судьба. Однако штурм города может разрушить соглашения России с США по Сирии и создать риски боевого столкновения между двумя странами.
Боевики джихадистской группировки «Джабхат Фатх аш-Шам» (в прошлом «Джабхат ан-Нусра», организация запрещена в России) в понедельник сбили военно-транспортный вертолет ВКС РФ Ми-8. Пятеро россиян, находившихся на борту, погибли. Это самые крупные за всю сирийскую кампанию одномоментные потери российских военных. Число погибших после объявленного в марте «частичного вывода войск» (14 человек) уже почти втрое превышает потери начального этапа операции (5 убитых).
Скоро будет год, как Россия воюет в Сирии, и военная операция планируется уже как минимум до февраля 2017 года. При этом решающего перелома не произошло. Удалось стабилизировать положение режима Асада, при этом контролируемая Дамаском территория значительно не увеличилась. Политического выхода в виде жизнеспособного переговорного процесса не просматривается. Сугубо военное решение, если оно вообще возможно, потребует масштабного наращивания задействованных сил и средств. Проблема этого решения в том, что на каком-то этапе «выйти из Сирии» становится невозможно без потери лица. Вот почему разворачивающаяся сегодня «битва за Алеппо» имеет такое большое значение.
Потеря Алеппо (крупнейшего до войны города Сирии) станет большим поражением прежде всего умеренной вооруженной оппозиции. Сейчас 10 тыс. бойцов оппозиции контролируют восточную часть города с населением примерно в 300 тыс. человек.
В конце июля сирийской армии при поддержке российских ВКС удалось замкнуть кольцо окружения Восточного Алеппо, перерезав последнюю дорогу, связывающую его с неподконтрольными режиму территориями. Ликвидация крупной группировки умеренной оппозиции в Алеппо окончательно переформатирует внутрисирийский конфликт из вооруженного восстания против тирании в религиозную войну с исламистами. А это и есть одна из стратегических целей Асада и, судя по всему, теперь и Москвы — не оставить в Сирии никакой иной альтернативы режиму, кроме террористов из ИГИЛ (запрещено в России) и «Джабхат ан-Нусры».
Для умеренной вооруженной оппозиции ставки в Алеппо исключительно высоки — поражение означает не только победу Дамаска, но и победу «Джабхат ан-Нусры», которая после ребрендинга пытается стать сирийской «Хезболлой» для суннитов. Именно поэтому 31 июля началось самое масштабное контрнаступление оппозиции с целью деблокировать Восточный Алеппо, которое пока не достигло цели.
Объявленная министром обороны РФ Шойгу «гуманитарная операция» в Алеппо с коридорами для выхода мирного населения и для боевиков, согласившихся сложить оружие по объявленной Асадом амнистии, носит контрповстанческий характер. Это стандартная тактика контрпартизанских действий, направленная на то, чтобы выдавить из района, контролируемого повстанцами, мирное население, без прикрытия и поддержки которого восстание продолжаться не может.
Городу с 300-тысячным населением грозит гуманитарная катастрофа, о которой предупреждают все гуманитарные организации, включая миссию спецпосланника генсека ООН по Сирии Стаффана де Мистуры. «Гуманитарные коридоры» ведут только на территорию, контролируемую Дамаском, а доверия к «амнистии Асада» нет никакого. Соответственно, нет и большого числа желающих воспользоваться этими коридорами (они полностью простреливаются снайперами, ВВС Сирии наносит удары по прилегающим к ним кварталам). Кадры сирийского телевидения с выходящими благодарными беженцами и сдающимися боевиками похожи на постановочные.
Логично было бы передать эти коридоры и доставку продовольствия и медикаментов в ведение ООН, как и предлагает де Мистура, но этого не происходит. И теперь понятно почему. По сообщениям СМИ, в прошлый четверг российская сторона проинформировала участников Международной контактной группы по Сирии (МКГС), что после завершения «гуманитарной операции» сирийская армия развернет наступление в Восточном Алеппо, а все те, кто не покинул этот район и не сдался властям по амнистии, будут рассматриваться как террористы «Джабхат ан-Нусры», против которых можно применять любые вооружения.
Это вызвало публичные протесты госсекретаря США Джона Керри и его призывы к РФ не проводить наступательную операцию в Алеппо, а также удержать от этого режим в Дамаске. «Гуманитарная операция» в Алеппо и ее «негуманитарное завершение», видимо, идут вразрез с конфиденциальными договоренностями о российско-американском военном и разведывательном взаимодействии в Сирии, достигнутыми Керри и министром иностранных дел России Сергеем Лавровым после двенадцатичасовых переговоров в Москве 14–15 июля.
Содержание этих договоренностей пока не разглашалось (Керри обещал сделать это в начале августа), но они, судя по всему, основываются на американском проекте соглашения, по которому США и Россия перейдут к обмену разведывательной информацией и совместному планированию авиаударов по позициям «Исламского государства» и «Джабхат ан-Нусры».
Американская инициатива давала бы Москве именно то, чего она так долго добивалась — де-факто военного союза с США против террористических группировок в Сирии. Предполагались создание совместной штабной структуры в Иордании, полноценный обмен разведывательной информацией, совместный отбор целей, средств их поражения и оценка нанесенного ущерба. В перспективе возможно даже полное интегрирование боевых операций, с совместным управлением (пока, правда, речь только о координации). Это был бы большой внешнеполитический прорыв РФ.
Однако в американской инициативе было заложено требование к Москве заблокировать полеты сирийской авиации и ее удары по оппозиции и жилым кварталам в тех районах, где Россия и США будут вести совместную борьбу с «Джабхат ан-Нусрой». Режим Асада лишается возможности продолжать боевые действия против оппозиции под прикрытием борьбы с этой джихадистской группировкой. США получали бы право вето на операции ВВС Сирии и российских ВКС в обозначенных районах — без согласования в «российско-американском штабе» полеты осуществляться не должны.
Очевидно, что одним из таких «обозначенных районов», где все операции должны были бы быть согласованы с США, был Восточный Алеппо. Керри собирался сделать это условием запуска российско-американского военного взаимодействия. Американцы, таким образом, спасали оппозицию, предотвращая наступление на Алеппо. Дополнительно до 31 июля американцы предлагали разработать новые рамки политического перехода власти в Сирии в соответствии с резолюцией СБ ООН 2254, включая формирование по взаимному согласию переходного правительства с полными полномочиями.
Ключевым условием США было обязательство России продавить уход Асада после переходного периода, на чем переговоры, похоже, и застопорились.
Ни в ходе переговоров в Москве, ни на встрече с Керри на полях саммита АСЕАН 26 июля Лавров не сообщал своему американскому визави о предстоящей «гуманитарной операции» в Алеппо. Это сделал министр обороны Сергей Шойгу 28 июля через несколько часов после того, как американцы, рассчитывая на реализацию договоренностей с Керри, предложили РФ на неделю приостановить авиаудары по объектам в Сирии для того, чтобы лучше развести отряды умеренной оппозиции от отрядов «ан-Нусры». Понятно, что осада и штурм Восточного Алеппо делало бы российско-американскую договоренность бессмысленной для Вашингтона.
Взаимное доверие, столь необходимое для военного сотрудничества, в такой атмосфере не вырабатывается.
Керри уже предупредил: если за проводимой Россией в Алеппо гуманитарной операцией последует штурм города, это «полностью разрушит достигнутый уровень сотрудничества» Москвы и Вашингтона.
Надежды Москвы на успех планов по Алеппо и военной победе в Сирии сильно зависят от позиции Турции и готовности Анкары заблокировать каналы поставки вооружений, топлива и продовольствия сирийским повстанцам через турецкую границу. Без подпитки из Турции восстание на северо-западе Сирии обречено, а запасов в Восточном Алеппо хватит на несколько месяцев.
Видимо, именно это и станет одной из центральных тем переговоров Владимира Путина и Реджепа Эрдогана в Санкт-Петербурге 9 августа. Москва свои пожелания до турецкой стороны довела, проинформировав о «гуманитарной операции» в Алеппо и выразив надежду на изменение позиции Турции. Но и Анкаре есть что предъявить Москве — Эрдогану нужны гарантии отказа РФ от военной и дипломатической поддержки сирийских курдов из «Демократического союза Курдистана», которых в Турции считают террористами, связанными с «Рабочей партией Курдистана» (РПК).
Пока в действиях Турции на сирийском направлении больших перемен не замечено — поддержка боевиков продолжается (надо понимать, что это могут быть и обязательства перед спонсорами оппозиции Катаром и Саудовской Аравией). Цели Эрдогана по Сирии также не изменились — это установление в Дамаске умеренно исламистского режима во главе с суннитами, близкого к эрдогановской Партии справедливости и развития (ПСР). Но вот сроки и модальности этого перехода Анкара готова обсуждать. Еще до начала российской операции в Сирии в сентябре 2015 года Эрдоган заявил, что президент Асад может остаться во главе Сирии на переходный период сроком не более шести месяцев. Сегодня, возможно, гибкости стало больше.
Надо также понимать, что провал военного переворота в Турции и последовавшие за ним чистки военной верхушки ослабили сдерживание авантюрного характера сирийской политики Эрдогана. Именно военные несколько раз удерживали его от прямого вооруженного вторжения на север Сирии для создания «гуманитарных зон» для беженцев, а на самом деле — буферных зон для сирийских курдов. Сегодня, вероятно, Эрдогану не до вторжений, но что будет завтра, не знает никто.
Москве же нужно выбирать: заключать сделку с уходящей администрацией Обамы и обеспечить себе очень достойный политический выход из затянувшегося «сирийского гамбита» (Керри уже дал понять, что это последняя попытка достичь договоренности с Москвой) или дожидаться ухода Обамы, продолжая линию на военный разгром сирийской оппозиции под прикрытием борьбы с «Джебхат ан-Нусрой» в надежде выйти на диалог с новым хозяином Белого дома уже в ситуации, когда Асаду не останется политической альтернативы в Сирии и он сможет продиктовать условия урегулирования.
Но это чревато новыми российскими потерями и продолжением военной кампании уже в 2017 году без гарантий успеха. При том, что позиция нового президента США может оказаться куда более решительной в плане военного давления на Асада, что создаст риски боевого столкновения с США вместо столь желаемого военного союза против терроризма.
