Тупик вертикали и реванш олигархов

Если кому-то ещё хотелось верить, что вертикаль власти – символ стабильного и уверенного развития России, путь к её укреплению, то политика Кремля вокруг назначения президента Дагестана развеяла все иллюзии.

Главное, понять: это вертикаль сыграла злую шутку со своими изобретателями, захлопнув капкан суверенной демократии, или Северный Кавказ избран как площадка для экспериментов по демонстрации политического эксклюзива от президентов страны. В любом случае очевидно: отсутствие вменяемой политики на Северном Кавказе – не ошибка, а политический выбор Кремля. Неслучайно по самым важным вопросам жизни страны решения принимаются вдруг и вопреки как здравому смыслу, так и смыслу политическому. И какое бы радостное удивление ни выражали в политкорректной формулировке «уникальное решение» ведущие телевизионных новостей, сообщая о создании Северокавказского округа, высекать высочайшие решения надобно в граните на скорбном памятнике президентской вертикали.

Создание нового надзирающего органа вместо неэффективного старого – не более чем самообман. Там, где нет цели услышать народы Кавказа, учитывать их мнение, где экспресс-поездки Шевченко – единственная попытка вступить в диалог с Кавказом, где на--гора выдают мертворождённые формы имитации деятельности, может только нарастать глухое раздражение народа. Единство слова и дела – важный критерий оценки народом деятельности Кремля на Кавказе, где хорошо знают московские корни коррупции.

Несмотря на попытки унифицировать регионы, сам российский губернаторский корпус не однороден. Крепко стоят у руля политические старожилы, есть руководители, поддержанные населением, есть те, кто сумел договориться с региональной элитой и бизнесом. Наконец, есть просто умелые царедворцы. Большая часть руководителей субъектов – кремлёвские назначенцы. На Северном Кавказе практически весь управленческий корпус обновлён полностью.

Кто они – президенты северокавказских республик? Рулевые народа, вручившего им штурвал управления? Костыль Москвы, на который она всего лишь в минуты немощи опирается в регионе и в любой момент может заменить его новым? Или их власть – игрушка, которой Кремль дал поиграть местным лидерам, строго следя, чтобы не поломали и играли по их правилам. Все они – разные. Их восхождение на трон – удача, везение, связи, деньги, ситуация. Исключение – Муху Алиев, судьба на редкость последовательно и закономерно провела его через все ступени восхождения к власти. Но и этого оказалось недостаточно для её удержания.

Влияние федеральной политической системы на регион ещё не осмыслено. Продуктивна ли административная унификация без учёта локальных особенностей? Очевидно, что разнообразие и относительная автономность региональной политической системы в прошлом. Издержки северокавказской управленческой модели (унифицированной) ещё о себе заявят. И уже заявляют в Дагестане, где эксклюзивность ситуации очевидна в острой внутриполитической и этнополитической конкуренции, в жёстком противостоянии кланов и финансовых группировок, в набирающем силу религиозно-политическом экстремизме.

Руль, костыль или игрушка

По каким критериям будут определять пригодность кандидатов в президентские кресла? Судя по спискам претендентов в президенты Дагестана, там конкуренцию действующему президенту составили люди, могущие похвастаться олигархическим ресурсом. Что касается такого ресурса, называемого экспертами, как совместная учёба или работа в одном вузе, то достаточно ли его для эксперимента в Дагестане?

Уже всем понятно, что политическая судьба лидеров зависит не от народа и не от качества услуг населению. Проблема личной власти решается в Москве. Так что же такое власть на Северном Кавказе – руль, костыль или игрушка? И что такое власть в Кремле? Что такое Россия для тех, в чьих руках страна оказывается игрушкой? Что такое якобы растущая стабильность страны в период путинского правления, когда со сменой президента выявляется, что незнание маршрута компенсируется «уникальностью» решений? Не удалось ЮФО, придумаем ещё один округ, не смогли в Ростове, в Москве понять природу юга, позовём из Красноярска.

Северный Кавказ остаётся площадкой для экспериментов Кремля и трамплином для политической карьеры угодных ему лиц. Зная протестный потенциал региона, болезненно реагирующего на пренебрежение интересами его народов, его обострённое чувство справедливости, проводить политику унификации и не иметь последовательную и ясную политику здесь – значит, намеренно ослаблять свою страну. В конце концов, вспомним, что терроризм и ваххабизм – явления, порождённые Россией на своей территории после реализации желания провести маленькую победоносную войну на Кавказе.
Та же имперская Россия проявляла больше внимания и понимания региона, строила продуманную и эффективную кавказскую политику. Позитивным явлениям в отношениях с Северным Кавказом мы сегодня больше обязаны тому, что осталось от советской системы. Реалии суверенной демократии внушают тревогу.

Ушла из административной системы Северного Кавказа плеяда советских лидеров. Они по праву так назывались – лидеры: харизматичные личности, гибкие управленцы и царедворцы. Они умели быть одновременно слугами народа и выстраивать отношения с теми, кто наверху. Кто-то – лучше, кто-то – хуже. Оценивать их нужно в контексте времени категориями публичной политики, а не по принципу «плохой – хороший».

Нынче востребованы менеджеры, чаще всего неэффективные. Жёсткая вертикаль власти клонит их головы скорее в сторону федерального центра, нежели к жителям региона. Народ чувствует, когда ему врут, причём врут при молчаливом согласии Москвы. А что же ещё остаётся делать главам субъектов? Постоянное подчёркивание центром их несостоятельности, вороватости и клановости выбивает почву из-под ног не только местной элиты. Им и без того мало доверяет население, а через кого же тогда управлять разорванным северокавказским социумом? К тому же совершенно очевидно, что внутренний произвол в республиках находится под «патронажем» центра.

Эксперты проранжировали российских политиков по четырём ненаучным зоологическим категориям:
«Ястреб» – сторонник решительных действий, самостоятелен. Прислушивается иногда к давлению общественного мнения, но делает это ненадолго. К этому типу был отнесён Путин.

«Дельфин» – сторонник плавных действий. Интуиция. Просчитывает каждый шаг. Мягко гнёт свою линию, не игнорируя общественного мнения. Открыт. Космополит. Список дельфинов открывает Медведев.

«Павлины» – много обещают, мало делают. Склонны к самопиару. Выбрасывают не реализуемые идеи. Много шуму. Здесь очевидно вырисовывается Жириновский.

«Мамонты» – противники любых изменений. Архаичны. Образ крупного начальника. В качестве примера эксперты называют Зюганова.

Среди этих экзотических типажей не обнаружился ни один, подходящий для маркировки действующих лидеров республик. Почему? Вроде бы политики, вроде бы элита, ну уж очень безликая. Ответ нашёлся в докладе Игоря Юргенса «Россия в XXI веке: наше видение будущего»: «Отсутствие реальной добросовестной конкуренции внутри политической системы, «назначаемость» многих элит лишает общество возможности диалога о путях развития, исключает значительную часть активного населения, потенциальных производителей идей, из участия в общественном самоопределении. Откуда возьмутся дееспособные, дерзкие, масштабные соратники, чтобы остановить эту разрушительную реакцию распада в регионе? Если неразвитость российской политической системы есть одна из базовых её характеристик, то откуда ей развиться на Северном Кавказе.
Для появления профессионалов во всех сферах нужен естественный рост правящего класса. Воссоздание правящей элиты – тяжёлый и очень долгий процесс. На Северном Кавказе он может так никогда и не начаться. «Утечка мозгов» – главная проблема всех республик.
Каковы издержки всеобщей унификации, закатавшей в асфальт разнообразие и относительную автономность региональной политической системы в недавнем прошлом? На Северном Кавказе всегда были и сохранены по сей день свои специфические механизмы поддержания общественного политического порядка. Они приглушены законами Москвы. Иначе Рамзану Кадырову никогда бы не увидать «чеченского престола», с ваххабитами давно уже покончили бы, земля не стала бы «яблоком раздора», а безвинно пролитая кровь нашла бы отмщение, Дагестан ждал бы адекватного его масштабам лидера, – словом, много бы изменилось в делах кавказских...

Нужен ли Москве сильный Кавказ?

Российская история на Кавказе знает примеры, когда русские люди из Петербурга тонко чувствовали нюансы кавказской культуры и умели выстраивать взаимоотношения с самыми разными силами в регионе, усмиряя непокорных, поддерживая лояльных. В первой половине 40-х годов XIX века, когда неудачи армии в борьбе с горцами особенно сильно подорвали влияние России на Кавказе и стало очевидно, что одной военной силой покорить горцев невозможно, что необходим поиск политических и социально-экономических мер для расположения кавказского населения к российской власти, одним из инициаторов нового курса выступил не кто иной, как военный министр Александр Чернышёв. Подумать только – человек, пользующийся довериемНиколая II, государственник, проявил такую гибкость! Именно он дал «особое поручение» князю Гагарину – объехать Кавказ и предложить проект мирной интеграции горцев. Гагарин в одном из своих писем Чернышёву написал удивительно прозорливые слова: «Надо, чтобы кавказец находил для себя столько же пользы принадлежать нам, сколько и мы в его удержании».

Интрига с назначением президента Дагестана, судя по всему, показывает: путинские достижения уходят в прошлое. Олигархи возвращаются и приглашают Медведева ра-зыгрывать рулетку управления регионами. Вертикаль власти, созданная, чтобы исключить попадание олигархов и их ставленников во власть, работает на их возвращение.

Многоликий и единый, открытый и непостижимый, пассионарный и терпеливый, горячий и мудрый Кавказ устал от обилия крови на своей земле, но он никогда не будет площадкой для мертворождённых экспериментов на своей земле, он хочет мира и уважения, он хочет единства слова и дела, он хочет ясных правил жизни, а не игры. Сытость – не единственное условие его существования и сохранения. Он хочет жить в составе сильной России, имеющей желание понять его, считаться с ним, являть примеры нравственной, последовательной и ответственной власти. И выверять её надо по человеческому измерению, а не случайному эксклюзиву.

«Кавказский узел»

Сулиета Кусова, генеральный директор Центра этноконфессиональных проблем в СМИ Союза Журналистов России, вице-президент Российской общественной академии национальной прессы;