Как нам всем не пытаться пререкаться с подъемом т.н. «Исламского государства» в Ираке и Сирии, отчаянный поиск политического или другого контекста, объясняющего это движение как исторический феномен, картинка просто не выстраивается.
ИГ не только чуждое для подавляющей части политической арены Ближнего Востока движение, оно в какой-то степени является западным феноменом, жутким отпрыском западных неоколониальных приключений в регионе.
Под «западным феноменом» я воздерживаюсь от предположений, что ИГ – творение западной разведки, как уверяют некоторые теории заговоров. Конечно, вопросы о финансировании, вооружении, черном рынке нефти и легкости, с которой тысячи западных и арабских боевиков съехались в Сирию и Ирак за последние годы, вполне оправданы.
Преступления, совершенные режимом Асада, его армией и союзниками за 4-летнюю сирийскую войну, и неиссякаемая тяга организовать смену режима в Дамаске привели к слиянию антиасадовских войск с энтузиастами-«джихадистами».
Недавнее объявление главы МИД Турции Мевлюта Чавушоглу об аресте шпиона, «работавшего на разведку страны, состоящей в военной коалиции против ИГИЛ» (предположительно Канады), который помог трем британским школьницам вступить в ИГ, стало очень резонансным.
Но меня больше всего озадачивает даже не теории заговоров, а продолжающийся опосредованный диалог между ИГ и Западом, в который вовлечены французские, британские и австралийские «джихадисты» и их сторонники, а с другой стороны западные правительства, разведслужбы, СМИ правого толка и др.
Из контекста «джихадизма» зачастую опускают шокирующую жестокость шиитских правительств в Багдаде и вооруженных формирований по всему Ираку. Если американской войны (1990-1991 гг), блокады (1991-2003 гг), вторжения (2003 г) и последующей оккупации было недостаточно для радикализации целого поколения, то жестокость, маргинализация и постоянное насилие над иракскими суннитами в Ираке в последующие годы довершили это дело.
В письме, подписанном более чем сотней мусульманских ученых и опубликованном в прошлом сентябре, ученые и богословы со всего мусульманского мира осудили ИГ и его кровавые амбиции.
Особенно интересным представляется аргумент из арабской версии письма, в которой ученые делают упор на отсутствии у ИГ религиозных постановлений на арабском языке, владение которым является обязательным требованием для вынесения фетв.
Письмо бросает вызов интеллектуальной наглости ИГ, основанной на искаженных знаниях об Исламе. Эта интеллектуальная «безбашенность» привела к убийствам многих невинных людей и другим жутким преступлениям, таким как легализация рабства.
Интеллектуальный вакуум может оказаться более опасным, чем это может показаться. ИГ говорит на английском, с настоящим западным акцентом, использует западные методы и идеи, и даже оранжевые комбинезоны своих жертв говорят о многом в социополитическом и культурном контексте.
