Моя мать выбрала мое имя по признакуего «светского» звучания, как ей показалось. Отец хотел назвать меня Хусро, но мама сочла это имя жутко звучащим.
Как я позже осознал, имя можно выбрать, а вот фамилию уже никак не «секуляризировать».
Когда я пошел «первый раз в первый класс», один 7-летка в моем классе выяснил, что по отчеству я Абдул. Он провозгласил это таким тоном, словно этого следует стыдиться – очень жестоко для своего юного возраста и таким манером, как будто выдает какой-то позорный секрет. Я с раннего возраста понял, что мое мусульманское имя вряд ли будет ценным активом в этой стране, и старался впредь по максимуму оставлять его при себе.
Я стал представляться своим первым «светским» именем, а на вопрос о фамилии на букву А. отвечал – Агарваль. Затем я вообще стал опускать свои инициалы. Конечно, в старших классах было много случаев, когда мне давали клички и прозвища на основании стереотипов о местах работы мусульман – называли «портным», «цирюльником», ну и, конечно, «пакистанцем».
В колледже мне в лицо постоянно кидались предрассудками в форме шуток на тему терроризма – об угоне машин, взрывчатке и т.д. Моя фамилия постоянно способствовала такому «креативу» со стороны сверстников.
После колледжа я поступил на работу инженером в госкомпанию (на собеседовании речь о моем мусульманском происхождении шла больше, чем о чем-либо другом) и был направлен Канпур. Если раньше [исламофобию] я встречал в относительно мягкой форме, в виде шуток и инсинуацией, то теперь все изменилось.
Когда я ходил искать квартиру и встречался с арендодателями, стала заметна тенденция. Я представлялся первым именем, которое не вызывало реакции собеседника, мы договаривались об условиях, но позже мне перезванивали, уточняли фамилию, а затем перезванивали еще раз и под каким-нибудь предлогом отказывали в сдаче квартиры.
Один арендодатель, брахман, сразу сообщил мне, что брезгует принимать квартиросъемщика, употребляющего в пищу лук, а тем более мясоеда-мусульманина. В итоге, проведя месяц в доме коллеги по работе, я поселился в маленькой комнате в общежитии.
Трудовая жизнь тоже регулярно напоминала мне о моем происхождении. Один «юморист» на работе громко называл меня «братишкой» и постоянно спрашивал в офисной столовой, во всеуслышание, принес ли я с собой на завтрак баранину. Мой ответ о том, что я уже много лет не ем красного мяса, влетал им в одно ухо и вылетал в другое.
Если абстрагироваться от моего личного опыта, я могу только представить себе ужасы, с которыми сталкиваются менее удачливые мусульмане и мусульманки, вынужденные жить [не в больших городах, а] в самом сердце индуистских регионов. Особенно те из них, которые пытаются воспользоваться свободой вероисповедания и, в отличие от меня, не скрывающие свою религиозную идентичность.
Перевод с английского языка (в сокращении) специально для Ансар.Ru
