Информация о том, что после масштабной спецоперации в Апраксином дворе из сотен задержанных мусульман были депортированы только семеро выходцев из стран СНГ, смутила многих. И это при том, что уже в первые часы проверки спецслужбы рапортовали о выявлении как минимум трех десятков нелегалов. Как пояснили «Фонтанке» во вторник в Управлении федеральной миграционной службы, в субботу в самолет посадили только тех, в отношении кого поступило особое распоряжение ФСБ.

«Решение о нежелательности пребывания указанных граждан на территории России приняли в УФСБ, мы это решение исполнили», - сказал представитель ведомства.

«Фонтанка» побеседовала с одним из обращенных в мусульманскую веру, которому не повезло зайти тем днем в молельную комнату. Репортаж от первого лица.

Я зашел в молельный зал на втором этаже 15-го корпуса Апраксина двора за час до облавы. От количества верующих было тесно. Со всех сторон мелькают бренды - Dolce & Gabbana, Armani, PierreCardin. В большинстве - сотрудники рынка. Кто что продает, тот в то и одевается. Бросилось в глаза: грузный мужчина в футболке с надписью «07 — Гарри Поттер». Все говорят по-русски. И даже нигерийцы знают пару слов на языке Пушкина.

К началу обряда мужчины едва не сидели друг у друга на головах. Молодые почтительно забивались в углы: уступали место пожилым. С первыми звуками молитвы в помещении раздался грохот.

– Рухнула крыша, - кинул панику кто-то.

Спасение отрезало столпотворение.

– Это СОБР, они спустили овчарок, - добавил информации более продвинутый.

Народ снова хлынул к двери. Здесь их ждали: в масках, бронежилетах, с автоматами.

Группа мусульман метнулась было к спецназовцам — противодействовать.

– Не надо, - остановил высокий мужчина в белых одеждах, - все образуется, давайте покажем им нашу силу, но в молитве.

Один за другим собравшиеся попадали на колени. Головой тянулись к полу. Каждый второй вместо ковра находил пятки соседа.

– Им нужен имам, - проинформировал уважаемый в белом.

Зал набух от ропота. Боец СОБРа у входа рявкнул:

– Первыми выходить, у кого есть российский паспорт!

Чтобы избежать давки, людей попросили сесть на пол. По привычке верующие приседали на колени. И по одному все так же на коленях ползли в сторону спецназовцев. Стирая колени о холодный пол, глядя в дуло автомата. Неуютно.

Проверка документов. Суета у порога — нужно найти обувь. 43 ступени по лестнице. На выходе - мужчина: в костюме, при галстуке, в балаклаве.

Всяк выходящий подвергался блицдопросу:

– Русский?
– Да.
– И много здесь вас таких?
– Каких таких?
– Русских.
– Бог его знает.
– Сам-то как оказался?
– Мимо шел.
– В центр «Э» его!

Двое крупных омоновцев лебедем понесли в сторону автобуса. Затрещала куртка, заломило плечо. Убыточно.

В автобусе уже человек двадцать. На входе досматривали, забирали паспорта, телефоны. Равнодушно складывали на «торпеду» ножи, заточки. Эмоции были дважды. Когда нашли тетради с символикой ФК «Анжи» и когда мусульмане вскакивали с мест, чтобы уступить их старшим.

Через час автобус отъехал. В салоне человек 80. В 50-местном салоне. Первые десять мест заняли бойцы СОБРа и ОМОНа.

Пожалуй, ничто так не сближает, как автозак. Туркмены, таджики, башкиры с легкостью находили общий язык. Воздух гудел от вербальной агрессии. Некоторые метафоры летели в адрес полиции.

– Дайте мне ответить на телефон. Это от президента! За мной Кадыров приедет.
– Как приедет, так и поговорим.

Один из офицеров призвал собравшихся заткнуться. В ответ заросший мужик в годах призвал собравшихся уважать друг друга. Затянувшуюся паузу прервал водитель.

– Приехали.

Следом припарковались еще четыре автобуса с Апрашки.

У штаб-квартиры Центра "Э" на Рузовской пришлось ждать еще около часа. Выводили по трое. С руками, поднятыми за головой. Под присмотром все того же спецназа вели на собеседование.

Детективы приступили к формальности. Личность, вероисповедание, членство в исламских партийных и общественных организациях. Люди в штатском свободно апеллировали терминами. Люди в бородах явно знали меньше.

Под занавес — предъявляли имена, прозвища, фотографии. Предлагали рассказать любую информацию о тех, чьи портреты показывали. Мне фотографии ни о чем не говорили. И я ничего не сказал.

Следующий этап - Следственный комитет. Эти интересовались организациями «Ахли-сунна валь джамаа» и «Петербургский джамаат». От следователей узнал, что они (незнакомые мне) распространяли в Сети экстремистские ролики. Спросили установочные данные «Вконтакте». Свои я знал. Поэтому сказал. Сразу же проверили - сказал правду. На дактилоскопию провожали с улыбкой.

Эксперт с грустным лицом хирургически считывал электронным прибором отпечатки пальцев. Открыл паспорт.

– Первое русское лицо за вечер.
– Тяжелый день?
– Ага. Пятница. Похоже, тут думают, что я совсем не спешу к семье.
– А в чем смысл процедуры-то?
– А вдруг ты по горам с автоматом бегал? Хотя куда уж тебе. А вот у бородачей, может, что и всплывет.

Дактилоскопист вернул паспорт. Подмигнул:

– Свободен.

Но радость преждевременна. Позвали в соседний кабинет.

– Журналист?

Отпираться не стал. Опера объяснили неожиданную славу — узнал в лицо один из полицейских.

– Немного помяли?
-– Есть такое дело.
– Сам захотел ведь.
– Так я и не ною.
– Без обид?
– Куртку зашью – чепуха. Без обид.
– Ну, тогда иди – пиши репортаж.

В «застенках» побывал Тимур Зайнуллин,
«Фонтанка.ру»