Когда я шел к нему на встречу, я уже знал о его последних резонансных шагах и заявлениях. Речь идет о его нашумевшем признании, что к похищениям людей в Ингушетии причастны силовики. А также о его распоряжении взять на баланс Духовного управления республики девять независимых мечетей, известных в ингушском обществе, как «салафитские».
Каждую новую встречу с главой Ингушетии Юнус-Беком Евкуровым я открываю его для себя с новой стороны. В этот раз наша встреча состоялась в рамках состоявшегося в минувшую субботу, 18 февраля, в Назрани первого Кавказского форума правозащитников. Он пригласил меня к себе на чай вместе с известной правозащитницей Людмилой Алексеевой и двумя ее чеченскими коллегами.
Юнус-Бек Евкуров до недавнего времени даже в самой Ингушетии мало кто знал. Военный разведчик, герой России, десантник ворвался на политическую арену Кавказа стремительно и совершенно неожиданно. Как он сам потом признавался, звезду героя он получил за бросок российских десантников на Приштину. Это было в конце мая 1999 года, когда группа в составе 18 бойцов ГРУ тайно проникла на территорию приштинского аэропорта «Слатина» и фактически контролировала его до подхода десантного батальона. Все обстоятельства данной операции до сих пор засекречены.
С момента своего прихода в республику он предложил народу простую программу и стратегию выхода из гражданской войны – жечь каленым железом коррупцию, сажать казнокрадов, говорить с простыми людьми. Как пишет Надежда Кеворкова, он объявил, что будет вести переговоры со всеми, в том числе и с «лесным подпольем». Он запретил преследовать семьи боевиков, их родителей, сестер, жен. Он подчеркнул, что те люди, которые воюют в лесу, — такие же ингушские братья, им надо помочь найти дорогу домой. Он сам ездил на переговоры к «лесным», дал номер своего мобильного всем ингушам и внимал советам обычных людей.
Сочетание силовых, мусульманских и общественных инструментов являются составляющими ингушской модели решения конфликта. Создание и успешная работа в Ингушетии Совета тейпов, комиссии по примирению кровников, женской организации из вдов и жен боевиков, привлечение верующей молодежи во власть – уникальный опыт для всего Кавказа.
И вот Евкуров в открытую признает наличие в республике одной из самых острейших проблем, терзающих кавказское общество – похищения людей силовиками. А также показывает свою решимость преодолеть усугубляющийся раскол между старшим и молодым поколением ингушских мусульман. Между новым поколением верующих, которых все кому не лень обвиняют в «ваххабизме» и между поколением традиционных ингушских тарикатов.
Речь идет о его распоряжении взять на баланс ингушского ДУМ независимые мечети и начать выплаты заработных плат имамам этих мечетей. То есть своим решением Евкуров, как глава республики, пресекает всяческие домыслы и пересуды в отношении имамов и прихожан этих мечетей. О том, что они неправильно молятся и что они привносят в ингушское общество «неправильный ислам».
В самом ингушском обществе это решение главы сравнивают по своей смелости и важности для мира в республике с марш броском Евкурова на Приштину. И утверждают, что именно такие шаги, направленные на решительное преодоление раскола общества, формируют историю народов. Мне об этом еще до встречи с Евкуровым успели рассказать ингушские эксперты. И именно об этом я посчитал нужным поведать самому руководителю республики при личной встрече.
Юнус-Бек Евкуров поблагодарил меня и ответил тем, что как кому молиться – должен решать каждый человек. А дело государства – обеспечить каждому верующему равные условия для сохранения своих убеждений и для соблюдения своих религиозных обязанностей.
Очевидно, что осознание этих истин ингушским обществом вносит огромный вклад в дело выработки собственной модели преодоления раскола в среде местных мусульман. Печально только то, что Ингушетия, как и другие республики Кавказа нарабатывала свой уникальный опыт практически вслепую, ценой больших ошибок власти и ценой большой крови…
