Ко мне на почту ежедневно приходит сводка о всех кавказских инцидентах, как сейчас говорят, террористической направленности. Ежедневно убитые, раненные, похищенные, это информационный фон Кавказа, уже не запоминаются имена конкретных людей, названия городов и сел, просто фон, эхо войны. На конкретный случай обращаешь внимание, лишь в том случае если появились последствия, о которых сводка тоже ежедневно сообщает.

Читаю: 200 жителей дагестанского села Комсомольское перекрыли железную дорогу протестуя по поводу похищения односельчанина Адама Хайрулаева. Вспоминаю, что буквально на днях в сводках мелькало об этом похищении. Парень вышел на рассвете из мечети после утренней молитвы, около 10 вооруженных людей в форме затащили его в «приору» с тонированными стеклами и увезли в неизвестном направлении. В райотделе полиции заявили, что и слыхом не слыхивали не о чем таком. Все как обычно, если бы не перекрытие дороги, то и не вспомнил бы.

В таких республиках как Дагестан, Ингушетия, Кабардино-Балкария, Чечня ежегодно подобных историй несколько десятков. Любые попытки родственников выяснить судьбу исчезнувшего человека будут натыкаться на официальные заявления, что по оперативным данным он связан с подпольем и его похищение лишь имитация организованная подельниками, дабы скрыть его «уход в лес». Спустя непродолжительное время будет объявлено, что тело якобы похищенного можно получить в морге, и что он был уничтожен в ходе спецоперации. Зачастую у трупа помимо пулевых ран вырваны ногти, спилены зубы, ожоги от тока и прочие следы пыток, все это будет объявлено измышлениями родственников.

Неофициальное объяснение, -- силовые структуры предпочитают не давать ход делу, а просто уничтожать подозреваемого, вне зависимости от того боевик он или просто пособник, которому грозит от силы условный срок. Правило работает даже когда ясно, что оперативники ошиблись, но после допроса подозреваемый уже в таком состоянии, что отпускать его нельзя.

Почти все лидеры северокавказских республик, занимая свой пост, обещали решить проблему, ни один ничего сделать не смог. Федеральные власти в действия силовиков на местах тоже предпочитают не вмешиваться. Сложилась ситуация, когда спасение утопающих, дело рук самих утопающих. Как оказалось, в целом проблема не решаема, но конкретную ситуацию переломить все же можно, для этого региональным властям надо создать такие проблемы, что им проще будет нажать на ФСБ или МВД, найти и отпустить похищенного, если к тому времени он еще жив.

Впервые это удалось сделать в Ингушетии в сентябре 2007 года. После похищения братьев Аушевых в Назрани начался стихийный митинг. Ядро протестовавших состояло из жителей села Сурхахи (откуда родом были похищенные), однако к протесту примкнули сотни сочувствовавших. Тогдашний глава республиканского МВД Муса Медов явился лично уговаривать людей разойтись, но был бит разъяренными женщинами и бежал вместе со своей охраной. К митингу стали стягивать бронетехнику. Людей попытались разогнать резиновыми пулями, в ответ полетели камни. В толпе стали готовиться к настоящему бою, по бутылкам начали разливать бензин.

Только когда стало ясно, чем дело может кончиться, власти «врубили заднего», похищенных «нашли» в Чечне и вернули родственникам, зверски избитых, но живых.

Выбор у властей был таким: либо отпускать, либо бойня в самом центре главного города республики.

Четыре года спустя практически аналогично развивалась ситуация вокруг похищенного Илеза Горчханова. Его похищение было даже снято случайным свидетелем на мобильник, так что заявить о непричастности силовых структур было не возможно. Но в Ингушетии сделали выводы, решили, что уступать митингующим нельзя, в противном случае будут каждого похищенного требовать вернуть. Митинг разогнали, организаторов арестовали, а Горчханова выбросили в реку, на теле были следы жесточайших пыток. Патологоанатом утверждал, что в воду он попал еще живым.

В Дагестане стихийная борьба с силовым беспределом развивалась по той же схеме. В феврале этого года в селе Гимры был захвачен бизнесмен Магомед Гамзатов, (по слухам, какие-то захваченные боевики дали показания, что однажды переночевали в его доме). Как водится, ни одно силовое подразделение не призналось в задержании пособника. На следующий день гимринцы вышли перекрывать дорогу, связывающую горные районы с равнинным Дагестаном. Гамзатов сразу же был отпущен. Ни каких обвинений ему так и не предъявили.

В мае стихийный митинг в Махачкале вынудил силовиков пойти на переговоры с боевиками окруженными в одном из домов. Протестующие требовали, чтобы находящимся в доме женщинам и детям дали возможность выйти до начала штурма. Люди были настроены решительно, спецназовцы окружившие дом сами оказались в окружении разъяренной толпы. Противостояние длилось почти целый день, в итоге всем кто хотел выйти из заблокированного дома дали возможность сдаться, остальных убили в ходе спецоперации.

Теперь вот жители Комсомольского перекрыли железную дорогу. К счастью, ненадолго. Протестующих в результате уговорили разойтись. Но это не значит, что подобных инцидентов не возникнет впредь.

Ведь чего добиваются люди? Отнюдь не неприкосновенности для подпольщиков. Bо всех случаях озвучивается требование: если виноват, арестуйте, но по закону, с предъявлением обвинения, предоставлением адвоката и без вырывания ногтей.

Кто-нибудь понимает, почему нельзя пойти на встречу этим требованиям? Кто-нибудь понимает, почему надо так цепко держаться за неписанное право пытать и убивать без суда и следствия? Кто-то полагает, что навести порядок в этой сфере слишком сложно?

На самом деле ни чего сложного нет, просто не надо делать различий между Кавказом и Россией. Если можно пересажать ментов-садистов в Татарстане, то почему этого нельзя на Кавказе?