14 ноября в Саратовской области прошла межрегиональная научно-практическая конференция «Исламское просвещение в России: история и перспективы». В этот день нашу губернию почтили визитом гости из разных регионов и городов, которые поделились своим видением назревших проблем в сфере просвещения. Предлагаем вашему вниманию цикл интервью «По следам конференции», где мы беседовали с некоторыми из посетивших Саратов любопытных персон. Открывает цикл интервью с Абдуллой (Ринатом) Мухаметовым, заместителем главного редактора информационного агентства «Ислам.ру».

- Абдулла-хаджи, в рамках прошедшей конференции обсуждались различные актуальные вопросы, выступали известные персоны, мы услышали множество мнений, предложений. Расскажите, какое у вас в целом впечатление от данного мероприятия?

- Честно скажу, я конференции, а их бывает достаточно много по России, посещаю нечасто. Только при крайней необходимости. Потому что, к сожалению, конференции у нас стали слишком уж официозные. Сидишь там и засыпаешь, слушая «ритуальные заклинания» о том, что ислам – это религия мира, что должна быть толерантность, межнациональный диалог… Это все правильно. Но настолько заштамповано, настолько затерто, что слушать это просто невозможно. Особенно если за этим ничего конкретного не следует.

А сегодня я увидел, что люди обсуждают реальные проблемы, которые действительно их волнуют. Например, есть проблема – надо наладить организацию мусульманских праздников. Может, в рамках глобального исламского проекта она не столь велика, потому что в мусульманских странах этот вопрос хорошо организован, но для нас – это одна из ключевых тем. У нас практически нет нормальных праздников, мы не знаем, как их организовывать, какие есть технологии. А люди взяли эту тему и пытаются найти решение проблемы на практике, в реальной жизни. И если будет какое-то продвижение, то меня это очень порадовало бы.

Вообще на самой конференции была дискуссия, затронуты острые темы. Например, про духовные управления. Сегодня многие говорят: система таких управлений не отвечает вызовам времени, требуется модернизация. Я не совсем согласен был с выступавшим на конференции Абдурауфом Забировым (заместитель муфтия Пензенской области – прим.авт.), он сказал, что управления надо реформировать. Я считаю, что надо не реформировать, а модернизировать. Надо что-то менять. А говорить об этом боятся. Зачастую, если кто-то говорит об этой проблеме, то это считается чуть ли не признаком экстремизма. Вот я слышал, Дмитрий Рогозин (постоянный представитель РФ при НАТО – прим.авт.) говорил (а он транслирует точку зрения силового блока): экстремист – это тот, кто плохо относится к духовным управлениям мусульман в России. В то же время сама власть все время чего-то требует от управлений: «Делайте что-нибудь, чтобы молодежь не радикализировалась, чтобы она была пристроена, давайте делать то, давайте се». Но без модернизации духовных управлений это сделать сегодня просто невозможно. Получается, власти с одной стороны, требуют, с другой – по шапке дают.

- Неужели нет таких духовных управлений, на которые можно было бы ориентироваться, которые бы стали примером?

- К сожалению, их очень мало. По крайней мере, Духовное управление мусульман Поволжья на общем фоне выглядит очень позитивно, лучше, чем другие. Но если брать общеисламские показатели в целом в мире, то нам сегодня вообще нечего в качестве примера показать мусульманам из других стран. Никаких особых достижений нет.

- В России большая часть мусульманских республик сконцентрирована на Кавказе. Казалось бы, там ситуация должна выглядеть более радужной.

- Там идет колоссальное исламское пробуждение. Посмотрите, даже все олимпийские чемпионы, кавказцы-борцы - соблюдающие мусульмане. Причем, очень серьезно соблюдающие, и в мечетях их знают именно как верующих людей. Возьмите кого угодно, это и братья Сайтиевы, и Мурад Умаханов, и Сагид Муртазалиев, и Мавлет Батыров - ими гордиться вся Россия. То есть исламизация идет очень активно, но она не всегда направлена в созидательное русло, зачастую это пробуждение у нас приобретает какие-то экстремальные формы. Сравните. В России уже лет 15-20 есть возможность активно вести исламскую деятельность, нет проблем со стороны государства. Что мы сделали? Эти же 15-20 лет в США: через 15 лет у них уже фактически есть свой лоббист в Конгрессе. Влияние ислама серьезно возросло. Западные мусульмане, в частности американские, становятся примером для всей уммы. Почувствуйте разницу. Они там кто? Эмигранты. Ислам в США реально присутствует лет 30. А мы здесь присутствуем 1400 лет. И нас в России 20 миллионов, а их там 5 миллионов. А эффект совершенно другой.

- То есть снова поднимается вопрос соотношения количества и качества, о котором вы говорили на конференции…

- Доля мусульманского населения в России будет расти, хочет этого кто-то или нет. Это объективная реальность, на которую повлиять невозможно. Проблема в чем – количество людей растет, а технологий, как это количество переводить в качество, не достаточно. Наши духовные управления худо-бедно справляются с внутренними проблемами. А через 10 лет половину мусульман России будут составлять мигранты! В духовных управлениях думают, как работать с мигрантами? Что делать, когда каждый второй мусульманин будет узбеком, таджиком или киргизом, который плохо знает русский язык? Мы между собой не можем справиться, татары между собой общий язык не могут найти. 60 духовных управлений в стране, в каждом селе по муфтию, и они не могут договориться. А еще такая глобальная проблема навалится, с которой даже государство не может справиться. А спрашивать в первую очередь с нас будут. Скажут: «Это ваши понаехали! Почему вы с ними не работаете? Почему они тут набедокурили? Почему они русского языка не знают?»

Мы должны были создать телевидение, о котором недавно сказал президент Медведев, еще лет 10 назад. И не ждать пока президент толкнул нас, сказал «давайте создавать телеканал». И я еще не уверен, что это будет сделано.

- Кто должен выходить с инициативой о создании такого канала?

- У нас есть Совет муфтиев России, есть руководство, которое позиционирует себя как лидер российского ислама, они и должны решать этот вопрос, озвучивать проблему перед властью и взять на себя инициативу. По крайней мере, должны выступить как некий центр, привлечь кадры, найти финансы (мусульманских бизнесменов у нас море), договориться с властью. Я думаю, что все-таки в Совете муфтиев начнутся какие-то подвижки в этом направлении, раз уж дело дошло до президента. Тем более, в интересах и мусульман, и власти, и вообще российского государства, чтобы ислам был вписан в структуру современного государства, иначе такие проблемы, которые у нас существуют на Кавказе с так называемым «джихадизмом», когда молодежь уходит в горы, будут продолжаться.

- На Ваш взгляд, позволяют ли законодательные условия в России реализовывать мусульманам предписания своей религии в полной мере?

- Я убежден, что с точки зрения закона никаких проблем в принципе нет. В Российской Конституции сказано так: любой российский гражданин имеет право верить, исповедовать и действовать в соответствии со своим вероубеждением. Вот это «действовать» есть в конституции далеко не каждой страны мира. То есть мы имеем право действовать и жить по шариату. Есть исламское наследие – 1400 лет, есть российские современные условия. Надо это наследие к этим условиям применить. С точки зрения закона, с точки зрения шариата непреодолимых принципиальных моментов нет. Но у нас должны быть свои правозащитники, адвокаты, юристы…

Почему наши книги запрещают? Потому что есть определенное лобби, которое над этим «работает». А если у нас будет в каждом месте юрист, мы будем ставить в каждой точке пикет, будем забрасывать власти обращениями, писать на сайт Президента, если завтра миллион мусульман выйдет на митинг с плакатами «требуем наши книжки не запрещать!», тогда они будут просто вынуждены реагировать. Главное, эту систему, работу грамотно построить. Влияние ислама станет еще большим, и, самое главное, оно будет позитивным для всего российского общества, будет способствовать привлечению тех этнических мусульман, кто сейчас не в исламе. И не мусульмане поменяют к нам отношение, ведь у людей зачастую создается представление о нас, исходя из бытового общения. Если они увидят, что мусульманин - это не тот оборванный мигрант, который по-русски не может говорить и приходит молиться на газетке возле мечети, когда они увидят, что это - образованный, грамотный, успешный, производящий достойное впечатление человек, то будут и нормально относиться.

- Абдулла-хаджи, Вы в Саратове не в первый раз. В 2007 году Вы уже посещали наш город. Может быть, заметили какие-то изменения, положительные или отрицательные, но так или иначе касающиеся джамаата?

- Вы это хорошо сказали про джамаат. А то в некоторых регионах бываешь и видишь, что там джамаата нет. Есть просто масса мусульман, которая концентрируется где-то около мечети, а организма единого, настоящего джамаата с лидером нет. Люди не взаимодействуют. В Саратове, АльхамдулиЛля, чувствуется, что такой организм есть, что люди связаны: молодежь, женская часть, старики, бизнесмены, имамы - все более-менее структурировано и действует в едином направлении. И я вижу, что он развивается. Когда я приезжал в последний раз в Саратов, не было ни кафе, ни магазина женской одежды. Появился сайт, есть передача на областном РТР, разработана программа по основам исламской культуры. И сам по себе саратовский исламский центр отличается от тех же центров в других регионах. Здесь есть и конференц-зал, и медресе… А во многих регионах просто мечеть: пришел-помолился. И хорошо, если успел помолиться, а то еще могут на ключ мечеть закрыть. Или если только сторожа найдешь, то почитаешь намаз. А ведь мечеть не считается культовым местом. Она должна быть коммуникативным центром, местом общественного собрания мусульман.

- Вы правы, а ведь очень часто приходится слышать, как люди возмущаются, не понимают, зачем около мечети нужно кафе, магазин…

- Это очень вредное влияние христианского представления о храме. Это значит, что христианское мировоззрение настолько глубоко проникло в наше сознание, что мы даже не понимаем сущности, предназначения мечети. А ведь разделение на светское и духовное чуждо исламскому мировоззрению. Во времена Пророка (с.а.с) проведение намаза было далеко не первой функцией мечети. В мечети и праздники проводились, и свадьбы, и спортивные тренировки. Она была политическим, судебным центром.

Почему мусульмане-бизнесмены должны искать кадры через газеты? Это можно делать через мечеть. Для этого имамы должны знать тех людей, кто к ним приходит, какое у них образование, чем они могут быть полезны, на что они способны, чтобы они этих людей сводили. Пока духовные организации не будут полезны, пусть даже в самом бытовом, меркантильном, коммерческом смысле, мы не сможем выйти на те слои этнических мусульман, у кого сердца пока не открыты для религии.

- Получается, это своего рода даават?

- Да, конечно, это, в том числе, даават. Через практику. Любая идеология – это, прежде всего, пример, практика. Люди смотрят, как теория работает на деле, и это их привлекает. А иначе будут только пустые слова. Сейчас есть тип людей, у которых особая потребность в духовном опыте, но их всего 5-10%. Остальная часть людей другого склада, к ним нужен свой подход. Ведь даже Пророк (с.а.с) очень прагматично, практично рассуждал: кого-то он привлекал в ислам через подарки, кого-то - через возможность получить бизнес. Он выстраивал такую систему, когда каждый отдельно взятый член джамаата работал на своем месте и приносил пользу всему исламскому проекту. Если у нас в России появится такая система, то будет и совсем другой эффект от этих 20 миллионов мусульман. Надо брать пример с иудеев. У них, например, есть Российский еврейский конгресс. Туда входят разные люди, и религиозные, и нерелигиозные, разных профессий, разного возраста. Но в целом они работают на одну идею, на один проект. Такая лоббистская структура нам тоже очень нужна.

Беседовала Светлана Сергеева