Как совместить хиджаб и руководящую должность в нерелигиозной организации? Какой он, женский джихад? Почему никогда не стоит опускать руки? Можно ли за один месяц собрать 14 миллионов рублей на лечение ребенку? И всегда ли нужны деньги, чтобы помогать?
Об этом и многом другом «Ансар.Ru» рассказала руководитель астраханского благотворительного проекта «Я с Тобой!» и активистка мусульманской общины региона Гэльсу Сулейманова.
Сотрудники называют ее «ледокол «Арктика» за упорство в достижении целей и несломляемый дух. Но, несмотря на сильный характер, Гэльсу – обычная мусульманка, со свойственными каждой представительнице прекрасного пола эмоциональностью, скромностью, чувствительностью и милосердием; и наша сестра по вере, которая не представляет свою жизнь без помощи ближним и считает, что не имеет права тратить данное Всевышним время на просмотр телевизора и беспечные разговоры.
Именно эти качества и определили в 2006 году род деятельности героини «Ансар.Ru»: Гэльсу, к слову, инженер по образованию, нашла свое призвание – это помощь детям. С тех пор эта неутомимая и энергичная мусульманка совместно с единомышленниками ежедневно занимается волонтерской деятельностью, оказывая моральную и финансовую поддержку онкобольным детишкам Астраханской области. И сегодня, спустя годы, благодаря кропотливому труду и ответственному подходу к своей работе движение в регионе знают все.
Об астраханском волонтерском движении (АВД) «Я с Тобой!», которому в декабре исполнилось семь лет, и его лидере впервые я, к своему стыду, услышала на Всероссийской мусульманской конференции «Роль женщины в современном обществе», где Гэльсу присутствовала в числе почетных гостей. Выступление астраханской активистки, в котором она поделилась опытом работы и рассказала о буднях мусульманки-лидера, участницы форума называли одним из лучших. И, конечно, нам захотелось расспросить Гэльсу поподробнее о ее пути к своему призванию, о взглядах на жизнь и планах на будущее.
- Гэльсу, расскажите, как появилась у вас идея создать такую организацию? Почему именно дети? Почему онкобольные? Что стало импульсом, с которого все началось?
- Все началось с моей семьи. Идеи создания волонтерского движения у нас изначально не было. Просто однажды мы - мама, папа и две моих сестренки - сидели, пили чай и буквально одновременно выразили мысль, что хотим свое свободное время и свободные деньги направлять на помощь людям. По мере обсуждения мы пришли к мнению, что в первую очередь необходимо помочь самым незащищенным слоям нашего населения – детям. Это было в 2006 году.
Мы решили собрать информацию об одном детском доме для умственно отсталых детей и узнать их потребности. А также предложили поучаствовать в этой кампании своему окружению. Наши близкие и друзья отозвались очень положительно, некоторые внесли свой финансовый вклад. Мы на эту сумму приобрели то, что требовалось детскому дому, в частности, необходимо было обновить игровую комнату.
Спустя некоторое время мы узнали, что в Астрахани в областной клинической больнице имени Селищевой есть онкоотделение и предложили провести собственным усилиями праздники для детей, эту идею поддержало руководство отделения. С той поры и началась наша деятельность.
- Какова ситуация с окнологическими заболеваниями в России и в вашем регионе в частности? Как часто такие недуги обнаруживают у ребятишек?
- Каждый год в России заболевает до 5 тысяч детей. Я не отслеживаю статистику по Астраханской области, но могу сказать, что количество ребятишек, больных раком, увеличилось. Чаще всего при этом у них диагностируется лейкоз - он на первом месте – и опухоли различных органов. В последнее время много детей с опухолью головного мозга.
- Чем именно вы занимаетесь в рамках организации? У вас большая команда?
- Сегодня в движении работает более 300 обученных волонтеров в возрасте от 14 до 70 лет. Причем это люди самых разных национальностей, вероисповеданий и профессий: среди волонтеров есть предприниматели, преподаватели, водители, инженеры, программисты, домохозяйки и даже сотрудник министерства транспорта.
В АВД «Я с Тобой!» действует четыре основных направления – это госпитальное волонтерство - работа с детьми в больницах, ремиссионное волонтерство – работа с детьми в период временного выздоровления, больничная клоунада и креатив-группа, которая разрабатывает различные мероприятия.
Приходя к детям, мы пытаемся создать для них приятную, уютную атмосферу. Общаемся, приносим подарки, проводим праздники, мероприятия. К примеру, мы занимались мыловарением, заливали мыло в гипсовые формочки, которые детишки потом разукрашивали. Занимались твистингом - моделированием из воздушных шаров, устраивали игры. Наша задача - доставить удовольствие детям и отвлечь их от больничных стен, в которых они находятся неделями, месяцами, а кто-то и годами, дать детям то, что они могут делать в обычной жизни.
Кроме того, мы по мере необходимости ведем сбор средств на лечение больных детей. В прошлом году мы собрали рекордную сумму на лечение ребенка – 14 миллионов рублей. И все это в течение месяца.
В 2012 года запустили донорскую программу, и теперь у нас ежеквартально проходят донорские акции. Мы приглашаем как жителей города, так и различные предприятия, вузы помочь в сборе крови для больных детей.
Как показал опыт, население приходит с большим желанием – каждый раз кровь сдают более ста человек. Люди начинают понимать, что могут помочь другому человеку, даже не имея финансовой возможности, они могут прийти и сдать кровь - тот жизненно важный материал, который необходим всем, в том числе и детям. Поэтому мы решили, что донорская программа теперь станет нашим постоянным пятым направлением деятельности.
Последний раз такая акция, кстати, состоялась 5-6 декабря.
- В чем заключается суть больничной клоунады? Она похожа на то, что люди видят в цирке?
- Больничная клоунада - это не представление, это не обычный клоун-аниматор, это и психолог, и социолог, и в какой-то степени медицинский работник. Это целая сфера деятельности, работа не только с детьми, но и с родителями.
Цель такого клоуна – сделать так, чтобы ребенок психологически приблизился к тем условиям, в которых он будет находиться длительное время, а те вещи, которые он воспринимает как страшные, например, капельница, халат или маска врача, сделать «добрыми».
Например, наши клоуны превращают капельницы в различных забавных зверей, а маски разрисовывают. После этого, когда к ребенку придет доктор в маске и со шприцом, он уже не будет так бурно, агрессивно реагировать на медицинские инструменты и элементы одежды.
Кстати, «Я с Тобой!» первыми открыли подобное направление в наших больницах. Мы запустили эту программу лишь год назад, сейчас совершенствуем ее, ставим «на рельсы».
«Мы абсолютно честны с обществом»
- Вы сказали, что смогли за месяц собрать 14 миллионов. Как вы призываете людей жертвовать деньги? Все-таки действительно внушительный результат.
- Есть два варианта. Первый: вы работаете с бизнес-сообществом, с руководством предприятий, делаете соответствующую рассылку в интернете, выступаете с обращениями посредством писем или же личного посещения. И второе: это работа с населением.
Первая часть вопроса решается просто - у нас есть определенная база данных, мы составляем письма и направляем их в организации. В случае с ребенком, для которого было собрано 14 миллионов, мы обратились за помощью к губернатору, и он попросил все организации, предприятия, учреждения перечислить определенную сумму ребенку.
С населением в основном мы работаем через социальные сети, объявления, которые расклеиваются по городу, в магазинах, в торговых центрах и так далее. Также мы проводим благотворительные ярмарки, на которых, как правило, представлен товар «хэнд-мейд»: картины, вязаные вещи, бижутерия, магниты - все, что изготавливается мастерами Астраханской области. Однажды мы продавали эксклюзивные кружки, на которых были изображены картины одного из наших подопечных.
Когда у нас идут крупные сборы, мы ежедневно отчитываемся перед населением, сообщаем, какая сумма собрана, откуда эти деньги поступили, сколько средств осталось собрать и так далее. Мы абсолютно честны с обществом, откровенно ведем диалог с населением, информируем о каждом нашем шаге в онлайн-режиме. Наша цель - сделать людей нашими виртуальными волонтерами и союзниками.
Мы работаем и со СМИ, даем объявления в газетах, обращаемся на радио. То есть используем все ресурсы. Причем нам помогают люди из разных регионов. На нашей страничке в Одноклассниках 5 тысяч подписчиков, и только 40% из них - астраханцы.
- Многим детям удалось помочь материально?
- Мы не ведем такую статистику, но мы оцениваем тот фонд, который был выделен детям с помощью населения. Недавно мы посчитали - это составило более 15 миллионов рублей, включая те 14 миллионов.
Причем мы помогаем не только непосредственно детям, но и самой больнице. Мы приобретали кулер, телевизор, шкафчики для переодевания, дорогостоящее оборудование – инфузоматы, без которых химиотерапия в принципе не возможна, и пр.
Кроме того, дети постоянно ездят на лечение в Москву, и расходы на поездки им не покрываются. Вообще-то государством предусмотрена оплата дороги больному ребенку, но только один раз в году и только плацкартом, который при онкологических заболеваниях противопоказан, потому что у таких детей ослабленный иммунитет.
К примеру, недавно к нам обратился ребенок с раковой опухолью глаза: у него сейчас стоит протез, который нужно менять с периодичностью один раз в полгода, а для этого надо ездить в Москву, да к тому же и жить там в течение нескольких суток. А без финансов это нереально.
- Россияне предпочитают проходить лечение в местных клиниках?
- Люди обращаются в российские клиники, когда есть какая-то перспектива. Но нередко родители поздно обнаруживают, что ребенок болен. Когда наши врачи уже не могут помочь, приходится обращаться в зарубежные клиники. Наша медицина, конечно, старается дотянуться до мирового уровня, но...
Возможно, кто-то захочет обвинить меня в непатриотичности, но пусть пройдет своими «ногами» путь семей, которые сталкиваются с этим диагнозом. Уверена, что если встанет вопрос о том, где пройти лечение и выжить после него, ответ будет не в пользу российской медицины, к сожалению.
- У вас открыт счет, куда можно перечислить средства?
- Мы собираем финансы только на расчетный счет родителей или опекунов, с деньгами как таковыми мы не соприкасаемся, поскольку наше движение – пока незарегистрированная общественная организация. Но отслеживаем все поступления, берем выписки, квитанции, работаем с банками.
В ближайшее время мы планируем начать работу по регистрации. Это главная цель АВД в 2014 году. В связи с этим еще в ноябре состоялось собрание актива нашего движения, по результатам которого мы подписали протокол об учреждении Астраханской региональной благотворительной общественной организации помощи детям с онкогематологическими и иными заболеваниями.
Этот вопрос поднимался уже давно. Но виновником того, что организация все это время была незарегистрированной, являюсь я, так как для того, чтобы стать руководителем, мне нужно было подготовиться. Тем более, что в моих планах этого не было. Я хотела быть инициатором проектов и идей, направлять и участвовать. А директор должен заниматься и юридическими вопросами.
Поэтому я работала над собой, мне нужно было понять, что другого пути нет: назад мы идти не можем, а продвигаться дальше можно лишь в рамках правового поля. Регистрация нужна в том числе и для того, чтобы открыть свой расчетный счет, куда будет идти постоянный финансовый поток. Обычно средства собираются единовременно, только в рамках акции для определенного ребенка, и в течение года никаких постоянных поступлений финансовых средств нет. Поэтому расчетный счет необходим, об этом нас просили многие предприятия, юридические лица, которые хотят перечислять финансовую помощь с расчетного счета на счет. Мы решили, что не можем не учесть эти пожелания.
Кроме того, мы сможем участвовать в различных грантах, программах федерального уровня. В этом есть плюсы, и мы хотим ими воспользоваться. Хотя в целом считаем, что людям можно помогать и без регистрации, безо всяких статусов.
- На какие средства сегодня существует ваше движение?
- Сейчас это в основном пожертвования, хотя раньше зачастую мы даже на проезд и телефонные звонки тратили свои средства, на семинары по благотворительности ездили за свой счет.
- Вы сказали, что работаете с населением через социальные сети. Сегодня в интернете распространились онлайн-мошенники, которые пользуются бедой людей и начинают «собирать средства на лечение» в свой карман. Вам не приходилось сталкиваться с такими плагиаторами?
- С мошенниками мы, к сожалению, тоже столкнулись, это было как раз на сборе 14-ти миллионов. Наше обращение с просьбой помочь ребенку полностью скопировали, исправив только номер телефона, на который нужно было направлять финансы и который был привязан к банковскому счету. Хорошо, что добрые люди заметили различие и сообщили нам. Я вышла на этого человека, подала в полицию заявление о мошеннических действиях, но, к сожалению, этого человека не привлекли к уголовной ответственности, так как сумма переведенных ему средств была небольшой. Правда, в полиции мне пообещали, что этот человек никогда больше не будет заниматься подобным вещами.
Также мы обязательно проверяем и данные тех, кто обращается за помощью, и многие сильно обижаются, если мы отказываем. Прежде чем приступить к работе с определенной семьей, мы берем все соответствующие документы, созваниваемся с лечащим врачом ребенка, узнаем, действительно ли семье необходима помощь. Только после этого начинаем полномасштабный сбор.
- По каким причинам вы можете отказать?
- Причин может быть много. Это и недостаток документов, это, может, и не совсем грамотная оценка обращающихся положения дел, диагноза. Был случай, когда мы посчитали, что для данного ребенка нет необходимости в дополнительном финансировании, несмотря на чрезмерную настойчивость родителей. Есть процент людей, которые желают воспользоваться в своих корыстных целях сложившейся ситуацией. Бывает, к нам обращаются категории населения, с которыми мы не работаем, к примеру, многодетные семьи. Мы работаем исключительно с онкобольными детьми в вохрасте до 18 лет. Поэтому мы перенаправляем такие семьи в другие волонтерские движения, фонды помощи, органы социальной поддержки.
Стопроцентное попадание
- АВД «Я с Тобой!» сотрудничает с другими благотворительными организациями, принимает участие в каких-либо общественных акциях и мероприятиях?
- Да, мы регулярно участвуем в различных акциях, форумах, конкурсах, благотворительных вечерах, которые в том числе проводим совместно с другими волонтерскими организациями.
Несколько лет назад АВД «Я с Тобой!» организовывало флешмоб. Мы надевали маски и ходили в таком виде по Астрахани, таким образом мы выразили поддержку больным детям, которые вынуждены постоянно носить эти маски, из-за чего их часто чураются люди, и привлекли внимание к проблемам онкологии.
Также мы ежегодно принимаем участие во Всемирных спортивных Играх Победителей. Их проводит фонд «Подари жизнь» для детей, которые страдают онкозаболеваниями или прошли через это испытание. На соревнования приезжают дети из разных стран – Германии, Болгарии, Польши и пр. Мы также собираем своих астраханских подопечных, которым по медицинским показаниями разрешено ехать, и они участвуют в соревнованиях.
- По каким видам спорта проходят состязания?
- Это стрельба из пневматического оружия, Плавание, легкая атлетика, настольный теннис, футбол и пр.
Когда мы первый раз участвовали, в нашей команде было 6 человек. Это была самая маленькая команда на играх, и, представляете, мы завоевали 6 медалей - стопроцентное попадание. Второй раз я привезла 8 детей, и мы взяли 10 медалей. Тоже лучший результат из расчета на число участников.
- Такие поездки, наверное, положительно сказываются на состоянии ребят?
- Детям это, безусловно, нужно. Они еще только летят в самолете домой после игр и уже просят меня взять их на следующий год. Потому что они подружились с детьми из самых разных стран, у них много идей и планов, они жаждут продолжить общение. Они увидели, что сотни детей точно так же как и они прошли через очень нелегкое испытание в жизни, и они полны энергии и идут вперед. Эти события очень красочны и масштабны даже для взрослых, не говоря о детях. После таких встреч идет позитивная волна, которой хватает на весь год.
Не менее важны такие поездки для родителей. Для них на играх организована специальная программа, они между собой общаются, делятся переживаниями и словами поддержки, тем более что для многих такой выезд – это редкость.
«Приятная миссия - пройтись по улице в платке»
- Темой вашего выступления на конференции был вопрос создания положительного образа общественной организации. Помогает ли ваше движение в распространении положительного имиджа ислама? Ведь руководитель, лицо организации - то есть вы - мусульманка.
- Цели - привлечь в ислам как можно большей людей посредством деятельности в организации - у меня нет. Я занимаюсь волонтерством, прежде всего, потому, что мне это нравится, потому, что этого требует что-то внутри меня. Но, видимо, получается и так, что основным моментом, а не второстепенным, как мне раньше казалось, является именно формирование положительного образа мусульман.
Достаточно того, что руководитель организации - женщина в хиджабе. Когда человек видит сильную организацию с сильным руководителем, который к тому же позиционирует определенное мировоззрение, у людей начинают возникать соответствующие внутренние вопросы. А если есть вопрос, он хочет получить на него ответ. И у нас были примеры принятия ислама волонтерами, и в ислам приходили не один и не два человека.
Вообще у нас, у женщин, очень приятная миссия - пройтись по улице в платке, для того, чтобы у людей возникли мысли о религии, и они начали размышлять.
- То есть вы призываете своими поступками?
- Да, но нецеленаправленно. У меня немного партизанская работа. (Улыбается.)
Мы не говорим, мол, «видите, какие мусульмане хорошие, помогают людям», поскольку обязанность каждого человека - помогать. Милосердие, проявление мягкосердечия – это одно из качеств любого человека, ну, а верующего человека тем более.
- Не отталкивает ли платок потенциальных волонтеров? Не бывают ли среди них предрассудки по поводу мусульман?
- Может быть, такие случаи и были, но нам об этом неизвестно. К нам приходят те, кто действительно хочет работать. У нас очень дружная команда, есть разные люди, мусульмане, христиане, но все они счастливы, что попали в нашу команду. Мусульмане в офисе совершают намаз, для этого у нас есть два коврика, и все сотрудники воспринимают это нормально и не обращают внимания.
В нашем движении работают в основном верующие люди, атеистов либо нет, либо они умалчивают об этом. К нам приходят, в основном, глубоко верующие мусульмане или глубоко верующие христиане. Но все - с желанием помогать детям.
- Как в целом в Астрахани обстоят дела с отношением к хиджабу, как реагирует общество на покрытых девушек и женщин?
- В Астрахани очень много мусульманок, как приезжих, поскольку рядом Казахстан и Кавказ, так и местных девушек, женщин, которые этнически являются мусульманками или же приняли ислам. И если говорить об отношении астраханцев, то я не могу сказать, что в регионе очень наряженная обстановка, все-таки Астрахань - мультикультурный город. Непонимание, отчуждение чувствуется обычно тогда, когда в обществе происходят какие-либо негативные события.
Я ношу хиджаб больше 15 лет. Конечно, за это время бывали подобные случаи. Например, когда я работала в администрации города, на улице, по дороге на службу, на меня натравили бойцовскую собаку. Это случилось после взрыва 9-этажек в Московской области. Сейчас, после событий в Волгограде, агрессивный фон в России снова набирает обороты. Многие мусульманки говорят, что на них косо смотрят, люди находятся в напряжении в их присутствии, скрупулезно рассматривают. С одной стороны, это хорошо, потому что люди думают о своей безопасности, но с другой стороны, это неприятно нам, мусульманкам, которые знают, что ислам никаким образом не относится к террористическим движениям, взрывам и так далее. Я сама сейчас не передвигаюсь на общественном транспорте, альхамдулиЛЛЯХ, меня в этом плане устраивает автомобиль, я чувствую себя в безопасности за рулем своего авто.
Проблема с ношением хиджаба существует и в образовательных учреждениях Астраханской области. Я знаю, что в одном из районных центров в этом учебном году девочек в платках не пустили в школу, аргументируя это тем, что ношение хиджабов у них «запрещено Уставом» и они не будут учить детей в такой одежде, предложив поменять школу. Однако, следует учесть, что ребенок, во-первых, уже привык к своему классу, а во-вторых, другие школы расположены далеко от места жительства ребенка. Печально, что все это обнаружилось 1 сентября, когда счастливый российский ребенок спешил на День Знаний, а ему указали на «выход».
Относительно более старшего поколения, которое учится в вузах, могу сказать, что студенты тоже сталкиваются с запретами. Официально эта проблема нигде не поднимается, но мы знаем девушек, которых попросили или покинуть учебное заведение, или снять хиджаб. Мало того, я знаю даже одну учительницу, которую попросили привести свой внешний вид, как они говорят, в соответствие со светским образом жизни. Хотя педагоги, которые носят хиджаб, интеллектуально не отличаются от тех, кто его не носит, а может быть, они даже более дисциплинированы и имеют более высокие моральные качества. Я считаю, что в школе учителям также надо ввести форму. Я, да и многие из нас, видели учителей, одетых в экстремально вызывающие одежды. Им место было где угодно, но не там, где наших детей, в том числе, учат быть Человеком. После этого возникает вопрос о том, зачем же в действительности так стараются ввести запреты на скромность и почему только для людей, исповедующих ислам? Коснутся ли эти запреты тех, кому по медицинским, к примеру, показаниям нельзя оголять кожный покров своего тела? Как быть тем, кто страдает алопецией, проходит курсы химиотерапий или же восстанавливается после них и вынужден ходить, покрывая голову?
- Какую позицию занимают духовенство, мусульмане по данному вопросу?
- В Астрахани, несмотря на то, что большой слой населения исповедует ислам, мусульмане не объединены в один большой кулак. Это очень заметно, потому что любые события - эпопейные, скажем так, которые происходят в России или в мире, не находят среди верующих должного отклика. Да, говорят: нужно сделать то-то, написать письмо, высказать свою позицию... Но дальше слов дело не идет.
- То есть активность общины невысока?
- К сожалению, да. Но, безусловно, есть отдельные имамы, активные братья и сестры, которые работают, стараются, проводят занятия по Корану, устраивают исламские праздники для детей астраханских мусульман, но все это происходит автономно.
- Я знаю, что вы тоже внесли лепту в развитие ислама – открыли сайт «Ислам 30. Сайт мусульман Астраханской области».
- Да. Мы сами его разработали в еще 2010 году, точнее мой муж, он программист. Сам разработал и работает над ним в меру своих возможностей. Мы освещаем важные события в регионе, на сайте также есть форум, где можно общаться, оставлять комментарии, люди привыкли и к расписанию намазов - это на данный момент единственное место, где его можно посмотреть.
И кстати, когда на Ставрополье началась кампания по борьбе с платками, мы выложили на сайте свою позицию по поводу запрета хиджаба. Мы прекрасно понимали, что этот запрет просто «обкатывают» на одном регионе, а дальше будут распространять по всей стране, поэтому решили подготовить «подушку безопасности», выразив свое несогласие с такой тенденцией.
- Вы как-то координируете работу сайта с РДУМ Астраханской области?
- Нет, это полностью наш собственный проект, мы не сотрудничаем с духовным управлением или другими религиозными организациями в плане того, каким образом вести политику интернет-ресурса. Важные события всегда выделяем, а также размещаем информацию о работе РДУМ АО, которая интересует посетителей сайта.
«Я мыла посуду и просила Всевышнего, чтобы он дал мне возможность иметь детей»
- Одним из главных вопросов, которые поднимались в ходе всероссийской конференции, был вопрос о том, может ли мусульманка совмещать семью и активную общественную деятельность, бизнес и пр. Существует ли в этом вопросе, на ваш взгляд, «золотая середина»? И как лично вам удается совместить работу, проекты и дом? Поделитесь секретами.
- В первую очередь, безусловно, ведомство каждой мусульманки, ее поля деятельности – это ее семья и дети. Замечательно, если человек полностью живет этим, видит в этом развитие и ему больше ничего не нужно. Но Всевышний сделал людей разными – у кого-то есть хобби, у кого-то - таланты, и если женщина может совмещать два понятия – семья и потребность в самореализации, то считаю, что это просто необходимо развивать.
У нас есть соответствующие примеры сподвижниц пророка, мир ему: одна из них возглавляла армию мужчину и даже скакала впереди воинов и призывала на битву. Есть много примеров того, что женщины-мусульманки занимались образованием и т.д.
Всевышний в Коране говорит о таком понятии, как джихад, и Он обращается не только к мужчине, но и к женщине. Джихад в нашем понимании – это в первую очередь даават, саморазвитие и полная покорность Всевышнему, исполнение того, что Он требует. И в наших реалиях, когда мы, мусульмане, буквально загнаны в угол, когда идет волна исламофобии, не только мужчина, но и женщина может противостоять этому, но более мягко и чутко — в важнейших областях бытия: бытовой и социальной сфере.
Моя сфера деятельности - это благотворительность. И если посмотреть статистику, то в основном (90-95%) в этой сфере работает женская половина человечества, несмотря на то, что это достаточно сложная работа.
Но у меня замечательная семья. Муж разделяет мои начинания. Конечно, поначалу было тяжело, особенно первые года два, когда фактически 100 процентов объема работы ложилось всего на несколько человек. Кроме того, многие люди, когда я занялась благотворительностью, говорили, что девушка в хиджабе и сильная общественная организация - вещи несовместимые. Но если у вас есть вера в душе, если у вас есть стержень и вы найдете сильных единомышленников, то все возможно.
Сейчас мы уже научились работать, создали пять направлений, о которых я говорила. Сама работа стала намного легче, эффективнее и масштабнее. Мы «вырастили» таких людей, которые работают с нами на одном дыхании, работают с одной единственной целью – помочь ребенку. И количество людей увеличивается. Это, как мне кажется, свидетельствует о том, что мы идем по правильному пути.
Да, у меня достаточно насыщенная жизнь. Я очень поздно засыпаю, иногда в два часа ночи или в три, поскольку большой объем работы делается ночью - когда дети спят, все сытые и довольные, и я могу спокойно сесть поработать за компьютером или составить план на следующий день.
Но, повторюсь, все люди разные. Недавно общалась с женщиной. Ей 36 лет. Когда я предложила ей поучаствовать в одном из наших проектов, она сказала – я уже старая, мне достаточно прийти домой, попить чай и посидеть, «пощелкать» телевизор.
Лично меня такой ритм жизни абсолютно не устраивает.
- Работа с больными детишками, как вы уже сами отметили, достаточно сложная в психологическом плане. Далеко не каждый может длительное время наблюдать состояние таких ребят и сохранять трезвый взгляд на свою работу. Где вы берете моральные силы?
- В нашем движении есть люди, которые никогда не пересекаются с детьми в больницах. У нас очень много вакансий - от дизайнеров до журналистов, они не ходят в больницу, понимая, что психологически не смогут выдержать вида больных детишек.
Я тоже человек очень эмоциональный, моя семья не даст соврать. Был один момент, который я очень хорошо запомнила. Мы пришли в отделение как раз перед новым годом, дети были нарядные, пели, танцевали, получали подарки. Среди них я увидела маленьких девочек после химиотеапии и их лысые головки, на которых только-только пробивался пушок и были надеты ободочки. Конечно, зрелище не для слабонервных. И в тот момент, когда накатили эмоции, в голове появился маячок – «ЭТО МОЯ РА-БО-ТА!». Крупными буквами. «Я здесь не для того, чтобы переживать, а чтобы помочь детям сражаться с их болезнями и подарить позитивные эмоции».
Когда ты делаешь что-то, то должен быть результат. Если же хочется просто поплакать, похныкать и проявить жалость – это ни к чему не приведет. Поэтому нужно идти к цели и отметать то, что мешает, а слезы и уныние мешают работать, это однозначно.
Я вообще люблю детей. Помню себя подростком. Я стояла мыла посуду, и у меня почему-то вдруг возникла мысль: а что, если Всевышний не даст мне детей? И я начала плакать. Мне было 13-14 лет, но видимо, Всевышний закладывает в девочку материнский инстинкт с самого рождения. Я мыла посуду и просила Всевышнего, чтобы он дал мне возможность иметь детей. Может быть, в том числе благодаря этому инстинкту есть потребность помогать. Понимаешь, что ты не можешь то, что дал тебе Всевышний, положить на полку, и оставить - пусть пылится. Если Всевышний дает тебе возможность идти этим путем, значит, нужно это делать.
Безусловно, были моменты, когда хотелось все оставить. Мы все люди, не роботы. Но это забывается, проходит с очередным звонком родителей больного ребенка. Обычное «спасибо» от малыша или его мамы-папы поднимает и ведет вперед к новым историям.
Когда говорят, что все напрасно...
- Вы работаете 7 лет. Сколько у вас за это время было подопечных, с кем вы работали?
- Думаю, что число детей, с которыми мы работали, оказывали психологическую помощь, организовывали праздники и так далее, перевалило за сотни. Если говорить только о непосредственной помощи тем, кто находится в онкоотделениях, то, думаю, их около 50. И кстати, со многими семьями со временем установились дружеские отношения, с некоторыми мамами мы уже давно на «ты» и «чмокаемся» при встрече. Кто-то и после выздоровления ребенка продолжает с нами сотрудничать в помощи другим детям.
- Каким был самый запоминающей случай в вашей волонтерской практике?
- Когда у нас в России отказываются от лечения детей, говоря родителям: «Мы ничем не можем помочь, ваш ребенок через два месяца или через полгода умрет, все будет зря», как правило, им бывает некуда обратиться, потому что ни один суд в их жалобы не примет. Тогда они обращаются в волонтерские движения, хотя мы в принципе тоже мало чем им можем помочь, кроме как информационно и скоординировать. В частности, мы начинаем собирать деньги на лечение. И снова некоторые люди говорят: «Зачем вы собираете деньги на детей, которых скоро не станет? Не лучше эти деньги потратить на тех, у кого есть шанс выжить?» Но я не понимаю таких разговоров, потому что это не нам решать - кому выжить, а кому нет.
У нас был подопечный, мальчик Володя Чуркин, врачи сказали, что он не проживет и месяца. В Астрахани его не принимали, потому что не знали, как лечить, в Москве - отказывались, говоря, что ребенок «не жилец», и они не могут его взять.
Была тяжелая ситуация. Родители решили продавать дом, чтобы собрать деньги, я им объясняла, что это займет слишком много времени, заставляла включать разум.
Тем временем у ребенка началась температура. И мы пришли к выводу, что они должны садиться на поезд и ехать в Москву. Они поехали, падали ниц перед директором РОНЦ им. Н.Блохина (Российский онкологический научный центр - прим.ред.). Там им отказали. Далее на метро везли сына в РДКБ (Российская детская клиническая больница – прим.ред.) – им снова отказали.
К тому времени он уже не мог ходить, и у родителей началась истерика. Ситуация требовала быстрого разрешения, счет шел буквально на часы, потому что ребенку становилось все хуже.
Ночью, если быть точнее, в 3.15 утра, я написала о ситуации губернатору Астраханской области - в его блог, а утром, в 8 часов, позвонила в региональное министерство здравоохранения. Когда секретарь спросила: «По какому вопросу?», я ответила: «По вопросу жизни и смерти ребенка», после чего она меня переключила на министра. Мы пообщались с ним, и я в ультимативной форме сказала, что если ситуация с Володей не решится до 12 часов дня, то мы всем своим волонтерским движением идем выть у губернатора под дверью. Министр уверил меня, что займется этим вопросом.
В 12 часов он, конечно же, не был решен. Ко мне стали сыпаться звонки от Уполномоченного по правам человека, главного врача одной из астраханских больниц... Итогом этого стало то, что мне позвонил отец ребенка Василий и сказал, что Володю взяли на лечение, но во взрослое(!) отделение РОНЦ им.Блохина. Это исключительный случай.
«Но нам сказали, что он умрет», - слышу в трубке. Я ответила: «Василий, соберитесь! Если есть даже один процент того, что Володя выживет, мы сделаем все возможное, потому что это не врачи решают, а Всевышний! И мы будем молиться».
После этого я позвонила министру здравоохранения области Игорю Квятковскому и поблагодарила его. На что он ответил, что добиться приема ребенка в онкологический центр было ну очень сложно, практически нереально и что все решалось на губернаторском уровне. «Но Гэльсу, вы же знаете, что все это напрасно!», - сказал он. Я спросила: «Вы уверены, что сделали все, что возможно, чтобы ребенок выжил?» Он ответил: «Да». Я сказала, что в свою очередь тоже уверена, что на 110% сделала все, чтобы создать условия для выздоровления ребенка.
Итогом этой истории стало то, что ребенок до сих пор живет, хотя она произошла в 2010 году. У него была очень сложная форма лейкоза, мальчику на тот момент было 14 лет. Это был второй рецидив, а после второго рецидива этой формы болезни обычно не выживают. Но он прошел химиотерапию и выжил. Ему сделали пересадку костного мозга, и он тоже выжил.
Я всегда вспоминаю эту историю, когда мне говорят «Не собирайте деньги детям, которым сказали, что они умрут». Мысленно думаю, что если бы все относились к чужим детям как к своим, таких разговор бы не было.
- Как сами дети воспринимают свое состояние? Есть ли среди них верующие, которые понимают, что то, что с ними происходит, зависит от Всевышнего? Вообще, насколько по своему мировоззрению больные ребятишки отличаются от других детей?
- По своему опыту могу сказать, что те дети, с которыми я общаюсь, прекрасно понимают, что с ними может случиться, оценивают ситуацию со своей детской точки зрения, по-своему обращаются к Всевышнему. Вообще, когда человек оказывается в таком положении, он так или иначе начинает тянуться к религии, задумываться о служении Богу. 80% людей принимают какую-то позицию в исповедовании религии, многие семьи обращаются к Всевышнему. Могу сказать, что онкологические больные почти все верующие. Каждый молится в соответствии с той верой, которую он исповедует. У нас есть и соблюдающие мусульмане. И кстати, мы проводим для детишек-мусульман мероприятия, посвященные Курбан-байраму, Рамадану... Среди наших подопечных есть девочка, которая недавно надела хиджаб, став половозрелой.
«Я начала изучать Библию и Бхагават-гита...»
- Расскажите о своей семье. Вы с детства воспитывались в религии?
- У нас была самая обычная семья - этнические татары. Но с детства мама мне всегда говорила – все, что ты делаешь, видит Всевышний, Он знает и то, о чем ты думаешь. Раньше намаз родители не совершали, но папа ходил в мечеть по праздникам, у него даже были из-за этого проблемы с КГБ. Пекли кайнары в Рамадан и на Курбан-Байрам - до сих пор помню запах этого печева, ходили к бабушке... Религиозные праздники, конечно, для меня выделялись из всего календарного года.
А в 90-е произошел переворот, «железный занавес» поднялся. При мечетях начали открываться различные исламские курсы. Появилась познавательная тематическая литература. Я попала в эту струю, стала посещать мечеть.
В принципе я всегда знала, что Всевышний есть, но фундаментально задумываться об этом я начала в 13-14 лет. Тогда же, кстати, начала читать Библию и даже Бхагават-гита.
- Вы находились в поиске истины?
- Нет, я была абсолютно уверена в своей религии. Я знала, что я мусульманка. Но понимала, что ислам приведет меня к тому, что я буду обязана надевать хиджаб, поститься, совершать намаз, и я знала, что мои сверстники эти начинания не одобрят. И для того, чтобы разговаривать с оппонентом на его языке, грамотно доносить истину, мне необходима была информация о религии тех людей, которые меня окружают, и я стала читать эти книги.
- То есть вы уже в таком юном возрасте задумались о том, что нужно делать даават?
- Да, я была серьезная дама. Но тогда я еще не знала таких слов как «даават». (улыбается.)
- Каким должен быть человек, чтобы работать в волонтерской организации? Работать с детьми?
- Человек, который хочет «волонтерить», должен делать это бескорыстно. У него должны отсутствовать тщеславие и потребность в пиаре.
Волонтер – это человек, который должен быть всегда на 100% в позитиве. Который должен понимать, что мы на него рассчитываем ежечасно, еженедельно, ежедневно. Некоторые думают, что волонтер – это «захотел – пришел, захотел – не пришел». В нашем движении такого нет. У нас работают люди, которым можно позвонить в час ночи и сказать – завтра ты должен быть в таком-то месте с таким-то человеком, и он пойдет и сделает то, что требуется.
Мы открыты для всех людей, рады принять каждого. В волонтерской работе каждый человек может пригодиться. Например, есть люди очень спокойные, умиротворенные, они могут сидеть долгое время с ребенком на кровати и читать книгу, вязать или вышивать. Есть люди идейные, импульсивные - они в основном работают в креатив-группе. Кто-то умеет хорошо фотографировать, кто-то знает английский язык, и хочет заниматься с детьми, кто-то статьи хорошо пишет. Поэтому каждый человек может найти свое место в волонтерской организации. Главное, чтобы у него была цель - помочь ребенку.
- Что бы вы хотели сказать нашим читателям?
- Верьте! Любите! Живите, а не существуйте! Действуйте!
- Джазаки Аллаху хайран за интервью!
