Министр иностранных дел Великобритании Дэвид Милибэнд (David Miliband), муссирует идею учреждения трастового фонда для «склонения к примирению» Талибана.
Хотя некоторые лица вполне могут пойти на это, ожидания того, что этот фонд сможет оказать сколько-нибудь заметное влияние, следует признать, выглядят довольно идеалистично.
В беседе с членами парламента Милибэнд упомянул о своих надеждах на то, что на Лондонской конференции будет одобрена, как он ее называет, «программа реинтеграции», призванная помочь правительству Кабула найти способы избежать насильственных действий в отношении жителей Афганистана, примкнувших к Талибану, но не разделяющих его идеологии, и помочь им вернуться к мирной жизни. «Талибан в значительной мере полагается на поддержку или молчаливое согласие рядовых граждан, большинство которых относятся к нему с презрением, однако опасаются репрессий с его стороны в случае оказания ему сопротивления», - утверждает Дэвид Милибэнд.
Однако не менее важно признать, что на самом деле намного чаще люди поворачиваются лицом к Талибану потому, что здесь они находят практическое решение своих насущных повседневных проблем. Власти признают, что «Талибан учреждает суды» и прочие организации местного управления на юге Афганистана, противостоящие центральному правительству Кабула и интернациональным силам. Мятежники эксплуатируют часто возникающие местные споры, которые центральное правительство не в силах разрешить, и завоевывают влияние во все новых областях, иногда вопреки этническим различиям. Местное население исходит из того, что если, оно обратится с жалобой к центральным властям, разрешение спора займет не один год.
К этому следует добавить коррупцию и некомпетентность правительства Карзая, особенно на местном уровне. Все чаще людям просто не остается иного выбора, кроме как обратиться к талибам. Даже жесткое требование соблюдения исламских законов нередко оказывается меньшим злом, чем медленное и дорогостоящее разбирательство с представителями центральной власти.
По признанию руководителей НАТО, такое теневое правление существует в 33 из 34 провинциях Афганистана.
Впрочем, они не ограничиваются вопросами правосудия. В конце декабря 2009 года старший сотрудник разведслужбы НАТО предупреждал, что Талибан «сформировал свое альтернативное правительство, с уже выбранными министрами», и оно готово принять на себя полномочия, когда ныне действующая администрация потерпит поражение. «Время истекает. Влияние Талибана ширится», - заявил он.
«Объединенный Талибан»
«Среди мятежников нет единства, - упрямо твердит Милибэнд, - организация включает несколько разнородных групп, состоящих в разных соотношениях из зарубежных солдат, представителей местных племен, лиц, занимающихся наркоторговлей и наемников, получающих не менее десяти долларов в день». Действительно, в 1994 году Талибан был основан фактически несколькими различными группами. Однако с тех пор это объединение доказало, как до, так и после войны, которую ведут США в Афганистане, что оно способно успешно справиться с таким разнообразием и даже применить его для пользы дела. Моджахеды также включали различные группировки, однако это привело к гражданской войне 1992-1996 гг. в Кабуле, унесшей десятки тысяч человеческих жизней.
Кроме того, десять долларов в день, которые представляются не бог весь какой суммой человеку западной цивилизации, в Афганистане равняются зарплате государственного чиновника, занимающего престижную должность. Оплата афганских солдат и полицейских, недавно поднятая от 150 долларов до 200 долларов в месяц, до сих пор не достигла того уровня, который обеспечивает Талибан своим наемникам. Такая разница в оплате, очевидно, увеличивает шансы Талибана на привлечение дополнительных человеческих ресурсов. Она же объясняет, почему иностранным и афганским военным властям приходится смириться с тем, что лишь 3% новобранцев для афганских вооруженных сил происходят из говорящих на пушту южных провинций Афганистана, где активность Талибана наиболее велика.
Феномен Талибана
Я, как и многие афганцы, жившие под властью Талибана, знаю, что при их режиме обычной вещью было видеть кого-нибудь из старших чинов Талибана, идущего по мостовой, с руками, заложенными за спину, без охраны, как любой простой человек. Они могут строго соблюдать законы, но остаются доступными.
Конечно, талибы никогда особо не беспокоились (как не беспокоятся и теперь) о демократии, защите прав человека или о свободе слова. Однако для большей части афганского населения, живущего в отдаленных сельских местах, эти понятия тоже далеко не относятся к числу приоритетов.
Талибан в Афганистане – это сельская религиозная группировка, и их борьба против международных сил зиждется на их интерпретации Джихада, одной из фундаментальных основ их мировоззрения. Они твердо верят в то, что борются с силами неверных, занявших их землю. Для талибов все, кто не с ними, тем самым оказываются на стороне неверных.
Поэтому чрезвычайно трудно, если вообще возможно, подкупить Талибан. Они, как миллионы афганцев, искренне верят, что и лист не упадет с дерева без позволения Хекмата, божественной мудрости, не говоря уже об их мученичестве или о смерти мирного населения в соседней деревне в результате их действий. На то должна быть Его воля, говорят они, и продолжают борьбу.
Многие афганцы, имеющие опыт жизни в Афганистане при режиме Талибана, признают, что талибы – не бюрократы и не демократы, а прагматики. Они видят проблемы и решают их своими способами.
Кто может забыть, как десять лет назад, в 2000 году, производство опиума за один год резко упало с более чем четырех тонн практически до нуля в следующем сезоне – просто в результате постановления Муллы Омара, объявившего этот продукт «харам» (грехом) и наложившим на него запрет. Такое достижение кажется больше похожим на сон, чем на реальную действительность.
Ключом к их успеху является то, что они понимают микрополитические условия на местах, в отличие от международных сил и правительства Афганистана. И они знают действительные нужды местного населения.
Реальная опасность
Несмотря на все это, многие афганцы полагают, что реально проложить дорогу к устойчивому миру можно, лишь тем или иным путем убедив Талибан сложить оружие.
Невозможно выиграть войну у людей, которые искренне верят, что «Предначертанное» должно свершиться в любом случае, – то есть невозможно это сделать только путем военных действий. Помимо учреждения фонда для подкупа талибов, которые предпочтут присоединиться к современным политическим процессам в Афганистане, правительство Афганистана и международные силу должны, видимо, уделить больше внимания проблемам, которые прямо или косвенно способствуют росту влияния Талибана.
Прежде всего, правительство и его союзники нуждаются в достижении общей и четкой договоренности о том, чего они собираются достичь в Афганистане. Они должны ответить на вопрос: что будет означать «победа»?
Опыт свидетельствует, что война в Афганистане и последующее географическое вытеснение Талибана в значительной мере способствовали радикализации других исламистских группировок в этом регионе. Продолжение войны в Афганистане может привести только к тому, что таких группировок таких группировок будет все больше и больше.
Впрочем, самая большая опасность не в этом. Несмотря на значительное сходство в структуре, идеологии и тактике, афганский Талибан все же отличается от Пакистанского Талибана, и обе эти организации отличаются от других исламистских группировок. В большинстве своем сторонники Талибана – это далеко не исламисты с далеко идущими международными политическими планами, как такие группы, как Аль-Каида.
Но продолжение войны в Афганистане даст подобным исламистским группировкам благоприятную возможность преодолеть свои различия и объединиться на почве общего дела. И в этом-то и заключается действительная опасность.
("Open Democracy", Великобритания)
