После того, как к власти в Египте пришел Абдул-Фаттах ас-Сиси, в отношениях этой страны и Саудовской Аравии начался медовый месяц. Достаточно сказать, что королевство выделило Каиру несколько крупных кредитов и вложило в египетскую экономику в общей сложности более 25 миллиардов долларов. Однако после того как Египет поддержал российскую резолюцию по Сирии в Совбезе ООН, Эр-Рияд открыто высказал свое неудовольствие. Как теперь складываются отношения двух арабских государств друг с другом и с Россией — разбиралась «Лента.ру».

В 2013 году саудовское руководство активно поддержало свержение «Братьев-мусульман», выделив значительные средства на поддержку новой египетской власти. А то обстоятельство, что в это же время Катар, сочтя произошедшие события военным переворотом, в помощи правительству ас-Сиси отказал, вызвало множество пересудов относительно нарастающих противоречий между монархиями Залива. Удивительным образом одновременно с саудовско-египетским произошло и российско-египетское сближение, несмотря даже на то, что отношения между Эр-Риядом и Москвой остаются сложными, а по некоторым вопросам страны занимают диаметрально противоположенные позиции.

Парадоксальность ситуации нуждается, конечно, в объяснениях. Что касается саудовско-египетского альянса, говоря о нем, нельзя упускать из виду историческую близость двух стран, сложное переплетение их судеб. Иногда отношения между ними становились конфликтными: в начале XIX века именно египетская армия прекратила существование первого саудитского государства, а в ХХ веке президент Гамаль Абдель Насер стал едва ли не личным врагом короля Фейсала. Вместе с тем еще со средних веков Египет во многом обеспечивал экономическое существование Хиджаза, остававшегося, как мы сегодня сказали бы, дотационной областью, куда из Египта поставлялись продукты, необходимые в том числе для обеспечения хаджа.

В XX веке, за исключением периода правления Насера, отношения складывались довольно позитивно, а со времен президентства Анвара Садата началось сближение: в Саудовской Аравии работали и работают многочисленные египетские трудовые мигранты, сегодня их более 2,5 миллиона человек. С определенного момента в Красном море началось формирование единого саудовско-египетского комплекса безопасности. Президента Хосни Мубарака, а вместе с ним египетский генералитет, бизнес-элиту страны и ее истеблишмент с королевской семьей Саудовской Аравии связывали дружеские отношения.

После прихода к власти в Египте «Братьев-мусульман» — организации, запрещенной в Саудовской Аравии, — отношения Каира и Эр-Рияда должны были бы измениться, однако все было не так однозначно. С одной стороны, новое руководство Египта сразу после революции — еще до прихода «Братьев» — взяло курс на диверсификацию международных связей. Например, были установлены отношения с Ираном: после перерыва в 30 с небольшим лет открыто прямое авиасообщение между Каиром и Тегераном, возобновились политические контакты высокого уровня. У многих тогда возникли опасения, что некоторые элементы иранской политической системы будут воспроизведены в Египте. В частности, Эр-Рияд пугало, что в Египте могут появиться аналоги таких структур, как Корпус стражей исламской революции и некоторых других.

С другой стороны, даже «Братья-мусульмане» пытались показать, что они вовсе не стремятся отказываться от сотрудничества с Саудовской Аравией и делать ставку на Иран. Более того, активность шиитских миссионеров пугала «Братьев», тем более что некоторые египетские интеллектуалы уже не раз говорили о гипотетической возможности «шиитизации» общества, хранящего память о временах правления исмаилитской династии Фатимидов. Так новые власти пытались показать, что они стремятся к многовекторной внешней политике и не порывают со старыми связями, несмотря даже на негативное восприятие Эр-Риядом движения «Братьев-мусульман». В результате именно в это время (весной 2013 года) прошли самые масштабные совместные военные учения Саудовской Аравии и Египта.

Таким образом, отношения между странами были довольно амбивалентными, причем активность «Братьев-мусульман» на иранском направлении пугала саудовцев. В результате последние оказались готовы инвестировать в новое политическое руководство Египта, требуя от него всего двух вещей: выведения из игры «Братьев-мусульман» и отказа от сближения с Тегераном. Кроме того, Эр-Рияд рассчитывал на военную помощь Каира — египетская армия, как известно, самая большая в арабском мире и лучше всех подготовлена.

Немалую роль в произошедшем сближении сыграл и личностный фактор. Ас-Сиси был долгое время военным атташе в Саудовской Аравии, у него хорошие персональные отношения с королевской семьей. Кстати, и первый после ухода «Братьев-мусульман» премьер-министр Египта Хазим аль-Беблави прожил в странах Залива около двадцати лет.

Сближение двух стран, основанное на взаимных интересах, отчасти даже на взаимозависимости их элит и позитивных личных отношениях между ними, позволяет и Каиру, и Эр-Рияду сохранять самостоятельность во внешней политике, избегая глубокого втягивания в те или иные предприятия исключительно из-за союзнического долга. Так, Египет вроде бы участвует в саудовском вторжении в Йемен, но степень его вовлеченности очень низка. Численный состав египетских военных, направленных в Йемен, — около 400 человек, что, конечно, немного, но саудовцев это устраивает.

Теперь о российско-египетских отношениях. «Братья-мусульмане» внесены в России в список экстремистских организаций, но это не мешало Москве выстраивать отношения с Каиром в тот период, когда власть там принадлежала представителям этой организации. Когда президентом Египта был Мурси, Владимир Путин с ним встречался. Тем не менее из списка запрещенных организаций «Братьев» не исключали — этот вопрос был отложен в сторону и как бы забыт. Когда же к власти пришел ас-Сиси, оказалось, что в этом списке «Братьев-мусульман» оставили не зря, и негативное отношение российского руководства к ним оказалось позитивным фактором для сотрудничества двух стран.

У Москвы и Каира есть общие позиции в плане идеологии, наблюдается определенное сближение и между мусульманскими общинами двух стран — есть схожие подходы к реформированию ислама. Очевидно, что между лидерами складываются позитивные личные отношения. Было заявлено о целом ряде экономических проектов, но о больших прорывах пока говорить рано: российско-египетское сближение во многом носит скорее декларативный, чем реальный характер. Впрочем, и поле для возможного сотрудничества между странами не так велико.

В российско-саудовском диалоге ситуация также амбивалентна. В двусторонних отношениях проблем нет: существует огромное количество соглашений, есть постоянное декларирование позитивного взаимного восприятия и возможных совместных проектов, которые, как правило, не осуществляются. Соглашения между странами в основном носят рамочный характер, поэтому отношения позитивные, но без значительной реальной основы.

По региональным вопросам позиции серьезно расходятся, в особенности по Сирии. Тем не менее обе стороны показывают, что готовы вынести сирийский кризис за скобки, взаимодействуя в остальных направлениях. Полагаю, что такой подход становится основой для выстраивания ситуативных альянсов, потому что несмотря на то, что Москва и Эр-Рияд совершенно по-разному относятся к происходящему в Сирии, они не конфликтуют на йеменском направлении: Россия по-минимуму комментирует происходящее в этой стране. При этом чем дольше длится там конфликт, тем более важным для Саудовской Аравии он становится — соответственно, значение сирийского трека для нее снижается.

Думаю, что странный треугольник Саудовская Аравия — Россия — Египет в условиях меняющегося мира и конкретно ближневосточного региона — это норма. В нынешней ситуации альянсы между странами могут возникать на одних направлениях, а на других эти страны могут входить в противоборствующие группировки. В какой-то момент в регионе будет установлен новый эквилибриум, возникнут более понятные и постоянные альянсы. Россия, не являясь региональным игроком, традиционно старалась поддерживать добрые отношения со всеми государствами Ближнего Востока и, наверное, будет стараться придерживаться этой линии и дальше, хотя в условиях участия в сирийском конфликте это затруднительно. Но от курса на равноудаленность Москва отказываться не будет.