29 ноября 2012 г. Палестина стала «государством - не членом» в составе ООН. Проект соответствующей резолюции ООН был одобрен подавляющим большинством голосов – 138 проголосовали «за», 9 «против», 41 воздержался.

Все это сопровождалось эмоциональной речью президента Палестинской автономии Махмуда Аббаса. Но несколько десятилетий назад еще более харизматичный палестинский лидер Ясир Арафат также обратился к международному сообществу за солидарностью, и это событие тоже называли историческим.

Благодаря поддержке на саммите Лиги арабских государств в октябре 1974 г., наделившей Организацию освобождения Палестины (ООП) титулом «единственного законного представителя палестинского народа», Арафат смог выступить на Генеральной Ассамблее ООН. Вопреки запалу и энтузиазму, сопровождавшему эту вновь найденную глобальную солидарность, Арафат в своем выступлении продемонстрировал уход от прежних политических и территориальных амбиций, которые Запад считал радикальными и нереалистичными.

«ООП доказала свою легитимность тем, что она представляет каждую общину, союз или группу, а также каждый палестинский талант», - сказал 13 ноября 1974 г. Арафат.

Едва ли то же самое можно сказать о Палестинской автономии Аббаса, которая влачит свое существование в результате сомнительного «мирного процесса» 20-летней давности. Когда-то успешно функционировавшие учреждения ООП практически разрушены, а палестинский национальный проект освобождения переведен в более «прагматичное» русло, в котором речь идет о самосохранении, отсутствии финансовой подотчетности и системе политического трибализма.

Аббас – не Ясир Арафат. Но, что не менее важно, Арафат 1974 года отличался от более раннего Арафата. В 1974 г. он выдвинул предложение, существенно отличавшееся от прежних намерений ФАТХ создать «демократическое государство на территории всей Палестины».

Арафат всегда предусмотрительно приукрашивал каждую свою уступку каким-нибудь параллельным решением, которое преподносилось палестинцам как некий национальный триумф. В те времена не было движения ХАМАС, которое могло бы бросить вызов политике ООП, а левые группировки в структуре ООП были либо политически маргинализованными, либо имели слабое присутствие в палестинских массах. Одним словом, реальной оппозиции практически не было, и авторитет Арафата крайне редко подвергался сомнениям. Даже некоторые из его оппонентов считали его искренним, одновременно возмущаясь его манерами.

Израильская война и последующее вторжение в Ливан в 1982 г. имели конкретную цель – разрушить ООП и его растущую легитимность в региональной и международной арене. Израильские лидеры рассчитали, что ООП либо полностью распадется, либо пойдет на политическую капитуляцию.

Ослабевшая, но не упраздненная ООП после ливанской войны была совершенно другой организацией по сравнению с той, которая существовала до 1982 г. Вооруженное сопротивление больше не стояло на повестке, по крайней мере, на практике. Такие изменения были полностью по душе некоторым арабским государствам.

Поддержка, полученная Палестиной в ООН, как минимум обнадежила большинство палестинцев. Голоса в поддержку Палестины, особенно от ее традиционных сторонников, демонстрируют, что гегемония США, выкручивание рук и израильско-американская пропаганда уже не имеют прежнего влияния. Однако это не следует путать с реальной переменой курса в отношении Палестинской автономии, которой по-прежнему не хватает правовой, политической и особенно моральной легитимности среди палестинцев, ожидающих осязаемого продвижения к свободе, а не просто символических побед.

Если Аббас считает, что получение на словах нового статуса Палестины в ООН обеспечит политическую арену для еще 20 лет горьких провалов, то настала пора исправить его ошибки. Но если новый статус применить как платформу для радикально новой стратегии, способной оживить политический дискурс с единственной целью – сплотить ряды палестинцев вокруг нового национального проекта, то, конечно, это стоит обсудить.

Перевела с английского языка Зарина Саидова специально для Ансар.Ru