В последние годы Турция, по единодушному мнению политологов, пытается принципиально изменить свое геополитическое позиционирование как в регионе Большого Кавказа, так и во всей мировой политике.

В частности, сегодня Анкара уже не собирается ограничивать себя лишь "родственными обязательствами" в отношении Азербайджана. Что, понятно, не очень нравится некоторым деятелям в Баку, да и в других местах, находящихся далеко от азербайджанской столицы.

Ныне турецкие дипломаты ведут интенсивное примирение с Арменией, даже отодвигая, по крайней мере, на какое-то время, карабахскую проблему. Впрочем, вряд ли она будет забыта. Проявляет активность Турция и в Грузии, особенно в плане бизнеса.

В то же время становится все более очевидным, что турецкие внешнеполитические усилия выходят за пределы кавказского региона. Как верно заметил американский аналитик Стив Ларраби, "Турция заново открывает Ближний Восток".

За последние несколько лет Анкара сделала серьезнейший прорыв в отношениях с Сирией. В 2004 году впервые в истории сирийский лидер совершил визит в Турцию. С тех пор обе стороны проводят конструктивное обсуждение таких важных вопросов, как раздел водных ресурсов Евфрата или противодействие курдскому движению. Произошли серьезные перемены и в отношении Турции к арабо-израильскому конфликту. Будучи единственной мусульманской страной, признавшей еврейское государство весьма скоро после его образования (в 1949 г.), Турция заняла сегодня более сбалансированную позицию и пытается быть посредником в мирном процессе.

На Балканах Анкара сыграла определенную роль в судьбе Косова и Метохии, поддерживает соплеменников в Болгарии и единоверцев в Боснии и Герцеговине. Некоторое время тому назад министерство культуры и туризма Турции приступило к осуществлению масштабного проекта по восстановлению и реставрации памятников Османской империи, расположенных на Балканах.

Такой подъем турецкой активности явился результатом сложного процесса переосмысления как ценностных основ, так и практик своей внешней политики после развала СССР. Выпадение из геополитического контекста одной из опор "биполярного мира", каковой, бесспорно, была наша страна, привело к появлению новых соседей и одновременно вооруженных конфликтов в непосредственной близости от турецких границ. Балканы вновь, как и в начале ХХ века, превратились в "пороховую бочку Европы". Помимо того, существенно изменилась ситуация и на Ближнем Востоке. Роль США как "коспонсора мирного процесса" неизмеримо выросла, роль же России практически была сведена лишь к одной риторике.

Эти фундаментальные перемены, произошедшие в мире в конце 80-х—начале 90-х годов, вынудили Анкару провести коренной пересмотр своего внешнеполитического курса, базировавшегося на заветах Ататюрка. Можно напомнить, что Ататюрк, считавший своей главнейшей задачей покончить с османским прошлым, полагал, что необходимо, по возможности, держаться в стороне от региональных проектов (Ближний Восток, Кавказ, Балканы). И эта линия в общем-то выдерживалась.

С приходом к власти в начале 90-х президента Тургута Озала Турция впервые в новый период своей истории заявила об ответственности за историческое пространство бывшей Османской империи. Однако подлинный расцвет дипломатического "неоосманизма" наступил лишь теперь — с приходом к власти Эрдогана и его Партии справедливости и развития, которую называют партией "умеренных исламистов" или же "исламских демократов".

Как указывают аналитики, новая "неоосманская" внешняя политика Турции основывается на нескольких принципиальных позициях.

Во-первых, Турция — больше не периферия, не "младший партнер" США и НАТО. Она — один из важнейших компонентов региональной безопасности и центр Евразии. Отсюда — идея "кавказской ОБСЕ" и посреднические инициативы на Ближнем Востоке.

Во-вторых "неоосманизм" не представляет собой какой-либо угрозы для Запада или России. Нынешний курс Турецкой республики направлен на диалог, в первую очередь, с ЕС, а также с США и Россией. Вопреки утверждениям некоторых тюркологов, нет никаких доказательств "ползучей исламизации" турецкой внешней политики.

В-третьих, у "неоосманизма" не просматривается признаков агрессивности или подозрительной воинственности. Максимум "неоосманской" жесткости — это закрытие сухопутной границы с Арменией (при том, что с 1996 года действует прямое воздушное сообщение между Стамбулом и Ереваном), политическая поддержка боснийских мусульман, а также признание Косова. Во всех этих шагах при всем желании нельзя увидеть ничего, кроме естественного желания каждого суверенного государства законными средствами отстаивать собственные интересы.

"Неоосманизм" — вовсе не стремление вернуть "оттоманское прошлое", а хорошо рассчитанный курс, который не отвергает кемализма, но лишь дополняет его чертами, соответствующими новым реалиям. О правильности такой внешней политики красноречиво свидетельствует то, что еще никогда, пожалуй, международный авторитет Турецкой республики не был столь высок, как в наши дни.