Таблоиды и новостные ленты прошедших двух недель взорвались громкими заголовками: «Турция идёт к краху!», «Анкара балансирует на грани!», «Закат эпохи Эрдогана!»

Газеты и телеканалы вновь в алармистском ключе обратили внимание на дела турецкие с ажиотажем, лишь немного уступающим тому, который сопровождал волнения вокруг парка Гези.

И тогда, и сейчас русскоязычные медиа прочили кабинету Эрдогана скорый провал и сползание страны в бездну даже не фракционной политической войны, но настоящей уличной герильи. Однако устойчивость команды Эрдогана была сильно недооценена.

Насколько стабильна Турция?

Одна из причин, по которой Турция выставляется в пугающем свете для россиян – экономическая. И она очень даже существенная. Поскольку российский турист в ситуации нарастающего кризиса выбирает не ставшие уже российскими крымские пляжи.

Для среднестатистического же российские туриста Турция, по прежнему, самый бюджетный, годами откатанный и безопасный вариант провести отпуск. Причем для всех тех, чья покупательская способность слишком просела для отдыха в еврозоне, а в знойный Египет с фельдмаршалом Сиси ехать откровенно боязно.

Россияне вполне рационально выбирают те страны для переезда или инвестиций в недвижимость, которые, во-первых, климатически удачно расположены, во-вторых, доступны для инвестора и, в-третьих, политически стабильны. С Турцией в этом отношении мало что сравнится.

Однако, в эти дни вновь, если верить информагентствам, улицы Стамбула едва ли не полыхают, а действующему режиму угрожает скорое засасывание в пучину курдско-турецких разборок.

Попробуем разделить причины, которые отдельные СМИ используют для того, чтобы говорить о новом витке напряжения в Турции. Причины тут, как всегда, распадаются на исторические и на ситуативные.

Ближневосточная кухня как Hell’s Kitchen

Как и в любом этнически пёстром регионе, в Турции имеются свои вековые противоречия и межнациональные претензии. Речь, в первую очередь, о постоянном возмутителе спокойствия Турции – курдах.

Курды – это 40-милионная нация, чей ареал проживания поделён между Турцией, Ираком, Сирией, Ираном и Арменией. Раздел, причём, состоялся искусственно, и был осуществлён европейскими архитекторами той несовершенной карты Ближнего Востока, что мы имеем.

Проблема в том, что этот народ в стремлении создать свое независимое государство Курдистан выступает в роли антисистемы для всех соседей. Так было в Сирии, так было и в Ираке…

Турецкие геостратеги трезво это понимают и не желают дать курдам развивать своё «государствостроение», потому что для любой страны, которая сталкивается с курдской проблемой, оно синоним неприятностей и разгула насилия.

Как следствие, Турция играет на опережение и пресекает угрозы своей стабильности в зачатке. Именно такой логикой руководствуется турецкий Генштаб, предпочитая развязать войну вовне, чтобы не столкнуться с сепаратизмом внутри.

На месте турок любая ответственная держава вела бы себя так же. Такова геополитика. Она вершится с позиций силы, а не справедливости. И пока курдский фактор будет создавать угрозу сильным державам, те будут бить на упреждение и военным образом купировать недоговороспособных курдов.

Таким образом, военное вторжение Турции в Иракский Курдистан – показатель не слабости, но силы турецкого государства, его озабоченности сохранением стабильности у себя дома.

Вместе с тем силовая реакция на угрозы национального сепаратизма, хотя и говорит об уверенности Турции на региональной арене, может стать не решением всех проблем, а лишь их консервацией.

Разные курды Турции

Турецкий политический класс это понимает, благо он включает в свой круг и курдов тоже. Одних, условно «плохих» курдов турки подавляют, с другими – «хорошими» – договариваются.

Турции на этом участке суши и воды удаётся выступать не просто вынужденной участницей процесса самоопределения курдов, но со-режиссёром.

В экспертных кругах бытует мнение о том, что между Эрдоганом, как ориентированным на исламские ценности политиком, и религиозными элитами курдов Ирака имеется договорённость о зачистке курдского марксистского подполья.

Версия может выглядеть вполне правдоподобно, если принять во внимание, что старейшины мусульманской курдской общины сами не в восторге от выдвижения на первые позиции своих безбожных соплеменников.

Бывает так, что религиозная идентичность нет-нет, да и способна возобладать над общностью националистических устремлений. Отсюда проясняется, как руководству Турции удаётся сохранять дружеские отношения с кланом Барзани (лидеры Иракского Курдистана), попутно жёстко подавляя курдов из марксистской Курдской рабочей партии.

Также становится понятно, почему турецкие курды, для которых важны консервативные религиозные ценности, оказывают поддержку партии власти, предпочитая её землякам-коммунистам.

Выходит, потенциал курдско-турецкого мусульманского единства внутри Турции больше, чем фактор панкурдской солидарности. И это позволяет турецким властям, имея 20 миллионов собственного курдского населения, проводить такую решительную политику в отношении курдов Ирака.

Вернее той их радикально-социалистической части, которая угрожает целостности турецкого государства. Так что ничего удивительного нет в том, что подавление турецкими силовиками курдского сепаратизма противниками Турции преподносится как балансирование Турции на грани большой войны.

В действительности же, Турция в полсилы гасит активность курдо-марксистов без малого полвека, и, как явствует, ещё не развалилась и в гражданскую мясорубку не скатилась.

ИГ и курды, ослабляющие друг друга

Возвращение Ирана в открытую игру из плей-офф естественным образом должно было вызвать реакцию турок. Понимая, что Тегеран с новой силой вторгнется со своими задачами в сегмент «Сирия – Ирак», Анкара озадачилась поисками рычагов на оперативное разрешение регионального кризиса.

И тот неспешно-нерешительный темп, который был характерен для турок четыре года в отношении едва теплящегося режима в Сирии, сменился более резвыми действиями. Некоторые политологи задавались вопросом, чего медлит и выжидает Анкара, имея все возможности установить военный протекторат над западной Сирией.

Сейчас проясняется, что Анкара ждала, прежде всего, как разрешится ситуация с множеством повстанческих группировок (чтобы знать, куда качнётся маятник военного преимущества и с кем договариваться).

И вот теперь, когда расстановки более или менее прояснились, у Анкары появился неожиданный фигурант в её планах расквитаться одновременно и с курдами, и с Асадом.

Появилось ИГ, осложняющее жизнь, как регулярной сирийской армии, так и вооружённым чем попало отрядам «Пешмерга». Сколько иронии судьбы: многолетняя борьба древнего народа за свою секулярную государственность напоролась на государство фундаменталистов, отвергающих любые формы секуляризма!

Мы можем только гадать, насколько турецкие спецслужбы имеют касательство к командованию ИГ (которое тоже, к слову сказать, включает бывших баасистов –офицеров иракской госбезопасности).

Возможно, ИГ выполняет для турок роль той силы, руками которой Турция загребает жар. А, может, это просто тактический пакт двух независимых субъектов о размежевании интересов.

Как бы там ни было, турки умудряются сидеть сразу на двух стульях. Они декларативно объявили бой ИГ, подтвердив в очередной раз свой статус ключевого регионального участника НАТО, гаранта безопасности в регионе.

Но при этом, как сообщают российские медиа, от турецких бомбардировок больше страдают не позиции ИГ, а курдские сепаратисты.

Таким образом, у ИГ не появляется реальных поводов принести террор на землю Турции, ибо номинальное участие Анкары в международной кампании против людей аль-Багдади вовсе не значит нанесение ему реального урона.

С другой стороны, курды тоже не могут открывать второй, турецкий фронт, потому что испытывают постоянный кадровый голод добровольцев, рекрутирующихся на войну с ИГ.

В итоге два источника беспокойства Турции – боевики ИГ и социальная база курдского ополчения – заняты нейтрализацией друг друга. А выгодоприобретатели из Анкары лукаво ухмыляются из-под усов.

Карт-бланш Анкары

На сегодняшний момент у турецкой госбезопасности есть интересный фронт забот. Она договаривается с лидерами сирийской оппозиции в изгнании о том, в каком именно формате Анкара будет устанавливать бесполётную зону в Сирии.

В итоге, Анкара получит территориальное и военное управление над соседней страной, разгрузку республиканского бюджета от ассигнований сирийским беженцам, довольство туземного населения (турецкому избирателю льстит осознание собственного великодушия) плюс десятки тысяч, если не миллионы преданных спасшей их стране арабских соседей.

Идеальный расклад для того, чтобы удовлетворённо сказать: «В сирийском конфликте мы поимели всё, что могли».

Очевидно, что акции турок вновь выросли в НАТО, и Западу, который всё же обладает наибольшим влиянием, не надо, чтобы огонь войны перекинулся на территорию участницы блока с одной из крупнейших армий мира.

Поэтому, ввязавшись в сирийско-курдскую авантюру, турки получили карт-бланш на любые манипуляции и тактические уловки в стратегически важных для себя направлениях.

Пока ей отдана на откуп безопасность юго-восточных рубежей Европы, Турция будет добиваться реализации, в первую очередь, своих национальных интересов.

То есть: недопущения суверенизации и интеграции курдских земель, установления контроля над частью Сирии, втягивания Ирана в иракское болото, шантажа Вашингтона, которому лучше пусть не всегда удобный «исламист в галстуке» Эрдоган, нежели чёрные флаги аль-Багдади над Босфором.

Ведь и по ту сторону Атлантики понимают, что халифат, подобравшийся вплотную к Греции, Кипру, Болгарии и Румынии – это не такой уж лёгкий объект для управления, как разогнанные Партией справедливости и развития хипстеры с проспекта Истикляль.

Да, манипулирование процессами достойное опытных в подобных вещах османов. Не случайно полуофициальная доктрина нынешней турецкой внешней политики именуется нео-османизмом, а её автор, профессор Ахмат Давутоглу, в должности премьер-министра.