Национальное единство, которое мы учимся праздновать 4 ноября вот уже пятый год подряд, конечно же, похвальная вещь. Но когда тебе показывают стол в глубинах прокремлевских мозговых центров, за которым этот праздник придумали, становится как-то не по себе.
Оттого, что за этим столом, где сидели матерые политтехнологи и обдумывали, как красиво подать этот день оставшемуся населению России, ты начинаешь чувствовать себя подопытным кроликом, за которого все уже придумали высоколобые дяди и на котором пытаются провести очередной социальный эксперимент.
Понятно, что политтехнологи пытались этим искусственно насаждаемым праздником выбить из сознания россиян память о бывшем коммунистическом Дне Великой Октябрьской социалистической революции. Понятно и то, что Русская православная церковь лоббировала эту инициативу, поскольку на этот день освобождения Москвы от польских захватчиков приходится и церковный праздник иконы Казанской Божией Матери.
Под праздник, который должен был по задумке его авторов стать краеугольным камнем в основании новой демократической России, таким образом была подведена православная основа. Зачем это было сделано в светской, многонациональной и многоконфессиональной стране — сложно объяснить, кроме как неимоверно возросшим влиянием церкви на умы политиков и руководителей страны.
Кроме того, этому пытаются дать и вот какое объяснение: после развала Союза и начала войны на Кавказе Россия превратилась в конгломерат в один момент ставших чужими друг для друга народов. Единственная скрепа, которая еще продолжала давать этим народам осознание общности судьбы, была память об общей победе над фашизмом. Страшно подумать, но кроме победы 9 мая ничего больше не давало нам чувства единой нации и единой страны. Именно поэтому Кремль буквально грудью встал на защиту этого праздника от желающих представить альтернативную версию этой победы.
И именно поэтому в таком спешном порядке было принято решение придумать еще один праздник, память о котором рождала бы у россиян чувство гордости за свою страну и ощущение себя единой нацией. Но ощущение искусственности и натянутости всех этих попыток все-таки не покидает.
Я еще готов закрыть глаза на первую версию этой даты — победа над польскими оккупантами в 1612 году. Это было так давно, что поляки уже давно не воспринимаются нами как общие враги. Но вторая версия этой даты, связанная с Днем иконы Казанской Божией Матери освежает в памяти мусульман такие исторические пласты, которые отнюдь не способствуют большему единению всей российский нации.
Как пишет бывший православный Сергей Маркус, у татар, наследников Волжской Булгарии, до сих пор не заживают раны от разгрома их государства войсками Ивана Грозного, уничтожения Казанского Кремля с его дворцом и мечетями, гибели элиты и гонений на веру. Казанскую икону они по сей день воспринимают как «символ порабощения, колониального угнетения и унижения татарского народа». Более того, в Казани неоднократно было заявлено о том, что возвращение в город копии этой иконы из Ватикана — деяние, «оскорбляющее национальное достоинство татар и религиозные чувства мусульман».
С логики политтехнолога можно предположить, что любая дата в календаре, куда ткнется его политтехнологический палец, хороша для объявления ее государственным праздником. Лишь бы она несла в себе положительный для всех народов страны смысл и способствовала их единству. Но зачем во имя «народного единства» будоражить такие болезненные исторические пласты, чреватые межэтническими и межконфессиональными конфликтами?
